— Наверное, не узнает. Он видел тебя всего один раз, а там такая уйма детей, что одним ребенком больше или меньше — не играет никакой роли.

— А Спортсмен?

— Он только шофер. И, в конце концов, ты что, не можешь зайти к подруге? Дуй прямо туда и попробуй сообразить, что они там делают. Держись! — Он легонько подтолкнул ее, будто пытался придать ей отваги. — Чао!

В небольшой комнате Пилярских было так суматошно и шумно, что никто не заметил появления еще одной гостьи. Гипця задержалась у входа и немного постояла, присматриваясь к тому, что происходит.

В углу у окна Спортсмен вынимал из дорожной сумки игрушки и раздавал их детям, которые с неописуемыми воплями вырывали подарки друг у друга из рук.

— Спокойно! Спокойно! — пытался утихомирить их Спортсмен. — На всех хватит… Не вырывайте их друг у друга, всем достанется.

В другом углу, у кафельной печки, в старом кресле сидел дед Куфель, обмахивая шляпой налитое кровью лицо. Дружелюбно и приветливо он разговаривал с пани Пилярской, невысокой, худощавой, неимоверно озабоченной женщиной.

— Как пани знает, мой брат Эмиль, упокой господи его душу, трагически погиб во время Варшавского восстания. Это был очень хороший человек. Да, да!

— К сожалению, я о нем раньше не слышала, — сказала пани Пилярская. — До освобождения Варшавы мои родители жили на Секерках и только после войны переселились в этот дом.

— В этот дом, — повторил дед Куфель, печально покачивая головой. — Это была его вилла. Он всегда писал мне в письмах: "Если будешь в Польше, то обязательно должен посмотреть мою виллу". — Он широко развел руками. — Столько лет на чужбине, уважаемая пани, и только сейчас я могу поцеловать землю своей отчизны! Я путешествовал, сколачивал капитал… а сейчас слезы умиления проступают на моих глазах при виде дома, в котором жил мой родной брат. Душевный был человек…

Пани Пилярская участливо покачивала головой. Она испытывала какое-то странное чувство вины за то, что ее гость не застал здесь брата.

— Я слышала, это был порядочный человек, — несмело прошептала она.

— Золотой человек! — вскричал дед Куфель. — Итак, пани прощает мне, что я осмелился доставить ей столько беспокойства? Постараюсь каким-либо образом отблагодарить пани.

Лицо женщины осветила слабая улыбка.

— Уж и не знаю, как я должна вас благодарить. Так много замечательных игрушек.

Дед Куфель махнул рукой:

— Это для меня мелочь. Я доволен тем, что смог повеселить малышей и доставить вам радость.

В этот самый момент один из прелестнейших отпрысков пани Пилярской, семилетний Томек, подбежал к деду Куфелю и, взобравшись к нему на колени, спросил с шаловливой улыбкой:

— А правда, что пан приехал прямо из Америки? Дед Куфель ласково, словно крохотного птенчика,

прижал его к себе.

— Прямехонько, — выпалил он не моргнув глазом.

— А правда, что в Америке много гангстеров и ковбоев?

— Правда, — смеясь, подтвердил дед. — А пан — ковбой или гангстер?

— Томек! — с упреком воскликнула пани Пилярская. — Что ты выдумываешь?

— Ничего, ничего, — успокоил ее дед Куфель. — Я люблю таких малышей, просто обожаю их! — Он погладил вихрастую головку Томека. — А тебе хотелось бы, чтобы я был кем — гангстером или ковбоем?

— Мустангом! — закричал мальчик. — Тогда я мог бы укротить и объездить пана.

Небольшую комнату потрясли взрывы веселого смеха. Дети тучей облепили щедрого гостя из Америки. Посыпались вопросы.

— Где живет Микки Маус? Есть ли утята у утенка Дональда? Какой небоскреб самый высокий?.. — наперебой спрашивали дети. Поднялся такой гвалт, что понять что-либо было просто невозможно.

Дед Куфель захлопал в ладоши, а потом, проведя пальцем по седым усам, громогласно объявил:

— Дорогие детки! Пожалуйста, говорите по очереди, а то у меня в голове помутилось.

И тогда малютка Казя тихонько пропищала:

— А в Америке есть львы?

Дед Куфель поморгал круглыми глазками и, хитро прищурившись, сказал:

— 0-го-го! И еще какие!

— А пан охотился на львов?

— О-го-го! И еще как!

— Расскажите, расскажите нам! — закричали дети хором.

Дед Куфель вынул из кармана большой клетчатый носовой платок и вытер вспотевший лоб. По правде говоря, его мимолетное знакомство со львами ограничивалось лишь походами в цирк и зоологический сад, но разве можно отказать детям, жаждущим живого слова? И дед Куфель, откашлявшись, начал:

— Для охоты на львов, скажу я вам, нужны львы, пустыня, охотники и ящик пива.

— А для чего пиво? — полюбопытствовал Томек.

— Не мешай! — одернул его дед Куфель. — Доброе пивко всегда к месту. Так вот, — с воодушевлением продолжал он, — если у нас есть львы, пустыня, охотники и ящик превосходного пива, то отправляемся на охоту. Как-то раз в штате Небраска объявились целые стада львов. Говорю вам, их было так много, как в Варшаве кошек! И я, значит, получаю от губернатора телеграмму: "Пану М. Просим уважаемого пана приехать с ружьем, наш штат в опасности". Тогда я взял несколько ящиков пива…

— А ружье пан забыл, — перебил его Томек.

— Не мешай! — зашипели на него остальные дети. Дед Куфель пожурил Томека взглядом, разгладил

ладонью усы и, откашлявшись, продолжил:

— Да, представьте себе, ружье я забыл, но зато одолжил у шерифа "кольт". И вот мчимся мы, скажу я вам, в штат Небраска. Рык львов слышен уже издали. Говорю вам, просто страшно! А нам хоть бы что! Гоп — и на вертолет, а с вертолета — паф! паф! И львы — кувырк! кувырк! — как кролики.

— Как интересно, — закричала шестилетняя Гося. — Охота с вертолета! Сколько пан застрелил?

— Ха! — махнул рукой дед Куфель. — Если бы я знал! Я никогда не мелочился и даже не считал.

— Да ведь львы удирали от вертолета, — с сомнением произнес Томек.

— Ха! — засмеялся дед Куфель. — Это был специальный вертолет для охоты на львов — бесшумный.

Томек от удивления раскрыл рот.

— Ах, да… Ну хорошо, а все же интересно, для чего было нужно пиво?

— Ха! — прогремел дед Куфель. — А чем бы ты, молодой человек, запивал запеченный в вине львиный окорок? Пивом! Говорю тебе — пальчики оближешь!

Дети смолкли, пораженные этим рассказом, а дед Куфель, обведя разгоряченным взглядом окружавшие его мордашки заслушавшихся малышей, отер со лба пот и закончил:

— А сейчас, дорогие сорванцы, я приглашаю вас совершить со мной небольшую поездку по Варшаве на "Крайслере" последней модели. По дороге мы зайдем в кафе-мороженое, а завтра… Завтра — большой сюрприз…

— Завтра? Что будет завтра? — запищала детвора. — Пусть пан скажет! Это страшно интересно!

— Завтра… воскресенье, и мы все поедем за город, на пикник. Возьмем палатку, поставим ее над Вислой и поиграем в индейцев.

— А пан будет мустангом! — вмешался Томек.

— Томек, как ты себя ведешь! — одернула его пани Пилярская. — Простите, — обратилась она к деду Куфелю. — И вообще вы слишком добры к нам… Не знаю, как вас благодарить…

— Обожаю детей, — прервал ее излияния дед Куфель. — Я счастлив, что дышу воздухом, которым дышал мой любимый брат Эмиль, царство ему небесное. — Он галантно поцеловал ей руку. — С вашего разрешения, пани, я и для вас приготовлю на завтра один сюрприз. Но об этом пока молчок! Я хотел бы, чтоб это был настоящий сюрприз! Прошу пани не говорить об этом никому, даже мужу.

— К сожалению, моего мужа нет в Варшаве, — пояснила пани Пилярская. — Он специалист по сооружению мостов и работает сейчас под Плоцком.

— Очень жаль, — опечаленно произнес дед Куфель. — Я думал, мы разопьем с ним ящичек превосходного пива. — Он поднялся с кресла, потянулся и, обращаясь к детям, громко произнес: — А теперь, братия, все. Уезжаем.