— Еще увидишь, — мрачно предрек Уайтхарт, — когда от тебя отрежут пару кусочков.

Утренние разговоры были куда менее дружелюбными, чем вечерние. «Странно, — подумал Райленд, прислушиваясь. — Очевидно, обычная раздражительность, свойственная всем людям после пробуждениям. Тем не менее, даже несчастные человеческие обрубки — „корзинки“, как их тут называли, — громко рассуждали в соседней комнате о планах, тщательно выверяя расписание патрульного облета территории геликоптерами охраны».

Алден уже минут двадцать бормотал о том, что можно было бы уплыть за линию прибрежных рифов, где мог бы ждать верный друг на резиновой лодке — если бы такой друг имелся. Слушать это было и смешно, и грустно — от него осталось так мало, что едва ли стоило бы возиться с побегом Но ведь еще вчера вечером в его тоне сквозило полное смирение!

— Пойми, сынок, — говорил тогда Алден. — Все мы оказались здесь не зря. Сами заслужили.

Да, как-то одно не сочеталось с другим.

Тут Райленд вспомнил, что ночью что-то здорово мешало ему спать, упираясь в ребра. И, как только Алден выехал на своем мотокресле, он поднял матрац, под которым обнаружилась плоская алюминиевая коробка. Нетерпеливо сняв крышку, Райленд вытряхнул наружу содержимое: куски сахара, листки с планами местности и жалкими подделками путевых приказов Машины. И еще там была тетрадь — дневник предыдущего обитателя комнаты, обозначившего себя только инициалами: Д.У.X.

Хозяин дневника, судя по датам, провел на «Небесах» три года. Первая запись содержала трезвую, суровую оценку положения.

Последняя запись, сделанная явно полупарализованной рукой, была менее трезвой и менее решительной.

Но остальные листы были чистыми.

Сунув дневник под матрас, Райленд отправился завтракать.

Уайтхарт не обманул относительно еды! Нормированного рациона здесь вообще не было. Вволю сахара. Кофе. Настоящие густые сливки. Ветчина под красным соусом, фрукты, горячие бисквиты… Райленд ел, пока не набил живот до отказа. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Мир казался более спокойным и ярким. Соседи перестали ворчать и строить немыслимые планы побега. Откуда-то уже слышался смех.

Райленд, вспомнив о дневнике, завел с Уайтхартом разговор о бывшем обитателе комнаты.

— А, старина Дэнни, — сказал одноглазый. — Пробыл здесь целую вечность. Видно, какой-то очень редкий и нужный тип организма — с него столько всего посрезали! Под конец он держался только на механическом сердце и искусственной почке. Забавный был парень — набирал неплохо, но когда играл…

— Что с ним случилось?

Уайтхарт нахмурился.

— Взяли сразу оба легких. Жаль, да. Но он до самого конца был с обеими руками — от плеч до кончиков пальцев.

И тут раздался звонок.

Проверки проводились три раза в день. Каждый обязан был присутствовать. Иначе — немедленная полная утилизация. По крайней мере, так утверждал одноглазый.

Вдоль нестройных рядов сновали охранники в белом с красными сердцами эмблем на груди, сверяя татуировки с номерами в списках.

— Гатник, Феаведер, Бриин, Морчанд, — пропел охранник, отвечающий за «Президентов Дикси». — Для вас сегодня ничего нет, парни. Алден, Хенсли… Хенсли? Что такое? Как он сюда попал? Его ведь еще на той неделе разобрали? — Полдюжины голосов подтвердило, и он вычеркнул имя из списка. — Паршиво работает администратор… Так, а ты кто? Ага, Стивен Райленд. Добро пожаловать. Для тебя пока ничего нет, свободен… Уайтхарт… Так, Уайтхарт, пойдем. Сегодня твоя очередь.

Райленд поторопился уйти. Все вокруг смеялись, чувствовали себя свободно, но при виде одноглазого, которого уводил охранник, Стив почувствовал, как легкое тепло, распространившееся по телу после завтрака, куда-то исчезло.

Не сегодня, так завтра его имя окажется в списке, и тогда… Нужно было что-нибудь немедленно делать.

Он снова извлек дневник из-под матраса, выскользнул через черный ход и отыскал солнечное укромное местечко на вершине холма. Облокотившись на каменную ограду, открыл тетрадь.

В ней ничего не говорилось о прошлом покойного Д.У.X. Но, кем бы он ни был, ума ему было не занимать. Этот человек начал с систематического изучения места, в которое его загнала судьба.

Из записей за первые месяцы Райленд извлек кое-какие полезные цифры.

На «Небесах» в тот момент обитали 327 человек, включая 12 детей в возрасте до 18 лет (и что они могли совершить, чтобы попасть сюда?)

«Небеса» не были единственными в своем роде. Имелось еще несколько аналогичных заведений, поскольку партии людей дважды отправлялись в неизвестные места — скорее всего, пополнять запасы материала в других банках.

Внутри стен банка охраны не было.

На поверки выходило до 12 охранников, а однажды Д.У.X. насчитал 15 человек еще и наружной охраны.

Территория «Небес» занимала сто акров, в дневнике была карта, много раз исправленная. Пометки на ней предупреждали, что стены вверху защищены электричеством и перебраться через них невозможно, а в глубину они уходят самое меньшее на пятьдесят ярдов.

Видимо, кто-то пытался совершить подкоп до такой глубины!

Морская сторона огораживалась стальной сеткой, выбираться за которую смысла не имело — акулы.

Стену нарушало только здание, через которое пропускали прибывших, и сопутствующие ему строения: клиника, дом администрации, силовая станция. И еще санитарное отделение. Именно там и находилась «свалка», которая привлекла внимание Д.У.X.

Находилась она недалеко от берега, трубопровод с нее вел на баржу, которую потом буксировали в море и освобождали там от останков обитателей «Небес» вместе со всеми остальными отходами этого небольшого сообщества в несколько сотен жителей.

Райленд задумчиво склонился над картой.

Обещающе выглядела только «свалка». Однако хозяин дневника подумал о ней не сразу, догадка пришла через несколько месяцев, когда, судя по записям, трезвость мышления начала уже покидать его. И все же…

Подумать над этим, конечно же, стоило. Возможно, этим путем удастся бежать.

Но вот куда?

Отбросив на время мысль о побеге, Райленд начал внимательно перечитывать дневник. И читал до тех пор, пока шум, донесшийся от коттеджей, не сказал ему, что подошло время полуденной поверки.

Никого из обитателей «Президентов Дикси» не вызвали. И лишь когда им позволили разойтись, Райленд осознал, что почти все время стоял, не дыша. Гатник, наблюдавший за ним, подмигнул:

— Поначалу всегда так. Потом становится все равно.

— Что это? — потрясенно спросил Стив, глядя ему через плечо.

Гатник обернулся.

Вдоль гравиевой дорожки два охранника торжественно катили кресло на колесиках и тележку с аппаратами, которые были присоединены к хозяину кресла. От ездока осталось очень мало. Голова была закутана бинтами, только на месте рта виднелось отверстие. На тележке высилось внушительное сооружение из помп, трубок, цилиндров, нержавеющей стали и электрических проводов.

— Э, да это… — Гатник не мог помахать, поскольку обе его руки понадобились кому-то в другом месте, поэтому только наклонился всем туловищем и крикнул: — Привет, Алек! Что на этот раз?

Забинтованная голова чуть кивнула, невидимые губы выдохнули:

— Ты, Гатник? Я думаю, всего лишь вторую почку.