Вскинув на прощание руку, незнакомец включил зажигание. Через мгновение серый "Крайслер" выкатился из переулка и помчался по улице.

Кубусь долго еще стоял, всматриваясь в поднятое автомобилем облако пыли, оседающей на придорожный кустарник.

"Что ему от меня нужно? — по-прежнему спрашивал он себя. — Для чего ему понадобилось вернуть пани Баумановой чужой зонт? Где он спрятал ее настоящий зонт?"

Вопросы возникали один за другим, но ответов на них не было. Кубусь в сердцах щелкнул пальцами, прошептав:

— Подумаешь, хитрец! Да я и так обо всем узнаю! Провалиться мне на этом месте, если не раскрою эту тайну!

Кубусь и Гипця, укрывшись за телефонной будкой, с напряженным вниманием следили за Толусем Поэтом, чья нескладная фигура в этот момент исчезала в сверкающих никелем вращающихся дверях "Гранд-отеля". Длинный и тощий, как жердь, Толусь вышагивал степенно и важно. Во всем его облике чувствовалось что-то необычайно торжественное. По случаю визита в отель международного класса он надел свой праздничный темно-синий костюм. Правда, пиджачные рукава едва прикрывали локти, а манжеты брюк доставали всего лишь до середины икр. Тем не менее Толусь носил костюм с шиком и небрежной элегантностью.

У ног Толуся семенил трусцой французский бульдог Кайтек, великолепный представитель собачьего племени, населяющего чердак.

В холле Толусь подошел к портье с видом светского человека.

— Прошу прощения, не скажете ли, пан из двести тринадцатого номера у себя?

— У себя, — ответил портье, взглянув на доску с ключами. Но тут его взгляд остановился на слюнявой морде Кайтуся, и он сухо добавил: — Простите, но входить в отель с собаками не разрешается.

На лице Толуся появилась доверительная улыбка.

— Пан не знает, какую собаку он имеет удовольствие видеть.

— Все равно какую. Таков установленный порядок.

— Дорогой пан, — возразил Толусь Поэт. — Это замечательный французский бульдог, удостоенный золотой медали на между народ ной выставке в Брюсселе. Уважаемый персонал вашего отеля должен гордиться тем, что такой заслуженный пес переступил этот порог.

— Воистину замечательный пес, — признал, смягчившись, портье, — : но, простите, мы ни для кого не делаем исключений из установленных правил.

Толусь негодующе фыркнул.

— Пан даже не представляет, какой это необыкновенный пес. Он знает таблицу умножения.

— Это невозможно! — На изумленном лице портье читалось явное восхищение.

— Возможно! — возразил Толусь. — Дайте ему десять бараньих косточек… сами в этом убедитесь…

— Почему именно бараньих? — удивился портье.

— Потому что он обожает баранину.

— К сожалению, у нас, нет бараньих косточек, — развел руками портье.

Толусь Поэт холодно кивнул с видом светского завсегдатая и направился к лестнице, потянув за собой Кайтека. Первое препятствие осталось позади. Теперь все зависело от удачи и точной организации намеченного предприятия.

На третьем этаже они задержались. Погладив четвероногого друга, Толусь Поэт ласково шепнул ему:

— Кайтусь, не подведи, иначе мы пропали. Радостно заскулив, пес задергал обрубком хвоста,

словно понял слова хозяина.

Важно и с достоинством проследовали они длинным коридором, остановившись у двери с номером 213. Толусь Поэт постучал. Из-за двери послышались чьи-то быстрые шаги, и она отворилась. На пороге номера стоял тип с усиками, который при виде Толуся и бульдога удивленно разинул рот.

— Пан по какому делу? — поинтересовался он. Толусь галантно поклонился.

— Очень рад познакомиться с уважаемым паном, — уклончиво отреагировал он и протиснулся с бульдогом в номер мимо не успевшего воспрепятствовать этому хозяина. Оказавшись за порогом, Толусь пояснил онемевшему от поразительной бесцеремонности владельцу номера: — Доставил песика, которого пан хотел купить.

Франт вытаращил на него свои черные глаза.

— Я?.. — пробормотал он. — Я хотел купить собаку?! Это какое-то нелепое недолазумение!

— Если пан и не хотел его купить, — подумав, произнес Толусь, — то я уверен, что очень скоро пан захочет это сделать.

— Да откуда пан вообще тут взялся? — возмущенно запротестовал хозяин номера. — Кто сюда наплавил пана? Я не намелен покупать собаку!..

— Минутку! — прервал его Толусь Поэт. — Пан даже не рассмотрел ее как следует, а уже отказывается. Пан даже не представляет себе, какой это умный пес.

Хозяин в отчаянии всплеснул руками:

— Повтоляю, это какое-то недолазумение…

— Минуточку! — перебил его Толусь и невыразимо печальным тоном обратился к собаке: — Видишь, Кайтек, нас снова надули.

Бульдог, будто цирковой пес, встал на задние ноги.

При виде этой сценки хозяин номера, отирая платком вспотевшее лицо, жалобно простонал:

— Это плевосходит уже всякое вооблажение! Кто обманул пана?

— Мне сказали, что пан хочет купить собаку.

— Я? Купить? Кто это пану сказал? Толусь кивнул бульдогу:

— Кто нам это сказал, Кайтек? Бульдог залился лаем.

— Слышите? — вопросил знаток собак и любитель поэзии.

Издав еще один жалобный стон, хозяин номера бессильно опустился в кресло.

— Не надо делать из меня идиота, пан. Забивай своего пса, и убилайтесь оба ко всем челтям!

Толусь безуспешно пытался придумать в ответ что-нибудь умное, но тут из затруднения его вывел телефонный звонок. Хозяин поднял трубку, в которой, к его удивлению, защебетал девчоночий голосок:

— У меня для пана очень важная информация относительно черного зонта…

Оторопевший от неожиданности хозяин, опомнившись, закричал в трубку:

— Кто говолит?

Гипця, находившаяся вместе с Кубусем в телефонной будке напротив "Гранд-отеля", с трудом сдерживала смех и старалась говорить серьезно, тщательно подбирая слова.

— Это я, Гипця. Пан, может быть, помнит, как остановил меня на улице, а потом мы встретились в "Августинке"?

— А-а… помню, помню… А откуда у тебя мой телефон, моя дологая?

— Узнала от пани Баумановой.

— Этого не может быть… Гипця хихикнула.

— Значит, пан не желает узнать что-то интересное?

— Желает, — вскричал Усик. — Подожди!

— В таком случае пан хочет узнать…

— Где ты находишься?

— Внизу, в холле.

— Сейчас спущусь.

Хозяин номера бросил трубку и, даже не взглянув на Толуся, кинулся к выходу. Лишь у самой двери он остановился, устремив обеспокоенный взгляд на своих непрошеных гостей и словно раздумывая, что с ними делать. Потом резко взмахнул рукой.

— Масса хлопот, — пояснил он. — Подождите немного, я сколо велнусь.

— Не стесняйтесь, — успокоил его Толусь Поэт с лицемерной улыбкой, но, едва хозяин скрылся за дверью, добавил шепотом: — Я только и ждал этого. План сработал. А теперь — за дело!

Молниеносно метнувшись к шкафу и приступив к тщательному его осмотру, он нашел в нем несколько новеньких костюмов, непромокаемый плащ, какие-то свитеры, рубашки, нижнее белье. Однако зонта в шкафу не было, как не было его нигде — ни в чемоданчике, стоявшем с откинутой крышкой под окном, ни за портьерами, ни за шкафом…

Тем временем водитель "Крайслера" вихрем ворвался в холл и в углу за газетным киоском увидел маленькую девочку.

— Так в чем дело? — спросил он у нее.

Сузив смеющиеся глаза и шаловливо наклонив голову, Гипця почти спокойно проговорила:

— Только не волнуйтесь, пожалуйста!

— Я не намелен волноваться, но удивлен, откуда пани Бауманова знает мой адлес, и вообще… — Усик завершил тираду нетерпеливым жестом.

— Мне тоже неизвестно, откуда она знает.

— Очень холошо с твоей столоны, что не забыла обо мне, — уже спокойнее проговорил Усик. — Плости, я немного нелвничаю, но ко мне плишел какой-то чудак и увеляет, что я должен купить у него собаку. Идиот. — Вынув платок, он быстрыми движениями отер пот с лица. — Так какая там для меня важная инфолмация?