Он с нетерпением ждал сумерек, тем более что время не ждало — в тот день вызвали очень многих. Сосед по комнате попал в список на полуденной поверке и до сих пор не вернулся. И уже не вернется, говорили опытные обитатели орган-банка, ибо, если человек не возвращается к следующей поверке, то не возвращается никогда.

Днем вызвали пятерых. После ужина — семерых. Ого, подумал Райленд сквозь мягкий туман мепробомата, в коттедже осталось только трое. Судьба явно благоволит к нему.

После вечерней поверки он последний раз прошелся по дорожкам парка и отправился испытывать удачу.

Самое время!

Едва сгущающиеся сумерки поглотили его фигуру, к коттеджу подошел охранник. До Райленда донеслись обрывки фразы — «Райленд» и «клиника». Один из жителей коттеджа ответил что-то басовитым голосом. Охранник заговорил снова, но разобрать можно было только «она подождет».

Райленд затаился, провожая взглядом неторопливо удаляющегося охранника. Он не знал, чего от него хотят, но был уверен, что время его истекает.

Но кто же эта «она»? Анжела?

Вряд ли. И все же, почему бы не повидать ее? Если Анжела уговорила охранника взять на себя миссию мальчика-рассыльного, почему бы не выяснить причину? А если это не она… все равно. Чем дальше он будет от «Президентов Дикси», тем лучше для него.

Посылала за ним не Анжела. Она совершенно не имела понятия, почему охранник его искал, и совершенно этим не интересовалась.

Настороженно оглядываясь, Райленд присел рядом с ее креслом. Темная тропическая ночь была ласковой и теплой. Больше для того, чтобы проверить ее реакцию, а не затем, чтобы облегчить душу, он рассказал о доносе Опорто и полученной новой дозе транквилизатора.

— Он поступил правильно, Стив. Ты не должен совершать антиплановые поступки!

Райленд покачал головой.

— Я тебя не понимаю, — заметил он. — Одно дело — работать для Плана. Это понятно. Это обязанность. И совсем другое — выдать товарища…

Анжела рассмеялась.

— Ты ошибаешься, Стив. Помнишь, чем я занималась, когда мы встретились?

— Работала с компьютером.

— Правильно! Мы задавали ему задачи. О, сложные задачи. Я так любила эту работу, Стив! И компьютер решал задачи одну за другой, раз-два, щелк-щелк! Он не ошибался, он был частью Плана, понимаешь? Одной из частиц всеобщего Плана Человека, которым управляет Машина. Знаешь, почему он не ошибался?

— Почему?

Его раздражало ее спокойствие.

— Потому что мы его постоянно проверяли! — торжествующе воскликнула девушка. — Там имелся специальный тестирующий контур. После каждой задачи мы посылали проверяющий сигнал, в пять раз превышающий по напряжению обычный, через каждую лампу, каждый транзистор, каждое реле. Если какая-то деталь была ненадежной, она сейчас же выходила из строя, и мы заменяли ее. И… Стив, я — такой же проверяющий заряд.

Подавшись вперед, она оперлась на поручень, не дававший ее безрукому туловищу выпасть из кресла.

— Но…

— Такие, как ты, не имеют права нарушать План! — крикнула Анжела. — Вас нужно выявлять и заменять. У нас с Опорто была такая функция в системе Плана — сообщать о ненадежных деталях системы. Ты был плохой деталью, признай это, Стивен — ты мог подвести. И действительно подвел! Машина куда лучше будет справляться с Планом без тебя!

Райленд кругами ходил вокруг кресла. Девушка смотрела на него с торжеством и состраданием. Наконец он с неохотой спросил:

— И ты все еще стремишься служить Машине? Даже теперь, когда она отобрала твои руки и ноги?

— Да, стремлюсь.

— Тогда ты ненормальнее Опорто, — проревел он. — Машина — это чудовище. А План Человека — надувательство!

Анжела сохраняла каменное спокойствие.

— План Человека позволяет жить тринадцати миллиардам людей на планете, — напомнила она.

— Отличный способ держать в рабстве тринадцать миллиардов!

— А ты знаешь другой?

Он нахмурился.

— Не знаю. Но, возможно… в Рифах космоса…

— Рифы космоса больше не имеют для тебя значения, дорогой. О Роне Донвуде можешь забыть. О, это был настоящий мужчина… И Рифы, может быть, в самом деле существуют… Не знаю. Но какая нам разница? — Она шевельнула головой, и кресло переехало ближе к Райленду. — Разве это так плохо — быть рабами? Я знаю, у тебя свои идеалы. И уважаю за это, честное слово! Но ведь речь идет о жизни и смерти человечества! Разве не справедливо, что для каждого Планом Человека предусмотрена доля счастья?

Он коротко рассмеялся.

— Это счастье попадает в нас вместе с водой из стакана.

— Только ли? — Она лениво откинулась на спинку кресла, глядя на Райленда огромными искренними глазами. — Ты забыл обо мне, Стив. Разве ты не хочешь меня?

Вопрос застал его врасплох, он вспыхнул.

— Я… я не знаю, что…

— Ведь я здесь, милый, — вкрадчиво и нежно продолжала Анжела. — Если ты хочешь меня — я рядом, беспомощная…

Он глотнул.

— Ты… ты можешь закричать. Прибежит охрана… Проклятье! — закричал Райленд, одним прыжком отскочив в сторону. — Я тебе никогда не прощу этого! Ты заставила меня пасть до собственного уровня, так? Но второй раз этот фокус не пройдет.

— Не знаю, о чем ты, дорогой.

В голосе ее слышалось искреннее сожаление, и мгновение спустя Райленд понял, что она говорит правду. Эта девушка принадлежала ему, и, если он захочет, она не оттолкнет его.

— Ты и в самом деле высоковольтный проверяющий контур, Анжела, — грубо сказал он. — Но однажды я уже с тобой перегорел. Второго раза не будет.

Больше Райленд не сомневался. Он окружен стенами? Что ж! У стен две стороны, и его путь лежит на ту сторону! Возможно, к тому времени он будет только человеческим обрубком, но выберется, выберется!

Потому что по ту сторону стены — Рифы космоса, свобода. А там есть человек, который знает, как убрать с шеи кольцо.

И еще там Донна Криири.

Встревоженный мыслью о дочери Планирующего и не желая продолжать размышления в этом опасном направлении, Райленд резко повернулся к Анжеле.

— Я… я не хотел…

— Не извиняйся, Стив. Из всех людей ты…

Почему она замолчала на середине предложения?

— Что ты хочешь сказать?

— О, ничего… ничего особенного. Просто…

Он рассердился.

— Ты всегда от меня что-то скрывала, Анжела. Пожалуйста, перестань. Хотя бы здесь. Продолжай. Чем я отличаюсь от других?

Красивые безмятежные глаза в упор смотрели на Райленда.

— А ты не знаешь, кем являешься?

Райленду стало немного не по себе. По коже побежали противные мурашки.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве тебе не приходилось замечать, что ты не такой, как все?

Он уже собирался отрицательно покачать головой, но вспомнил внезапно о загадке трех дней. И вдруг ему показалось, что он уже слышал голос Анжелы, идущий из темноты, окружающей кушетку тераписта…

— Ты давно должен был заметить, что отличаешься от других людей, Стив, — насмешливо продолжала девушка нежным голоском. — И понять, почему.

Ему захотелось ударить ее. Железное кольцо стало вдруг тесным, в висках застучало. Задыхаясь, он опустился на траву.

— Ты считал себя человеком? — Голос ее был полон презрения. — А мог бы и догадаться, когда я рассказывала о Донвуде. Ты — «подсадная утка».

— Подсадная… что?

Волосы на затылке Райленда шевельнулись.

— Объясняю. Это существо, которое предатели-хирурги собрали из ненужных органов, чтобы скрыть побег Донвуда. Подсадная утка для охраны.

Он сидел неподвижно, осторожно дыша сквозь мертвую хватку воротника. В сгустившихся сумерках глаза Анжелы горели кошачьим огнем.

— Ты обладаешь привлекательной внешностью, Стив. Это произошло потому, что хирурги старались придать тебе сходство с Донвудом, а он был красивым мужчиной. И если ты ненавидишь План, то только потому, что органы твои принадлежали прежде наиболее неблагонадежным гражданам, выдающимся, так сказать, врагам Плана. А твои изобретения в области геликальных полей говорят только о том, что лобные доли взяты у человека, который эту теорию разработал. Остальная же часть твоей памяти расплывчата и противоречива потому, что мозг твой собран из разрозненных остатков тканей!