П. И. Шувалов понимал, что увеличивать ставку непопулярной в народе подушной подати бесперспективно, и поэтому выдвинул весьма смелое для того времени предложение о переориентации бюджетных поступлений с прямого на косвенное обложение. Конкретно в проектах 1745 и 1747 гг. он предложил постепенно поднимать цену на продаваемую государством соль (по мере расширения ее добычи) и соответственно снижать ставку подушной подати. Убеждая Елизавету, он писал: «…продажа (соли. — Е. А.), какой возвышенной ценой определена не будет, доход остановить не может, так как в употребление человеческое к содержанию жизни необходимая, и потому доход от соли не вовсе вольной есть». В дополнение к проекту о соли 31 июля 1747 г. Шувалов подал новый проект о повышении цен на вино, причем часть предполагаемой прибыли должна была тоже пойти на возмещение понижения подушной подати.

И хотя предложения Шувалова преследовали ту же цель, что и рекомендации «прибыльщиков» (изобретателей новых налогов), — рост доходов казны, его мысль о замене прямого обложения косвенным была, без сомнения, весьма прогрессивной для середины XVIII в. Именно в этом направлении (усиливающем товарно-денежные отношения) развивались финансы в передовых странах Европы. Например, из 575 млн. ливров прихода бюджета дореволюционной Франции 300 млн. ливров (52 %) давал соляной налог и 60 млн. ливров (10 %) — винные сборы. Разумеется, в конечном счете соляной налог, как и любой другой, ложился на плечи народа не меньшей тяжестью, чем подушная подать, ибо соль действительно продукт, «к содержанию жизни необходимый». Но умелый словесный камуфляж этой меры в сочетаний с понижением подушной подати в среднем за шесть лет на 3 коп. с «ревизской души» (причем в разгар Семилетней войны) позволил правительству провести реформу без эксцессов. В итоге цена на соль поднялась на 120 %, а поступления в казну от соляного налога возросли с 801 тыс. в 1749 г. до 2,2 млн. руб. в 1761 г., т. е. почти в 3 раза. Почти утроились и доходы казны от увеличения цен на вино по предложению Шувалова — с 1,2 млн. в 1749 г. до 3,4 млн. руб. в 1761 г.

В 1752 и 1753 гг. Шувалов подал проекты реформы таможенного обложения. Он предложил вообще отменить все внутренние сборы с торговли, но при этом увеличить на 13 коп. с рубля привозные и ввозные пошлины. Указом 13 декабря 1753 г. реформа была осуществлена и увенчалась успехом для казны: в 1753 г. таможни дали 1,5 млн. руб., а в 1761 г. — 2,7 млн. руб. — и это в условиях войны!²⁷

Однако не фискальная сторона выделяет таможенную реформу Шувалова. Как известно, в XVIII в. происходил сложный экономический процесс складывания всероссийского рынка: усиливалась специализация регионов страны, росло число ярмарок, становились более интенсивными внутренние торговые связи. Огромная страна все больше и больше начинала функционировать как единый хозяйственный организм. Однако на пути быстрого развития всероссийских экономических связей вставали препятствия, среди которых наиболее серьезными были внутренние таможни. Они тормозили развитие торговли, причем при Петре I налоги на внутреннюю торговлю возросли.

В результате таможенной реформы Шувалова было покончено с наследием средневековья. Здесь нет преувеличения: от внутритаможенных барьеров, унаследованных от периода феодальной раздробленности, страдала экономика многих стран Европы даже в XIX в. Во Франции внутренние таможни были ликвидированы лишь вместе с монархией в ходе Великой французской революции, а в Германии — отменены в 30-х годах XIX в. Эти факты подчеркивают смелость и новизну шуваловского проекта, нестандартность мышления его автора.

Теперь рассмотрим внутреннюю подоплеку экономических реформ П. И. Шувалова, исключив лежащие на поверхности причины, как-то: элемент искренней заботы Шувалова о «государственном интересе» и личный, далеко не бескорыстный интерес нового «Могола» к финансовой стороне каждого проекта. Но для того чтобы выявить социальный механизм, приведший к реформам, необходимо вернуться на 20–30 лет назад от рассматриваемой эпохи и коснуться петровских реформ, точнее, их ближайших результатов.

Благодаря реформам Петра Великого Россия достигла значительных успехов в экономическом и политическом развитии и в течение жизни одного поколения вошла в число ведущих мировых держав, что имело огромное значение для последующего развития страны. Но за счет чего были достигнуты эти успехи, и кто в конечном счете пожал их плоды? Факты позволяют утверждать, что петровская эпоха ознаменовалась существенным усилением феодальной эксплуатации крестьянства, укреплением крепостнического режима во всех его проявлениях и, как никогда раньше, упрочила господство дворянского сословия во всех сферах жизни страны.

Исследования по истории помещичьего хозяйства первой половины XVIII в. свидетельствуют о непрерывном росте помещичьей эксплуатации, причем в форме барщины — наиболее тяжелой для крестьян повинности. Становление барщинной системы завершилось именно к середине XVIII в. В конце первой четверти XVIII в. по сравнению с серединой XVII в. количество имений с отработочной рентой увеличилось более чем в 3 раза, а число имений с денежной рентой уменьшилось в 2 раза. Резко возросла и подушная норма отработочной ренты. Иначе говоря, показатели барской запашки на душу мужского пола для основной части населения помещичьих владений с барщиной приблизились и даже превысили ту норму, которая считается предельной в эксплуатации крестьянина-земледельца²⁸.

Введение подушной подати в 1724 г. привело к стабилизации только государственных повинностей крестьян: на протяжении нескольких десятилетий с «ревизской души» взималось 70 коп. в год. Но размер владельческих повинностей крестьян закон не определял. Напротив, при стабильной подушной подати помещик мог по своему произволу увеличивать норму ренты, не опасаясь, что государство отнимет у него в виде налогов ту часть прибавочного продукта, на которую он рассчитывал. Таким образом, введение подушного обложения стало стимулом значительного непрерывного роста барщинных и оброчных повинностей крестьян в пользу помещика, что и фиксируют источники.

Дворянство не ограничивалось получением ренты с эксплуатации земледельческих занятий крестьян. Успехи развития экономики в петровский период подсказывали дворянству весьма перспективный и, как тогда казалось, легкий путь получения денег — торговое и промышленное предпринимательство. В 40–60-х годах XVIII в. предпринимательство дворян особенно усилилось в металлургической промышленности в непосредственной связи с возросшей доходностью отрасли. В 1750 г. спрос на русское железо достиг беспрецедентного уровня — 100 % всей продукции, что породило своеобразный промышленный бум. Первыми дорогу к металлургическим заводам проложили братья П. И. и А. И. Шуваловы, прибравшие к рукам наиболее доходные казенные заводы Урала и европейского Центра.

Промышленная деятельность титулованных заводчиков А. И. и П. И. Шуваловых, М. И. и Р. И. Воронцовых, И. Г. Чернышева, С. П. Ягужинского и им подобных протекала в исключительно, благоприятных условиях, позволяющих охарактеризовать их как тепличные. Во-первых, все они получили из казны на весьма льготных условиях предприятия, приносившие доход. Во-вторых, в их распоряжении были в неограниченном количестве сырье (прежде всего руды), лесные и водные ресурсы и — самое главное — бесплатная рабочая сила: крепостные или приписные крестьяне, обязанные месяцами отрабатывать на заводах свою подушную подать. Государство делало все, чтобы новые заводовладельцы жили безбедно. Оно выдавало им ссуды, предоставляло льготы по выплате долгов, для некоторых из них делались исключения в законодательстве. Заводовладельцы из других сословий и государственные предприятия ставились во всех отношениях в неравные с ними конкурентные условия.

И тем не менее дворянское предпринимательство в области металлургии (да и в других отраслях промышленности) терпело крах. В чем дело? Исчерпывающий ответ на этот вопрос дал Н. И. Павленко в своей фундаментальной монографии «История металлургии в России XVIII в. Заводы и заводовладельцы». По его мнению, предпринимательство дворянства может быть понято лишь в контексте господствовавших тогда феодальных отношений, ибо приобретение мануфактур не делало их владельцев капиталистами и «в известной мере продолжало традиции феодальных пожалований». Дворянин-заводчик если и достигал успехов (как правило, временных), то только в результате применения экстенсивных способов ведения хозяйства: строились новые заводы или домны, приписывалось к заводам большее, чем разрешал закон, количество государственных крестьян, усиливалась промышленная эксплуатация собственных крепостных. Но, получая в качестве феодального пожалования мануфактуру — объект, качественно отличный от феодального поместья, «все заводовладельцы из дворян вели промышленное хозяйство теми же примитивными, хищническими приемами, какими они вели хозяйство в крепостной вотчине. Потребительская манера ведения хозяйства сказалась даже в том, что дворяне, получив в распоряжение такие существенные источники пополнения бюджета, как заводы, не только не поправили свои финансовые дела, но даже ухудшили их. Все дворяне-заводовладельцы оказались в неоплатном долгу у казны и частных кредиторов»²⁹.