Когда всю принесенную дядюшкой Хупом снедь постигла безжалостная расправа, дракон одним махом сгреб посуду со стола на поднос (за исключением, естественно, той, где содержалось пиво), и подхватив его на пару минут покинул комнату. — Пока здесь кого-нибудь дозовешься — медведь в лесу сдохнет. — пояснил он, вернувшись. — А у нас столько времени нет. — Ты начал что-то говорить о важных новостях. — напомнил Вандар. — Именно так. подтвердил Далеон, вновь усаживаясь в кресло. — И что же это? — спросил Вандар гораздо тише.

— Я уже упоминал о происшествии с королем Тальмором. — сказал Далеон. Ты в курсе?..

2127- Кто ж о нем не знает. — сказал Вандар. — Весь запад только и говорит, что о его гибели. Его величество государь Олорн, правда, не изволит носить траура, и так прямо и заявил, что не такой, мол, человек Тальмор, чтобы вот так вот взять и сгинуть, тем более, что тела-то так и не нашли. Да вот что толку-то с того, что не нашли, все равно все знают, что дэвы пленных не берут. — Ну дэвы-то не берут, — сказал Далеон, — да только подчиняются-то они не какому ни будь там своему вождю, а самому Черному Хорку. А он, видимо, изменил эту традицию дикарей. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Вандар, невольно понижая голос. — Буквально то, что ты слышал. — То есть, ты считаешь… — Не считаю. Знаю. Причем с абсолютной точностью. Короче — да, король Востока жив, и находится в плену у проклятого вадра. По последним данным его содержат в подземелье Дарогрона, минус шестой уровень северного крыла, сто четырнадцатая камера. Правда, нет гарантии что он до сих пор там.

— Откуда… — выдавил Вандар — Откуда… — Тальмор не единственный пленник, оказавшийся там. Один мой старый приятель, он дракон и его имя тебе ничего не скажет, так вот, он оказался в этом самом принеприятнейшем месте на год раньше его величества повелителя востока.

Так вот, некоторое время назад ему там так осточертело, что он решил проститься с радушным хозяином и тихо-мирно откланяться. За время, проведенное в плену он неплохо освоился в своей камере, обзавелся кой-какими приспособлениями типа заточки из ложки, и вот во время очередной кормежки он очень удачно пристроил эту заточку промежду ребер дэву-тюремщику, его мечом перерубил цепи, после чего, правда, сие оружие для дальнейшего употребления стало непригодно, и, поскольку после неполных семи месяцев заточения он знал время смены караула лучше, чем сами караульные, мой приятель проскочил посты, и очутился вне тюрьмы.

Но не вне Дарогрона. Идти наверх было безумием, поэтому он не придумал ничего лучше, чем пойти вниз. Он рассчитывал там затаиться, может быть, изловить зазевавшегося дэва и позаимствовать у него форму, а затем в таком виде проскочить за пределы оборонительных периметров. Трансформироваться он не мог — железный ошейник, надетый на него гостеприимным хозяином, а так же довольно сложное переплетение цепей на теле, рубить которые было, мягко говоря, опасно, поскольку наковальней оказывалось собственное тело, были одеты таким образом, что в случае принятия любой стихии они стабильно что-нибудь да повреждали — шею или другую какую конечность. Да в прочем, от трансформации толку все равно не было бы, но это, в общем, не важно. Дело в том, что через пять часов блуждания по лабиринтам он ухитрился довольно основательно спуститься. И не заметил, как оказался за пределами Дарогрона. — На свободе? — воскликнул Вандар. — Это невозможно. В Дарогрон не пройти кроме как через семь периметров плюс главные ворота. И не выйти, соответственно. — Это ты так думаешь. — сказал Далеон. — И к тому же, я не сказал, что он оказался на свободе. Вне Дарогрона — да, но свободой это назвать довольно сложно. — То есть? — Дарогрон как таковой, занимает дай Бог четверть объема всего Ин-Ветора. Он, в общем-то представляет из себя единственную исследованную часть огромного лабиринта. О том, что твориться ниже минус двенадцатого уровня не знает, наверное, даже сам Хорк. А там, скажу я тебе, много любопытного. — И что же? — спросил слегка сбитый с толку, но заинтригованный Вандар. — Когда-то, очень давно, еще да прихода сюда форнов, в пещерах Ин-Ветора жил странный народ. Их называли «драконы ночи». Вообще-то странный — это не то слово. Драконы — не драконы, вроде бы по всем признакам наша родня, а в то же время ведут ночной образ жизни, ни с кем другим не общаются… Весь массив был их домом. Они под землей лучше ориентировались, чем на поверхности. Солнечного света вообще, по-моему не знали — днем в своих пещерах прятались. Впрочем, они никого не трогали, и никто не трогал их. И они, как казалось тем немногим, кто побывал в гостях у этих бедолаг, были все какие-то… больные, что ли. И с трансформацией у них было что-то не так. Немного другие ментальные матрицы… ну в общем, не в то трансформировались. Вместо орла здоровенный нетопырь, например. В общем, генетический и ментальный кавардак. Вырожденцы. Ну и, натурально, подтвердилось — то ли они все и вправду больны были, и из поколения в поколение эта болезнь прогрессировала и ждала удобного момента, чтобы их свалить, то ли мор какой напал на них, в общем за одну ночь весь народ буквально вымер. Что, жутко? А каково было тем, кто спустился спустя некоторое время в их пещеры! Там были горы трупов. Они даже не смогли встать с постелей после дневного сна. Никто, похоже, так и не сообразил, что происходит. Бедняги, они даже не поняли, что умирают! — И совсем никого не осталось? — спросил Вандар, пораженный масштабами катастрофы. — Совсем. — ответил Далеон. Говорили, правда, что род Хора каким-то там образом связан с ними седьмая вода на киселе, вроде как, и как будто бы поэтому они лет сто спустя и поселились на склонах Ин-Ветора, но по мне — так брехня все это. Но я отвлекся. Так вот, мой приятель угодил прямо-таки в самые глухие лабиринты бывшего царства «драконов ночи». Ужас, чего он там насмотрелся… — Я пока что не вижу связи. — сказал Вандар. — Причем тут Тальмор и при чем тут Драконы Ночи? — Связь косвенная, но она есть. сказал Далеон. — А если ты будешь меня перебивать, то мы просидим тут до следующего лета. Так вот. Там, в глубине Ин-Ветор есть целые пещеры, наполненные ужасом. Обволакивающим сознание, лишающим разума… Просто ужас, без видимой внешней причины, но мой друг бежал как ошпаренный, угодив в одно из таких милых местечек. То, что он испытал, никогда больше не покинет его память. Ты не представляешь себе, что сделал с ним страх. Отважный воин, перенесший столько, что даже такой любитель приключений, как я по сравнению с ним — пацан прыщавый, превратился за какие-то считанные секунды в ничтожное существо, которое способна напугать его собственная тень.

Так вот, он опрометью кинулся бежать, куда глаза глядят, подгоняемый тьмой глубин, и когда силы уже начали оставлять его… — Ну?.. — спросил Вандар затаив дыхание. — Он увидел свет. Свет в конце длинного туннеля. Он бросился туда, решив, что заплутав в лабиринтах вернулся к Дарогрону, но сейчас плен казался ему раем по сравнению с мерзкими щупальцами липкого ужаса, обитавшего в глубинах гор. Он изо всех сил понесся туда, откуда лился свет… И, пролетев довольно приличное расстояние по воздуху, а затем чувствительно ободравшись о камни на пологом склоне горы оказался на берегу моря. Это был Холодный Берег. — Он прошел Ин-Ветор насквозь? Вандар перешел на замогильный шепот. — Но это же… — Да, насквозь. спокойно молвил Далеон. — А теперь о главном. Ты меня уже минут пять пытаешь на предмет Тальмора… Так вот. Приблизительно за неделю до своего побега мой друг стал свидетелем престранной сцены. По коридору мимо его камеры прошествовала целая кавалькада с факелами и тому подобным. Отряд копий так в пятнадцать конвоировал одного-единственного пленного, который, в общем-то в конвое и не нуждался, по причине бессознательного состояния. Но присутствие среди них молодого Арио, сына чертова вадры, чтоб им обоим провалиться в преисподнюю… извини, не мог удержаться, так вот, присутствие Арио уже вообще ни в какие ворота не лезло, поэтому друг сделал вывод, что схватили какую-то важную персону. И тут мой друг, вглядевшись в лицо пленного, которого хоть и тащили по коридору отнюдь не с королевскими почестями узнал в нем Тальмора.