— О нет, Долли, нет. Пожалуйста, никому ничего не рассказывай! — Они уже почти забыли о Филлиде и вздрогнули от ее истерического крика. Она наклонилась к нему. — Не рассказывай им, — просила она. — Ты не знаешь. Ты не понимаешь. Роберт вел себя перед смертью странно, очень странно, как ненормальный. Мне казалось, что он все о нас знает. Весь последний год он всех расспрашивал о тебе. Дэвид, с тобой он говорил о нем?

— Со мной? — удивился Дэвид. — Нет, — осторожно сказал он. — Нет, не помню, чтобы он со мной об этом говорил.

— Ну, хорошо. Он разговаривал со мной. Да, он говорил и говорил. Иногда я была уверена, что он знает о свадьбе. Он мучил меня, я тебе рассказывала. Эти шесть последних месяцев были адом, настоящим адом.

Миссис Айвори накрыла руку Филлиды своей, и посмотрела на Годолфина.

— Итак, вы видите, — спокойным голосом сказала она, — Филлиде нельзя разрешать говорить с ними. Вы согласны?

— Почему нельзя? — решительно сказал Годолфин. — Все поймут, что случилось. Однажды Роберт случайно упомянул мое имя, и у бедной девочки разыгралось больное воображение. Так как она нервничала и много об этом думала, все это кончилось неврозом. Посмотрите на нее, бедняжку. У нее совершенно расстроены нервы, и это, наверное, продолжалось несколько месяцев.

Габриель кивнула Доротее.

— Ты можешь увести меня наверх, — сказала она и добавила, бросив на Годолфина такой взгляд, что он растерялся, а вся компания вздрогнула, заглянув в пропасть, которую она им указала:

— Полицейские совершенно лишены воображения, мой дорогой. Вот почему мы все должны быть предельно осторожны. Если они об этом узнают, они будут почти уверены, что у Филлиды был мотив. Вы со мной согласны?

За окном шел дождь. Телефон надрывно звонил среди разбросанных на столе мисс Дорсет бумаг. Она подняла трубку. Дождь шел всю неделю, и холодная площадь совершенно промокла. Тонкие черные ветки роняли темные слезы на бурые остатки травы. Утренние газеты, в которых впервые за последнее время не было упоминаний о трагедии в доме на Сэллет-сквер, мокли на газетных тумбах и совершенно дискредитировали себя в глазах публики.

Она осторожно поднесла трубку к уху. В последнее время далеко не все телефонные звонки радовали слух.

— Алло, — хрипло сказала она. — Алло. Кто? Да, это мисс Дорсет. Да, конечно, я вас помню. Вы слуга мистера Лукара? Боюсь, что у меня для вас пока нет ничего нового. Если появятся новости, я, как и обещала, с вами свяжусь.

— Минуточку, мисс, — громкий голос показался знакомым. — Вы все перепутали. Это у меня есть новости для вас.

— У вас есть для меня новости? — в ее голосе прозвучало изумление, и он удовлетворенно рассмеялся:

— Понимаю. Я сам ошарашен. Это факт. Я так понял, что он меня уволил. Денег нет, за молоко платить нечем, за газеты платить нечем. Я решил, что со всем этим покончено, пока не подумал о вашей фирме. Я подумал, если он у вас работал, то, может, и для меня местечко найдется.

— Да, да, продолжайте. Вы говорите, что слышали о нем?

— Слышал. Телеграмма с корабля. Только что получил. Я вам прочитаю. Вы слушаете? Слушайте. «Жди дома сегодня вечером. Лукар». — В трубке послышался сдавленный смешок. — Самоуверенный нахал, правда?

— Да уж, он такой. То есть, я хотела сказать, конечно, — мисс Дорсет пыталась выпутаться из затруднительного положения. — Ну, хорошо, раз он возвращается, у вас теперь будет все в порядке. Спасибо, что позвонили.

— Не за что, — голос стал нахальным. — Я подумал, вам это будет интересно. Я никогда не верил, что это он сделал. Я же вам говорил. Вы слушаете?

— Да. Спасибо за звонок. До…

— Не хотите об этом говорить, да?

— Нет, боюсь, что нет. Но спасибо за звонок. До свидания.

— Все в порядке. Я вас не виню. Пока.

Мисс Дорсет положила трубку и сидела, глядя прямо перед собой и думая о чем-то своем. Механически она взяла конверт из кипы слева и, вскрыв его, достала письмо на дешевой бумаге. Взглянув на первую фразу, она, не читая, бросила исписанную страницу в корзину. Протянутая к другому конверту рука замерла и потянулась к телефону. Мисс Дорсет набрала номер дома 38. Ей моментально ответила Фрэнсис, как будто сидела у телефона и ждала ее звонка.

— Алло. Это вы, мисс Дорсет? — в трубке послышалось разочарование. — Как у вас дела? У вас сейчас их, наверное, немало.

— Есть, конечно, — мисс Дорсет неодобрительно разглядывала заваленный бумагами стол. — Я стараюсь все делать сама. Не то чтобы я никому не доверяю. Но эти неприятные письма… Если что-то попадет в руки какого-нибудь младшего клерка, мы не сможем заставить его молчать. Я и не думала, что вокруг так много ненормальных. Наверное, в регистрационной книге есть их адреса. Если бы они подписывали конверты, было бы лучше. Кстати, здесь есть два-три действительно личных письма, адресованных миссис Мадригал. Я их перешлю.

— Это отвратительно, — голос Фрэнсис стал злым. — Неужели люди не понимают, что нельзя во всем разобраться, всего лишь прочитав парочку гнусных статей? Все письма адресованы Филлиде?

— А-а, большинство.

— А для меня что-нибудь есть? — Мисс Дорсет окинула взглядом кучу писем справа и подумала, что в такой сложной ситуации она заслуживает прошения.

— Что они пишут?

— Ничего особенного. Сплошные гадости. Это просто какая-то патология. Я спрашивала у инспектора Бриди, и он сказал, что так всегда бывает. — Сплошная злоба, — ответил он.

Фрэнсис невольно улыбнулась.

— Он мне нравится, — сказала она. — Вернее, нравился бы, если бы я его не боялась.

— Боялись?

— Я шучу. Ведь сейчас уже все кончено, не так ли? Или будет кончено, когда они найдут Лукара.

В ее словах был немой вопрос, и лицо мисс Дорсет омрачилось.

— Я тоже так думаю, моя дорогая, — большой жизненный опыт сделал свое дело — в ее голосе прозвучало как раз нужное количество бодрости и поддержки, которое ни к чему не обязывало. — В парочке этих анонимок упоминается имя мистера Годолфина. Я бы ни за что не осмелилась сама ей об этом сказать, но люди еще помнят их помолвку, и это дает им повод. Он все еще намерен оставаться в доме?

— Боюсь, что да, — Фрэнсис старалась была осторожной, но голос ее выдал. — Он так старается. Работает, не покладая рук. Такое чувство, что за обедом рядом с нами сидит полицейский.

Мисс Дорсет кашлянула.

— Такие люди очень трудолюбивы, и иногда они даже бывают полезны, — сказала она. — Они такие энергичные, будут везде вынюхивать, пока все-таки не докопаются до правды.

— Да, вы правы.

Они немного помолчали.

— Я не видела мистера Филда уже дня два. — Мисс Дорсет постаралась сказать это самым обычным тоном, но сама почувствовала, что невольно придала словам какое-то особое значение.

— Я тоже, — ответила Фрэнсис. — Я его тоже не видела. Вы перешлете нам личные письма, хорошо?

— Да, конечно. До свидания. С миссис Айвори все хорошо?

— Все прекрасно. Спасибо. До свидания.

Десять минут спустя телефон в столовой дома 38 опять зазвонил. Но когда Фрэнсис подбежала к телефону и подняла трубку, она услышала щелчок и поняла, что кто-то в доме тоже ожидал звонка. Она услышала нервный голос Филлиды, которая быстро проговорила:

— Это доктор Смит? Говорит миссис Мадригал. Это дом доктора Смита? Я могу с ним поговорить? Соедините меня с ним. Соедините меня с ним, пожалуйста. Соедините.

Фрэнсис положила трубку на место. А на другом конце города медсестра многозначительно посмотрела на худого человека с усталым лицом и протянула ему телефонную трубку.

— Нет, — мягко прервал он невнятный треск телефона, продолжавшийся уже больше минуты. — Нет, моя дорогая. Как я могу? Мы вчера все с вами решили. Почему вы не делаете то, что я вам порекомендовал? Возвращайтесь в постель. И возьмите какую-нибудь книгу. А-а, конечно. Я навешу вас около четырех. Но, пожалуйста, не требуйте от меня невозможного.