В голосе Кразича не было плаксивости. Он не сомневался в своей правоте. Тадеуш посмотрел прямо ему в глаза:

— Все полетит к чертям. Как ты не понимаешь? Теперь всю жизнь Камаля изучат под микроскопом.

— Нет, босс, этого не будет. Они займутся Марлен. А мы тем временем сделаем из нее героиню, которая избавила город от мерзавца-наркодилера. Я уже сказал, что она не наркоманка. В жизни у нее ничего особенного не происходило. А мы отыщем достаточно людей, которые будут говорить о ней как о матери, черт ее дери, Терезе. Опубликуем фотографию грустной шестилетней девочки. Расскажем, как Марлен мучилась, стараясь отучить своего дружка от наркотиков. К тому же теперь, когда все знают, как мы поступили с Камалем, никто не осмелится ни одним словом перекинуться с полицейскими. Поверь, Тадзио, ничего лучше нельзя было придумать.

— Ладно, Дарко, пусть будет так. Потому что, если все полетит к чертям, я буду знать, кто в этом виноват.

Выходя из аудитории, Тони поглядел на часы. Пять минут двенадцатого. Кэрол уже наверняка занимается своим новым делом. Интересно, где она теперь, как справляется, что чувствует? Ее приезд привел его в сильное смятение, в чем он не хотел признаваться даже самому себе. И дело далеко не только в том, что она потревожила его сердце. К этому он был готов и предпринял все, что было в его силах, чтобы устоять перед бурей эмоций, без которой не обходилась ни одна их встреча.

Не предвидел он другого. Кэрол пробудила в нем тоску по его профессиональному прошлому. Он получил большое удовольствие, помогая ей готовиться к операции; это стало для него словно бодрящим холодным душем. Работа со студентами его никогда так не вдохновляла. Пришлось признаться себе, что в университете едва ли не половина его способностей остается без дела. Если ему потребовалось время, чтобы прийти в себя после поединка с Джеко Вэнсом, то не было никакой необходимости прятаться в академической тени всю оставшуюся жизнь. Наверное, ему был нужен толчок, чтобы осознать это, и он его получил.

Тони всегда боялся этого момента. В глубине души он знал, что когда-нибудь песня сирены напомнит ему о том, что он лучше всего умеет делать, и пробудит от сонного существования, которое он сам несколько лет назад для себя выбрал. Он все делал, чтобы отдалить этот момент. Однако апелляция Джеко Вэнса и возвращение Кэрол Джордан ни следа не оставили от возведенных им защитных сооружений.

Многое переменилось с тех пор, как он покинул передовую линию борьбы с преступностью, и он это сознавал. Потихоньку, шаг за шагом полицейское управление едва ли не полностью отказалось от использования профессиональных психологов в качестве консультантов в сложных расследованиях, связанных с серийными убийцами. Там устали от шумихи. Не все были такими умницами, как Тони; и уж совсем немногие умели держать язык за зубами. Хотя горстку экспертов удалось сохранить и их время от времени призывали для участия в расследовании, полицейские на местах пытались создавать собственные группы психологов, например в Брэмсхилле. Появилось новое поколение офицеров-аналитиков, разбирающихся в психологии и компьютерах. Подобно американским и канадским спецслужбам, англичане тоже решили, что лучше полагаться на своих специалистов, чем призывать иногда весьма спорных профессионалов, то есть клиницистов и ученых, у которых нет опыта работы в криминальной полиции. Итак, у Тони вряд ли имелся шанс обрести место там, где он мог бы самым эффективным образом использовать свой талант, который он не без оснований считал уникальным.

Но, может быть, он все же сумеет отыскать нишу, где ему удастся потренировать свои аналитические способности в поисках людей с полностью нарушенной психикой, которые совершают самые ужасные преступления.

Оставался единственный вопрос: к кому обратиться? Апелляция Вэнса наверняка напомнила многим о существовании некоего Тони Хилла. Наверное, сейчас самый подходящий момент еще сильнее всколыхнуть их воспоминания и убедить, что в некоторых отношениях ему нет равных. Он не только понимает, как работает мозг серийного убийцы, но и принадлежит к тем немногим людям на планете, кому удалось засадить некоторых из этих извращенцев туда, где им следует быть, чтобы они не наделали новых бед.

Попытаться стоило.

В Берлине Петра Беккер, придя на работу в понедельник, тоже с самого утра размышляла о серийных убийцах. Ее карьере совсем не помешало бы, если бы именно она сумела доказать, что в Европе действует серийный убийца.

Но сначала надо было отыскать дело, о котором она вспомнила, пока разговаривала с Марийке. С хмурым видом Петра вглядывалась в экран компьютера, и жесткое выражение ее лица было в явном противоречии с веселым изобилием коротких каштановых волос на голове. Лоб пересекали глубокие морщины, и затененные ресницами глаза казались темно-темно-синими. Она отлично помнила, что недавно читала о чем-то похожем, однако тогда материал не показался ей интересным. Ее отделение отвечало за сбор информации об организованной преступности, анализ этой информации и предоставление ее в соответствующие инстанции правоохранительных органов. Европейские границы, благодаря Шенгенскому соглашению, стали открыты для преступников так же, как для законопослушных граждан, и очень часто информация через Европол шла в другие страны. За последние три года Петре пришлось изучить такие разные сферы, как контрафактная продукция, контрабанда наркотиков, мошенничество с кредитными картами и ввоз нелегалов. С убийствами она обычно не сталкивалась, разве что следователи предполагали связь с организованной преступностью. Очевидный способ, с циничной усмешкой думала Петра, сбросить трудное дело, которое хотя бы отдаленно напоминало деяние «мафии», если полицейским не удавалось ни за что зацепиться.

Вот и дело, которое она теперь искала, подпало, вероятно, под категорию гангстерских разборок. Однако, если его отложили в сторону, потому что оно не отвечало нужным параметрам, его наверняка не было в файлах. Скорее всего, его удалили, чтобы оно не замусоривало пространство.

Однако сама Петра была слишком дотошной, чтобы удалять из компьютера любую информацию, касающуюся работы. Никогда не знаешь, в какую минуту может стать важным то, что еще вчера казалось полной чепухой. Поэтому у Петры выработалась привычка делать заметки даже по поводу совершенно безнадежных дел. С этим она всегда могла пойти к следователям и уточнить заинтересовавшие ее детали.

Открыв папку со своими заметками, она просмотрела недавние файлы. За последние семь недель случились четыре убийства. Стрельбу из автомобиля в маленьком городке между Дрезденом и польской границей, а также убийство турка в Штутгарте она отвергла сразу. Мужчина истек кровью, так как убийца отрубил ему обе руки. Петра думала, что это больше похоже на бытовое выяснение отношений, чем на серийное убийство или разборку между профессиональными преступниками, поскольку полицейские не нашли ничего более серьезного, чем просроченная виза.

Оставались два случая. Очень странное убийство в Гейдельберге и распятие известного наркодилера в Гамбурге. В ее записях не было ничего о лобковых волосах, однако ей вспомнилось, что что-то такое было в одном из тех дел. Петра проверила регистрационные номера дел и послала запросы в соответствующие подразделения. Если повезет, ответ она получит уже в конце дня.

Довольная своими успехами, она отправилась пить кофе. Но едва успела положить сахар в кружку, как появилась ее начальница Ханна Плеш.

— Что это ты веселишься? — спросила она.

— А тебе не нравится? — отозвалась Петра, подняв бровь.

— Я хочу, чтобы ты занялась стрельбой возле изолятора на Фризенштрассе.

Плеш нагнулась и нажала кнопку, наливая себе черный кофе. Петра задумчиво помешивала ложкой в кружке.

— Это ведь не наша территория, правильно? Кажется, все пишут, что это убийство по страсти. Убийца — подружка одного из умерших наркоманов, так?