— Именно так, — голос Миллза звучал сухо.

Долгое время внизу не происходило никаких действий. Совещающиеся предводители, сидя на гуенах, оставались под развевающимся флагом перемирия. И тут из засады ударили мятежники. Они стаскивали роялистов с гуенов, оставляя одних неподвижно лежать на дороге, а других уводили за собой в горы. А когда враг попытался преследовать, находившиеся в засаде прикрыли похитителей огнем из своих воздушных ружей, так что роялисты вынуждены были в беспорядке отступить. И вот уже флаг перемирия развевается в воздухе над одними мертвецами. Подействовали не столько неожиданность, сколько коварство.

Двое землян, ошеломленных таким вопиющим нарушением кодекса, который они впитали в свою кровь с самого начала обучения, спустились со скалы.

— Что-то случилось? — спросил Мик, ощутивший их беспокойство.

Кана кивнул, но Миллз не остановился, чтобы объяснить. Никто не мог догадаться, что принесет землянам эта вспышка насилия. Может, последует даже полный разрыв со Скорой и быстрое возвращение на Секундус.

Они вернулись на командный пункт спустя несколько секунд после возвращения Йорка. Его лицо представляло собой бесчувственную маску, но сжатый рот и блестящие глаза выдавали тревогу. Миллз доложил, а когда он кончил, Йорк рассмеялся, хотя в его смехе не было веселья.

— Да, — голос его разорвал тишину, — это правда. Хансу, Блур, — он поманил двух старших офицеров. — Идемте. Время поговорить. Вы, — глаза его обежали круг мечников, — вы, вы и вы… — когда же Миллз толкнул его под ребро, Кана неожиданно понял, что он был среди избранных мастеров лезвия вместе с Диком и Богатом. И вслед за офицерами они спустились с холма.

Дик снял ружье с плеча, остальные повторили его жест. Хотя и у ллоров были хорошие воздушные ружья, они не могли сравниться в искусстве стрельбы с землянами. И если Йорку во время встречи со Скорой понадобится помощь и демонстрация военной силы, он сможет сделать это.

Земляне нашли предводителя мятежников на скалистой площадке, где караванная тропа превращалась в настоящую дорогу. Верховые и пешие ллоры окружили группу на пыльной дороге. Три роялистских офицера, окровавленные, со связанными руками, стояли перед Скорой, который что-то говорил им на туземном языке. Увидев землян, он замолчал. Уловить выражение его волосатого лица было невозможно, но его явно не обрадовало появление землян.

Три мечника остановились, держа оружие на виду. Вполне возможно, что его придется использовать.

Йорк остановил своего гуена рядом со Скорой. Ллоры расступились. Они достаточно часто видели, как стреляют, земляне, и не хотели стать мишенью.

— Ваше высочество, что я вижу… так же нельзя вести войну… — у Йорка не было ораторского голоса, но слышно его было хорошо.

— Я гатанус, а гатанус ведет войну как хочет. Они служили предателю С’Торку, — возразил Скора, — они убили моих людей, поэтому… — В его руке сверкнула сталь и три роялиста упали, забрызгав кровью сапоги Скора.

Рот Йорка был сжат в прямую линию.

— Это плохой поступок, ваше высочество. Зло порождает зло.

— Да? В своем мире можете поступать по своим обычаям. Здесь другие обычаи, чужеземец!

Предводитель ллоров был вправе так поступать. И Йорк не мог возразить. Одно из правил службы было не вмешиваться в споры туземцев между собой, ведущиеся по туземным обычаям. Возможно, на Фронне нарушения перемирия были обычными во время войны. Но Кана слышал, как Богат пробормотал:

— Нет нам здесь счастья, нет счастья там, где флаг перемирия запачкан кровью.

Йорк повернул и поехал назад. Группа землян вернулась в свой лагерь. Но к постоянным подозрениям добавились новые тревожные мысли. Война, как они знали, должна вестись по определенным обязательным правилам. Если ее законы, которые они считали незыблемыми, нарушаются, то к чему это приведет?

Состоялся военный совет, на котором присутствовали представители всех отрядов, а остальные приготовили оружие, теперь уже ожидая нападения не только со стороны роялистов, но и со стороны так называемых союзников. К рассвету было принято решение. Поскольку Скора сослался на обычай, их контракт оставался в силе, и они должны участвовать в сражении на стороне мятежников. Роялистов выкурили из предгорий, и войска мятежников длинными щупальцами охватили равнину. У Скоры была и пехота, но он предпочитал кавалерию, и немногие пехотные отряды образовывали фланги более сильно вооруженной земной орды. Им противостояла небольшая армия роялистов. Большинство знатных лордов равнин еще не сделали выбора. Быстрая победа над этой армией — по существу это были лишь домашние отряды С’Торка — заставит большинство дворян перейти на сторону мятежников, и все равнины подпадут под власть Скоры. Останется лишь посылать экспедиции для подавления отдельных ллоров, упрямо поддерживающих двоюродного брата С’Торка.

Резкие звуки боевых труб звучали над холмистой местностью. Мятежники казались уверенными в своей победе. Небольшие пехотные отряды сближались с ордой, а кавалерия выехала навстречу врагу. Орда приступила к военным действиям. Исчезли все украшения. Солдаты надели серо-зеленые полевые мундиры, сливающиеся с почвой.

Кана вытянул ноги вдоль небольшого пригорка и удобно устроил ружье на изогнутой ветке куста, прикрывавшей его. Над головой стая летающих существ металась в воздухе, выдавая криками свой страх и негодование.

План битвы был простой, но классический по ллорианской традиции. Кавалерия пытается окружить врага и погнать его в центр, под опустошительный огонь арчей. И поскольку С’Торк был настолько глуп, что принимал сражение, то мятежники не видели, почему бы их маневру не увенчаться успехом. Единственным выходом для роялистов было отступление.

Кана оглянулся, когда к нему подполз Миллз. Ветеран критически оглядел выбранную новобранцем позицию, а потом одобрительно кивнул и начал сам устраиваться в листве. Сквозь трубы слышался глубокий и низкий звук: ллоры выкрикивали свой боевой клич. Миллз улыбнулся Кана.

— Флаг поднят — начинаем!

Поле их зрения было ограничено. И довольно долго лишь отдаленные крики свидетельствовали о том, что сражение идет. Потом из небольшой рощи появилась группа всадников. Они неуверенно топтались на месте. Но цвет их обмундирования невозможно было спутать ни с чем: это были роялисты, попавшие в ловушку-челюсть, в которой зубами были земляне.

Появилась еще одна группа, и в ней несколько животных бежало без всадников, отчаянно лягаясь и увертываясь от туземцев, пытавшихся их схватить за узду. Пеший ллор выбежал из леса, за ним ковылял другой, используя в качестве костыля копье. Колебавшиеся всадники разбились на две группы. Одна, меньшая, построилась и с обнаженными мечами двинулась назад в лес. Другая в беспорядке устремилась по равнине. Кана выбрал цель до того как всадники приблизились к зоне досягаемости. Не звучали трубы, не раздавались боевые кличи, но среди укрывавшихся стрелков чувствовалось напряжение. И когда всадники перевалили через пригорок, смертоносный шквал огня вырвал-их из седел. Обезумевшие от страха гуены понесли. Несколько туземцев упало на землю. Ни один не приближался к землянам.

Кана не мог закрыть глаза, хотя внутренности, у него выворачивало наизнанку. Действительность сильно отличалась от стрельбы по гуманоидным роботам, тщательно выстроенным на огневом рубеже. А ведь раньше ему не приходилось стрелять по живым существам. Секунду назад он стрелял по избранной цели. Ллор, на котором сосредоточился его взгляд, не напоминал ему живое существо. Но… Кана усиленно боролся с тошнотой. Ему было дано слишком мало времени, чтобы размышлять над своими эмоциями, потому что вторая волна роялистов выкатилась из леса. Но на этот раз они смешались со своими преследователями. В стремительном галопе смерти неслись они вперед, падая на землю, но дорого отдавая свои жизни: в рядах мятежников тоже виднелось немало животных без всадников.

— Скора!

Кана не нужно было это разъяснение Миллза. Он безошибочно узнал мятежного вождя, пробивавшего себе дорогу к предводителю роялистов. Этот офицер, столь же представительный внешне как и будущий гатанус, воспринял схватку с такой же готовностью. И пока их подчиненные сражались, предводители обменивались сабельными ударами. У роялиста шла кровь из раны на плече, но это ничуть не уменьшало его фехтовального искусства. А Скора был невредим.