Джарел застыла. Она почувствовала, что сердце ее начало стынуть, покрываться ледяной коркой небытия, бесконечного покоя. В изнемогшую душу вновь стало вползать уже знакомое ей смертельное отчаянье. Если бы Джарел приготовилась к этой атаке, она, возможно, сумела бы отразить ее, но все произошло столь стремительно, что она тут же оказалась во власти нечеловеческого холода и перестала чувствовать собственное тело.

Она постепенно превращалась в черную бесплотную тень, растворялась в ужасной, безводной пустоте… Холодная мгла озарилась яркой вспышкой – колючая борода, горячие губы, крепкие руки… Джарел охватило знакомое возбужденье, от которого ее бросило в жар. Вновь завязался бой. Человеческое тепло боролось со стужей безмерных пустынных пространств, мятущиеся страсти – с безвольной апатией, которая однажды уже едва не овладела ее душой.

Победа далась нелегко. В иные минуты холодная тьма начинала брать верх, и тогда Джарел начинало казаться, что еще немного, и она оставит собственное тело и превратится в темного призрака, обладающего и объемом, и формой, но тем не менее совершенно нереального. Один раз она даже уловила отдаленные отзвуки безумной музыки, под которую плясали фантомы, и с ужасом заметила, что начала кружиться и ее призрачная оболочка. Эта мука продолжалась несколько минут, которые показались ей вечностью. Однако Джарел в очередной раз стряхнула с себя странную апатию, поражая хладное дыхание черного бога оружием тепла и жизни. Она знала, что победа и на сей раз останется за ней, однако то и дело начинала терзаться сомнениями, незаметно вкрадывавшимися в душу.

Атаки демона следовали одна за другой. Стоило Джарел пойти в ответное наступление, как ее тут же оставляли силы – он вновь начинала казаться себе крошечной искоркой, затерявшейся в безбрежном вечном мраке. Там, где нет света, нет и тьмы, но там, где нет тьмы, нет и света. Сокруши Джарел тьму, уничтожь она начало, из которого черный бог черпал свои силы, она бы осталась без света, лишила бы себя жизни. Две неразделимые, находящиеся в вечном борении сущности… Джарел не привыкла размышлять об абстрактном и потому немало поразилась таким мыслям. Сознательная же часть ее души продолжала терзаться любовью, ненавистью и ужасом. Женщину-воина охватило возбуждение битвы и радостное предвкушение победы. Мертвящему холоду черного бога Джарел противопоставляла все, что было в ней живо, что пульсировало и дышало теплом. Она разила врага мыслями и чувствами.

Как и прежде, победа пришла нежданно. Вокруг нее заблистали лучи ярчайшего света, тьма же растаяла, сгинула, канула в бездны породившего ее небытия. Джарел на миг зажмурилась, когда же она вновь открыла глаза, ее взору вновь предстала знакомая теснина, залитая зеленоватым лунным светом. Текучая, липкая темень исчезла, а вместе с ней исчезли и танцующие тени.

Джарел обвела взглядом ущелье и неожиданно вспомнила, что среди прочих теней был и он, Гийом… Где же ты, Гийом? Ни тени, ни единого движения, лишь ровный мертвенный зеленоватый свет… И тут же в лицо пахнуло свежим ветерком, принесшим тонкий тихий голосок. Все началось сначала. Теперь ее единственным поводырем был зов Гийома, протяжный жалкий зов.

– Джарел, – взывал он. – Джарел! Джарел!

Она следовала за его голосом по пустынным, безводным землям. Лощина кончалась широким веерообразным склоном, нижняя часть которого тонула в темноте. Где-то неподалеку шумела невидимая река. Джарел напрягла слух, боясь потерять Гийома. Вскоре она оказалась у подножия холма, откуда открывался вид на каскад водопадов, злобно переругивавшихся друг с другом.

Их шум заглушил все прочие звуки. Джарел замерла на месте и стала напряженно вслушиваться в голос ветра. Прошла целая вечность, прежде чем она вновь услышала жалобный призыв:

– Джарел! Джарел! Джарел!

Она тут же поспешила на голос и вскоре вновь услышала его – на сей раз более ясно и внятно:

– Джарел, Джарел, убийца!

Трудной была эта погоня за невидимкой, трудной и опасной. Второй бой с черным богом изнурил Джарел до такой степени, что ноги ее стали заплетаться. Один раз она даже упала и какое-то время лежала на траве, пытаясь отдышаться. Земля казалась ей необычно теплой и мерно вздымалась и опадала, словно дышала. Внезапно опомнившись, Джарел вскочила на ноги и стремительно понеслась по темным травам вслед за слабеющим голоском.

Подобно тени, то и дело сливавшейся с другими тенями и таившейся в темных распадках и провалах, голосок старался вести ее по самым шумным местам, где его заглушали болтовня ручьев, шум водопадов и свист ветра. Джарел слышала и множество новых звуков: пение тихих, тонюсеньких голосков, вторивших песням ветра, монотонный ропот трав, едва ли не членораздельный писк крылатых насекомых.

Судя по всему, птицы в этом подземном мире не водились, хотя однажды Джарел заметила над головой огромную бесформенную тень и услышала хлопанье тяжелых крыльев. Через какое-то время послышалось кваканье лягушек, и Джарел с содроганием сердца вспомнила о болоте, виденном ею во время первого путешествия. В каждом звуке слышалась явная угроза, странным образом сочетавшаяся с крайним отчаянием, имевшим отношение не к каким-то неведомым сущностям, а именно к людям.

Отчаяние звучало и в шорохе трав, и в шепоте ветра. Голоса были исполнены такой безнадежности, что на глаза Джарел навернулись слезы. Она слышала и Другие голоса – голоса неведомых безымянных тварей, которые могли быть порождены только злом, и голоса незнакомые, неузнаваемые, бормотавшие неизвестно о чем.

Но внимала Джарел лишь одному далекому голосу, тонувшему в хаосе звуков. Лишь он один имел для нее смысл и значение. Он вел ее по широкой дуге, проходившей через холмистые земли, по которым текли зловещие, сыплющие проклятиями ручьи. Неожиданно Джарел услышала донельзя странную музыку, не имевшую ни определенной композиции, ни даже связности, но представлявшуюся скоплениями отдельных звуков, каждый из которых существовал сам по себе.

Тысячи незримых существ пытались выразить себя каждое в своей собственной песне и при этом не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Звуки эти становились все громче. Вскоре Джарел увидела перед собой светящееся пятно и изумленно застыла возле его края. Музыка поднималась от земли, и ее можно было увидеть! Она видела, как поднимаются в воздух ее отдельные струйки. Описать их было невозможно, ибо эта зримая музыка не походила ни на что на свете. Бледные нотки медленно взмывали ввысь, каждая со своей простенькой, крохотной мелодией. Несмотря на всю кажущуюся произвольность отдельных звуков и созвучий, вместе они составляли нечто цельное. Подобно цветам, эта музыка росла из-под земли.

Джарел захотелось побродить по этому необыкновенному светящемуся лугу и нарвать букет самых красивых нот, которые образовывали бы гармоничное сладостное сочетание… Неожиданно ее вниманием завладел странный переливчатый смех, вызвавший у нее улыбку. Джарел насторожилась и напряженно застыла, пытаясь услышать голос Гийома. Да, он тоже смеялся со всеми. В следующее мгновение многоголосый смех перерос в безумный оглушительный хохот, волны которого грозили смести все и вся. Джарел тоже корчилась от смеха, но из глаз ее ручьем текли слезы.

– Гийом! – воззвала она, собрав остаток сил. – Гийом!

Смех тут же прекратился. Смолкли все звуки, лишь тоненький знакомый голосок продолжал выводить свою нескончаемую жалостную песнь:

– Джарел… Джарел… Джарел…

Подул ветерок, и голосок стал затихать. Джарел вновь пустилась вдогонку за Гийомом. Мертвенный, зыбкий лик луны опустился к самому горизонту. Тени послушно вытянулись. Над горизонтом появилась бледная полоска рассеянного света. День не сулил женщине-воину ничего хорошего. Страшная смерть и вечные муки, на которые были обречены все обитатели этой земли, земли проклятых духов – вот что ожидало Джарел. Она станет искореженным древом или уродцем, в котором воплотятся все пороки ее естества, или – кто знает? – бесплотным вздохом, несомым холодными ветрами. Все это ее уже нисколько не волновало. Джарел замедлила шаг. Голос, звавший ее за собой, становился все тише и тише…