В такой день, как сегодня, ему вообще не были нужны никакие указатели направления, потому что он знал почти

каждое дерево. Этот лес доходил до самого его дома и тянулся еще много дальше. Но бывали дни, когда все погружалось в туман или когда все поглощали буря и вьюга. На такие случаи он делал отметки: вешал сухую ветку в развилку между сучьями, местами срубал куски коры. Посторонний человек едва ли заметил бы эти знаки, но посторонние люди и не должны были их замечать.

Его беспокойный взгляд собственно ничего не искал, но замечал все. Каждое изменение сразу же бросалось ему в глаза и заставляло призадуматься. Если где-нибудь было сломано дерево, он должен был пойти туда, если ямка в почве напоминала след, он шел по нему, не сбавляя шага.

«Счастливого пути»,- сказала Сигне, жена Хейки, провожая его до сауны, откуда он свернул в лес. «Да, будь здорова»,- ответил Хейка. Дети уже были взрослыми и обзавелись своими семьями.

Как, однако, проходит время! Сигне Торен уроженка побережья; это была высокая светловолосая девушка. Ее родители прибыли из Швеции. Дома они говорили по-шведски, в остальных же случаях по-фински. И она избрала его, черноволосого парня, который хотел стать поселенцем.

Хейка вдруг остановился и спрятался за пихтой, увидев перед собой целую стаю глухарей. В ней не было ни одного петуха. Они клевали что-то на земле и не чувствовали, что за ними наблюдают.

Затем он пошел дальше, улыбнулся с шумом сорвавшимся глухарям и снова набрал прежний темп.

Нелегко было им, Сигне и ему, когда дом был готов и они начали обрабатывать землю. К тому же появилось трое детей - вначале мука, а потом помощь, ибо все трое довольно рано взялись за дело. Уно, Бертель и Эллен - два великолепных черноголовых парня и вдобавок светловолосая девушка. Эллен жила со своим мужем дома и должна была скоро родить ребенка. Так прошло время.

Хейка был уже несколько часов в пути и, наконец, пришел в тундру. Солнце стояло на северо-западе и скоро должно было зайти, ведь уже конец лета. Если держаться западнее и пройти еще немного лесом, можно сократить путь и прийти раньше, но в таком случае пришлось бы идти по сильно пересеченной местности.

Если Эллен родит мальчика, то назовет его Кнутом; Кнут Иохан Хюттинен - он позднее взял бы дом на себя. Хейка просто мечтал об этом во время пути. Когда человек один, ему в голову приходят разные мысли.

В лесу уже темнело, в то время как в тундре было еще светло. Лес был похож на собор с высоким куполом, который пропускает лишь скудный свет. Здесь все засыпает намного раньше.

Зачем Хейка держал в руках палку, он и сам не знал. Для опоры она была ему не нужна, а как оружие - тем более, так как на серьезный случай у него был нож, которым он мог и срубить тонкое дерево и убить волка. Не думая об этом, он забросил ее в чащу.

В течение всего лета никто здесь не носит оружия, потому что оно только мешает. Каждый охотник и каждый поселенец соблюдает время, в которое охота запрещена, чтобы не наносить ущерба дичи. Это не касается, конечно, одного случайного зайца, но мы не имеем никакого желания охотиться в запретное время. Скорее мы вытащим на обед рыбу из воды или кусок вяленого мяса из рюкзака, чтобы зажарить его на вертеле.

Хейка остановился, глубоко втянул воздух и напряг слух. Он услышал звук, который показался ему подозрительным. Крупная дичь была где-то поблизости.

Здесь не было большого разнообразия крупных зверей, кроме нескольких одиноких оленей, которые отбились от пасущихся севернее стад и поэтому одичали. Были, конечно, и лоси, только давно уже ни один из них не показывался. «Может быть, это уркнула куница или лиса»,- подумал Хейка и хотел идти дальше. Звук был похож, только ниже тоном. Вот опять!

«Фу, дьявол! Медведица!»

Хейка знал, что ни о каком другом медведе не могло быть и речи. Он знал немногих медведей этой местности и не мог ошибиться. Здесь жила только она со своим Марбу.

Она еще не видела Хейку. Но у медведей все равно глаза не очень острые, и они полагаются больше на свое чутье, которое действует безошибочно. Судя по ветру, она, должно быть, давно его учуяла.

Что же теперь делать? Если он покинет лес и выйдет в тундру, где далеко видно, то сможет не опасаться медведицы. Если же и она последует за ним - придется вступать в бой.

Стало быть, он должен попытаться ее обмануть, пройти мимо и скрыться в ущелье. Может быть, она совсем и не думала его преследовать.

Бесшумно пошел Хейка дальше. Проклятый ветер выдавал его, конечно, и ему пришлось держаться немного восточнее, чтобы лишить медведицу возможности чуять его. Он шел теперь быстро, с меньшей осторожностью и вскоре исчез в ущелье.

Вверху на скале стояла медведица. Ее взгляд искал Марбу, а не человека, запах которого она уже давно учуяла и знала, где он шел. Марбу не было. Теперь ее охватило беспокойство, потому что мимо прошел человек. Чтобы найти Марбу, она должна наблюдать за человеком.

Когда Хейка вышел из ущелья и хотел подняться по склону, навстречу ему как раз сползала медведица. В мгновение ока Хейка очутился вверху на противоположном склоне, в то время как медведица стояла еще внизу и нюхала его следы. Хейка знал, что это значит. Хладнокровно наблюдал он сверху за медведицей, которая не смотрела по сторонам, полагаясь лишь на свой нос. В это время она обошла холм, чтобы подняться на него с другой стороны. Так же как взобрался сюда, Хейка соскользнул с крутого склона, перепрыгнул внизу собственный след и побежав обратно по ущелью, где он недавно прошел. Если все пойдет хорошо, то он по крайней мере оторвется от медведицы, если не избавится от нее окончательно.

В это время под ноги ему и подвернулся Марбу. Как будто он вырос здесь из-под земли, этот с собаку ростом пушистый ком с двумя веселыми глазками и остроконечными ушами, толстый и доверчивый, не боящийся человека. Для приветствия не было времени, и Хейка продолжал бежать, только раза два крепко выругался, Марбу был ошеломлен, однако повернулся и последовал за человеком, вблизи которого он, может быть, предполагал встретить Тулли. Но Тулли не было. Так мчался Хейка по буграм и канавам, петляя, точно заяц, переползая через каменные глыбы, пока не перестал слышать фырканье Марбу.

Когда Хейка сидел против меня в лодке, то и дело раскуривая трубку, он от всей души смеялся над собой.

- Бежал я, дорогой мой, так, что меня не смог бы догнать и чемпион мира,- говорил он.- Я задыхался, но все же бежал. На больших спортивных праздниках позади бегущих нужно всегда гнать медведей, чтобы бегуны мчались вскачь.

- Тогда это был бы не спорт, Хейка.

- Да, о спорте при моей беготне не могло быть и речи,- согласился он со мной.

Когда я посмотрел на часы, было уже два, солнце слабо светилось на северо-востоке, постепенно приближалось утро.

Медведи, кроме людей, не имеют врагов, потому что они самые сильные звери в этих местах. Ни один зверь не рискнет приблизиться к ним и не противится, когда почувствует на своем загривке тяжелую лапу. Поэтому медведи стали неограниченными властелинами своей округи и, вероятно, могли бы широко распространиться и произвести большие опустошения среди животного мира, если бы человек предоставил им свободу действий. Только человек может заставить их покинуть привычные места и унести свою шкуру. Они обладают тонким чутьем и избегают мест, где за ними могут охотиться. Мужчинам они по возможности уступают дорогу, женщинам же и детям едва ли. Поэтому не случайно во время созревания ягод медведей чаще видят женщины, чем мужчины.

Еще осторожнее медведей серые собаки тундры - волки. Они почти невидимы и исчезают, не уходя далеко - будто проваливаясь сквозь землю. Здесь, на Севере, они безопасны для человека. Чтобы утолить голод, волку не нужно нападать на человека, а иначе зачем ему это делать?