Лера закрыла коробку, уронила голову на руки. Все, что казалось безвозвратно ушедшим в прошлое, ожило и с необычайной яркостью предстало перед ней. Ее охватило отчаяние от безысходности и неисправимости всего, что произошло за эти годы, стало невыносимо жалко и себя, и мать, ушедшую так нелепо. Но к чувству жалости примешивалось чувство обиды. Как она могла так посту пить с ней? Зачем?
И Лера заплакала, сжимая в руках голубой конверт… Она плакала от собственной беспомощности, она не могла ничего спросить ни у матери, которой не было в живых, ни у Юргена, которого считала давно потерянным навсегда… А он писал ей и, не получив ответа, просто вычеркнул ее из своей жизни. Может быть, давно женился на какой-нибудь милой белокурой немочке…
Перед глазами Леры возникла картина тихой семейной идиллии в уютном гамбургском домике… Юрген, прекрасный и стройный, входит в дом, глаза его озарены счастьем… Ему навстречу неторопливо идет молодая женщина, одаряя его восторженной улыбкой… О Боже, она беременна, она ждет ребенка, его ребенка! Другого младенца она держит на руках, передает Юргену… А сама она раскрывает большие красивые пакеты, принесенные мужем. Какие восхитительные детские игрушки, ползуночки, ботиночки, курточки! Они весело разбирают вместе эти милые вещи… Потом он устало садится в кресло и просматривает вечернюю газету, жена на изящном столике на колесах привозит ужин, садится рядом… Что же они едят? Шпикачки с пивом? Картофельный салат? Что же они действительно едят? — подумала Лера, прекратив плакать, и неожиданно нервно рассмеялась. — Что за глупая фантазия? Какая же я дура! О чем думаю? О еде! А ведь все было так реально — жена, ребенок, дом… Но ведь я ничего об этом не знаю! Может быть, ничего этого и нет… Он сидит в одиночестве, в пустой квартире, грустно пьет пиво и думает обо мне?.. А я? Что же я наделала! Изменила, предала, вышла замуж! Без любви, за того, кто оказался рядом, под рукой, поддержал в трудную минуту… Испугалась одиночества, захотела жить как все, у теплого домашнего очага, а теперь схожу с ума от тоски… Вот что у меня получилось! Но ведь я ничего не знала! Я думала, он просто забыл меня, что я там, в Германии, оказалась больше не нужна ему… Как все нелепо, несправедливо, невыносимо…
Лера вытерла слезы, схватила чистый лист бумаги и стала торопливо писать…
«Дорогой Юрген!
Прости, что я не отвечала на твои письма… Письма или письмо? Сколько их было, одно или несколько? Как узнать об этом?.. Я не виновата, произошло ужасное недоразумение, я только сейчас, через шесть лет, узнала, что ты писал мне, но я, к сожалению, не получала твоих писем. Мне трудно объяснить, почему так получилось, просто судьба жестоко поступила с нами. Я не знаю даже, что ты писал мне. Может быть, ты звал меня, а может быть, сообщал, что у тебя теперь другая жизнь… Я ничего о тебе не знаю, но очень хочу узнать хоть что-нибудь. Прости, что я так долго молчала, но я все это время думала о тебе. Мне многое пришлось пережить за эти годы. Я давно похоронила мать, осталась одна, рядом со мной оказался человек, который поддержал меня, помогал мне во всем и даже спас мне жизнь… Получилось так, что я вышла за него замуж, я не могла поступить иначе. Возможно, я совершила ужасную ошибку, но только ты можешь сказать мне об этом. Потому что, как бы ни сложилась моя жизнь, мое сердце принадлежит тебе безраздельно… И даже если ты не один, если у тебя есть семья или просто другая любимая женщина, я хочу, чтобы ты знал правду… Даже если мы никогда больше не увидимся…»
Лера вздрогнула, услышав стук входной двери, быстро сложила листок и засунула в пачку со старыми письмами, которые хранила мать.
Вошел Максим, обнял Леру, потом, отстранив от себя, заглянул ей в лицо.
— Ну вот, что за слякоть? Что случилось?
— Ничего, Макс… Просто я разбирала мамины вещи, вот и все. Больше ничего не случилось.
— Неужели обязательно надо в этом копаться? Специально травишь себе душу? Нет других проблем? Брось ты это. Кстати, как у нас насчет поесть?
— Макс, прости, я ничего не успела…
— У нас в семье это превращается в систему! — раздраженно сказал Максим. — Ты знаешь, у меня нет лишних денег на рестораны! И я все-таки твой муж или тебе совершенно на это наплевать?
— Зачем ты так говоришь со мной? — Лера поглядела на него с такой обидой и горечью, что он тут же изменил тон.
— Ладно, не будем… Изобрази что-нибудь быстренько, я правда голодный как волк. Понимаешь, секунды свободной не было! День тяжелый, убийство, два ограбления, три допроса! Одного придурка взяли по подозрению, он не колется… Пришлось немного нажать…
Лера, погрузившись в свои мысли, почти не слушала… Она быстро почистила и нарезала картошку, бросила в разогретое на сковороде масло, посолила…
Максим переместился за ней на кухню, продолжая говорить, говорить… До ее сознания долетали только отдельные слова, кто-то на кого-то наехал, нет, не на машине, рэкетиры наехали… Кого-то взяли…
Прекрасное далекое лицо Юргена выплыло из небытия, все вокруг стало зыбким, нереальным. Гостиничный номер, казенная постель, шуршащие шаги под дверью… Нежные руки, ласковые слова, жаркий поцелуй, стройное, прекрасное, разгоряченное тело… Восторг, блаженство любви…
— У тебя ничего не подгорело? — вернул ее к действительности голос мужа.
— Нет-нет, — Лера торопливо перемешала картошку, которая была близка уже к катастрофическому состоянию. Как хорошо, что он напомнил, а то мог бы разразиться скандал! Нет ничего страшнее усталого голодного мужчины!
— Ну и что ты скажешь обо всем этом? — задал Максим свои любимый вопрос, закончив длинный рассказ.
— Скажу, что ты молодец, — наугад ляпнула Лера.
— Ты это серьезно? — спросил он испытующе.
— Серьезно, — ответила Лера, внутренне содрогаясь от испуга. Ведь она понятия не имела, о чем рассказывал муж…
— Но ведь я избил человека, я мог убить его! И ты меня не осуждаешь, это правда?
— Конечно, правда, — не очень уверенно ответила Лера, совершенно не представляя, о чем идет речь. — Ведь он был не прав и получил за дело, — сказала она наугад.
— За дело-то — за дело, да только чувствовать кровь на руках не очень-то приятно. Я, наверное, никогда к этому не привыкну.
— За это я и люблю тебя, что ты не ожесточаешься, остаешься таким, какой есть… Ладно, хватит страшных историй, давай ужинать, — сказала Лера дружелюбно, — скоро идти за Соней.
— Ну наконец-то! Я уж подумал, ты решила специально заморить меня голодом.
— И остаться молодой вдовой, — смеясь, продолжила Лера. — Нет, не вижу смысла. Если бы ты был старым и богатым — тогда понятно. А ты молод и беден, и от живого тебя гораздо больше пользы.
— Логично, — произнес Максим. — А ты считаешь, от меня есть польза? Ты так искренне считаешь?
— Ешь, миленький, и не сомневайся, а я пойду закончу разбираться…
— Может, не надо? — спросил Максим с тревогой. — Если это на тебя так действует.
— Ничего, я больше не буду плакать, честно…
Лера вошла в комнату дочери, оглянулась, чуть прикрыла дверь, взяла пачку писем, стала быстро перебирать. Куда же делся этот листок? Она ведь спрятала его в этой пачке… В отчаянии Лера перебрала всю стопку писем, но листок исчез бесследно, Лера не на шутку испугалась, ей стало казаться, что она положила недописанное письмо совсем не сюда, она буквально перерыла все бумаги, но письма не было нигде. Она подумала, что могла случайно обронить его где-то, забыть на видном месте, ведь не могло оно исчезнуть бесследно! Какой ужас! Вдруг оно попадет на глаза Максиму? Надо было сразу порвать его и выбросить, а теперь вдобавок ко всем переживаниям ее семейная жизнь может оказаться под угрозой… Нет, ей этого совсем не хочется, хотя кто знает…
В комнату заглянул Максим, Лера вздрогнула. Вдруг он нашел письмо…
— Кончай ты это дурацкое занятие, на тебе лица нет! — сказал он, обнимая Леру. — Я схожу за Соней, а ты все это убери и больше не трогай. Обещаешь?