Он выбрал для Ананы легкий топор, подходивший, как ему казалось, для метания. Она обладала большим опытом в применении любого оружия и, хотя и уступала ему в силе, была искусна во-владении оружием также, как и он.

Анана перестала трубить в Рог. С потолка на золотых цепях свисала кровать, а за ней в стене расползался круг света. Свет растворился, открывая тонкие колонны, подчеркивающие украшенный фресками потолок, а за колоннами виднелось множество деревьев.

От удивления Анана даже вскрикнула. В ее восклицании боль смешалась с восторгом. Она двинулась было вперед, но Кикаха придержал ее.

— Что за спешка? — возмутился он.

— Это дом! — воскликнула она. — Родной дом!

Все ее существо излучало радость.

— Твой мир? — уточнил он.

— О, нет! Родной дом! Дом, где я родилась! Мир, откуда произошли Господы!

Там, казалось, не было никаких ловушек, но это ничего не значило. Однако, шум голосов снаружи означал, что им лучше приготовиться к бою. Поскольку заряд у лучемета был сильно истощен, отбиваться от нападения Кикаха долго бы не смог.

— Ходу! — скомандовал он и прыгнул через врата. Анана пригнулась пониже и последовала за ним, так как отверстие уже смыкалось.

— Ты помнишь то высокое здание на Уилшир неподалеку от Смоляных ям? — спросила она, поднявшись на ноги, — большое такое с большой вывеской «Калифорния федерал»? Оно всегда так и пылало ночью из-за освещения. Он кивнул и она заключила: — Эта беседка находится на том же самом месте. Я хочу сказать, на участке, соответствующем этому.

Здесь не было признаков чего-либо, соответствующего бульвару Уилшир, ничего напоминающего дорогу или даже тропинку. Количество росших здесь деревьев, безусловно, лишало эту местность сходства с низинами Калифорнии, но Анана объяснила, что Господы создали здесь реки и ручьи, чтобы мог вырасти этот лес. Беседка была одной из многих, построенных, чтобы семья могла провести здесь ночь или удалиться сюда для медитации, или предаваться любым доблестям, либо порокам, к каким у кого была склонность. Все основные жилища находились на побережье.

В этом долине никогда не бывало много народу и, когда родилась Анана, здесь жили лишь три семьи. Позже, по крайней мере насколько она знала, все Господы покинули эту долину. Вернее они покинули этот мир и отправились в свои собственные искусственные вселенные и оттуда повели войны друг с другом.

Кикаха позволил ей побродить вокруг. Она тихо восклицала про себя или подзывала его посмотреть на что-то, внезапно ей вспомнившееся. Он удивлялся, что она вообще что-то помнила, поскольку она наведывалась сюда три тысячи двести лет назад. Когда он об этом подумал, то спросил, где находятся те врата, через которые она сюда попала?

— Они на вершине валуна примерно в полумиле отсюда, — пояснила она. — Здесь есть множество врат, разумеется замаскированных. И никто не знает, сколько их здесь. Конечно же, я не знала о вратах под каменным полом беседки. Уртона, должно быть, поместил их туда давным-давно, может десять тысяч лет назад.

— Эта беседка такая древняя?

— Такая древняя. В ней, конечно, есть самообновляющееся и самоочичающееся оборудование. А то, что помогает содержать лес и местность в первозданной чистоте, находится под землей. Эрозия и поджим почвы компенсируются.

— А здесь не припрятано для тебя какого-нибудь оружия?

— Его много как раз за теми вратами, — ответила Анана. Но их заряды постепенно превратились в нечто и кроме того, у меня нет активатора… — она помолчала, потом добавила: — Я забыла про Рог. Он может активизировать врата, но в них действительно нет ничего, что могло бы нам помочь.

— А куда ведут эти врата?

— Они ведут в комнату, где есть другие врата, а те открывают путь прямо во дворец в моем собственном мире. Но в них есть ловушка. Мне пришлось бросить свой дезактиватор, когда в мой мир вторглись Колокольники и я бежала через другие врата в мир Джадавина.

— Покажи мне все же где этот валун. Если понадобиться, мы сможем укрыться за его вратами, а позже выйти.

Но сперва требовалось поесть, и если возможно, поспать. Анана провела его в дом, правда, сначала она долго изучала его ища ловушки. На кухне стоял изысканно изваянный мраморный шкаф. В нем находился, в свою очередь, фабрикатор, большая часть которого была спрятана под домом. Анапа осторожно открыла его, что-то сделала и снова закрыла. Через пять минут она снова открыла его. Там стояли тарелки, чашки, блюда, наполненные вкусной едой и напитками. Конвертеры энергии-материи под землей ждали приказа подать этот обед тысячи лет и прождут еще, может быть сто тысяч, пока не прикажут подать следующий, если так сложатся обстоятельства.

Поев, они вытянулись на свисающей на цепях кровати. Кикаха расспросил Анану о расположении местности. Она уже почти засыпала, когда он сказал:

— У меня такое ощущение, что попали мы сюда не случайно. Я полагаю, что либо Уртона, либо Рыжий Орк устроили так, чтобы мы попали сюда, если окажемся достаточно проворными и умными. И тот другой, кто сделал это, наверняка устроил так, чтобы другой Господь, его враг, тоже оказался здесь, если он еще жив. Я чувствую, что это финал спектакля и что Уртона или Орк организовал все, чтобы сыграть здесь по поэтическим или эстетическим причинам. Это было бы очень похоже на Господа — привести своих врагов домой на родную планету и там их убить — если, конечно, сможет. Это всего лишь ощущение, но я намерен действовать так, как будто знаю это точно.

— Ты бы все равно действовал именно так, — иронически отозвалась она. — Но я думаю, что ты можешь быть, прав.

Она уснула. Он слез с постели и вышел в переднюю покараулить. Солнце начало оставлять зенит. Вокруг бассейна с фонтаном собрались прекрасные птицы, большинство предков которых были, должно быть, созданы в биолабораториях Господов. Один раз из лесу вышел большой бурый медведь и приблизился к дому. Потом Кикаха услышал звук, наполнивший его радостью. Это пронзительно протрубил мамонт. Боевой клич животного напомнил Кикахе об индейском ярусе в мире Вольфа, где мамонты и мастодонты миллионами бродили по равнинам и лесам территории, большей, чем вместе взятые Южная и Северная Америка. Он ощутил ностальгию и гадал, увидят ли они этот мир вновь и если увидят, то когда. Хровака — медвежий народ, прекрасные и великие индейцы, усыновившие его, погибли. Стали жертвой Колокольников. Но были и другие племена, которые охотно усыновили бы его. Даже те, кто называл его величайшим врагом и много лет охотился за его головой и скальпом.

Он вернулся в спальню и разбудил Анану, потом лег сам и велел ей поднять его примерно через час. Так она и сделала, хотя ему хотелось проспать остаток дня и еще полночи, он заставил себя встать.

Они еще немного поели и малость упаковали в небольшую корзину. Потом двинулись через лес, где густо росшие деревья чередовались с перелеском и вышли на тропу, протоптанную мамонтами, как указывали следы и помет. Они направились по ней, прислушиваясь, не раздастся ли трубный глас животных. Здесь им не досаждали ни мухи, ни москиты. Существовала лишь какая-то разновидность жуков, которыми кормились птицы.

Один раз они услышали грозное рычание. Они остановились, но рычание не повторилось, и они пошли дальше. Оба узнали рев саблезубого тигра.

— Если это было поместье твоей семьи, то зачем твои родные держали поблизости больших и таких опасных зверей? — спросил Кикаха.

— Тебе следовало бы это знать. Господы любят опасность. Она — единственная приправа вечности. Бессмертие — ничто, если ты не можешь в любой момент лишиться его.

Это была правда. Оценить такое могли лишь обладавшие этим бессмертием. Но он иногда желал, чтобы приправы было все-таки не так много. За последнее время он не получал достаточно отдыха, так что нервы у него были как оголенные провода, которые накалялись постоянным риском.

— Как ты думаешь, кто-нибудь еще знает о вратах в валуне?

— Уверенным ни в чем нельзя быть, — ответила она. — Но не думаю. А что? Ты думаешь, Уртона догадывается, что мы направимся к валуну?