– Это – полная чушь, – произнёс Луис.

 Мы сидели у костра в тени деревьев, через ветви романтично мерцали звёзды. Как я не вглядывалась, но найти знакомых созвездий так и не смогла.

 – Что именно? – я вернулась к действительности.

 – То, что человек, укушенный вампиром, сам становится им. Для того, чтобы быть вампиром – им надо родиться.

 – А почему тогда так говорят?

 Луис некоторое время помолчал, как будто подбирая нужные слова, а потом тихо произнес:

 – Люди, вампиры, кобольды, оборотни и даже орки, тролли и гоблины произошли от одного корня. Но каждая из этих рас пошла по своему пути. Люди, для того, чтобы выжить делали мечи, кинжалы… Мы же пользовались тем, что дала нам жизнь: зубы, когти…

 – Про зубы я слышала. И даже видела… в мультфильмах. А что за когти?

 Луис улыбнулся: в неверном, дрожащем свете костра я увидела два острых клыка, торчащих из уголков его рта (у меня по коже побежали мурашки, причем, с порядочной скоростью), затем протянул мне руку. Я взяла его ладонь в свою:

 – Ничего не…

 «…Вижу» я смогла произнести только через десять минут: его ногти удлинились, выросли сантиметров до трёх (а может, и до всех пятнадцати) и заблистали серебром. Я попыталась притвориться, что меня это не удивило и совсем (ну ни капельки) не испугало. Похоже, это у меня плохо получилось.

 А, вот, Франсуа, кажется, чувствовал себя нормально:

 – Ты не ответил на вопрос.

 – Какой именно? – клыки, как и когти, исчезли.

 – Тот, что задала тебе Эжени.

 – Евгения, – поправила его я.

 – Эжени, – тон Франсуа был способен заморозить до дна небольшую речку.

 Этот поединок взглядов выиграл он.

 А Луиса, похоже, забавлял наш маленький спор:

 – Существует много различных выдумок. Я, например, слышал, что люди проходят какой–то обряд посвящения. Это происходит обычно лет в восемнадцать. Выигрывает тот, кто с первого раза разобьет головой самый большой дуб в близлежащем лесу.

 – Очень смешно, – пробормотала я, но моих комментариев как обычно никто не услышал.

 Тогда я задала другой провокационный вопрос:

 – А то, что вампиры пьют кровь, тоже ложь?

 – А ты как думаешь?

 Громко затрещавший костер избавил меня от необходимости отвечать. Тогда я сделала умное лицо и поинтересовалась:

 – А как насчет серебра?

 – Что ты имеешь в виду?

 – Ну... Серебро действительно очень опасно для вампиров? – невинно вопросила я.

 – Серебро? Конечно... достаточно одного прикосновения, и всё – вампир мертв, – произнося эти слова, Луис крутил в руках кинжал, а, замолчав, протянул его мне. – Ты не подскажешь, что это за металл? Продавец утверждал, что это – сталь, – в его глазах запрыгали чёртики.

 Я осторожно взяла в руки стилет, и чуть было не начала ругаться, когда увидела, из чего он сделан: клинок, рукоять – всё из чистейшего серебра, разве что, пробы не хватало.

 – Так значит, серебро смертельно опасно?! – я попыталась говорить с иронией.

 – Да, конечно, – в голосе вампира зазвучал откровенный смех.

 Потом Луис рассказывал о том, почему его изгнали. Если я правильно поняла, то власть захватил какой–то колдун. А может быть, я поняла неправильно… Впрочем какая разница, если так хочется спать…

 Я уснула, едва голова коснулась земли, а проснулась, когда солнце только показалось на горизонте. Господи, куда катится мир? Дома меня можно было поднять так рано только под угрозой расстрела.

 Несмотря на то, что едва рассвело, принцы (две штуки) уже не спали. За деревьями слышался звон родника, я пошла туда.

 Источник выбивался из–под земли, собирался в сделанном природой каменном блюдце и, вытекая из него, бежал дальше.

 Я склонилась над водой. Из глубины на меня посмотрело моё лицо. Коричневые, слегка вьющиеся волосы, спадающие ниже плеч, карие глаза, высокий лоб… Я, конечно, не уродина, но и не красавица–волшебница из какого–нибудь фильма. И уж точно я не воительница a–la Зена.

 Я осторожно коснулась воды, (она оказалась такой холодной!), затем собралась с духом, набрала полную горсть и плеснула себе в лицо. Капли влаги застыли на ресницах, губах, побежали по лицу и закапали в траву; по воде разбежались круги, моё отражение запрыгало и исказилось. Я усиленно разглядывала красивую себя, пытаясь найти что–нибудь магическое, волшебное, то самое, ради чего меня притащили сюда, когда сзади послышались шаги, и голос Франсуа произнес:

 – Ну так что? Ты идешь или все–таки остаешься здесь?

 – Остаюсь, – буркнула я, поднимаясь на ноги.

 – Великолепно! Значит, твой конь достанется Луису. Договорились?

 Конечно.

 * * * 

 В общем, перед нами стояла ещё одна проблема: Луису нужен был конь (он, как видно, прочно решил ехать с нами), а у Франсуа, понятно, денег не было (все свое золото он потратил на меня). Правда, Его Величество король Торенты ехидно предложил, чтобы Луис ехал на моем коне, а я бежала рядом (при этом предполагалось, что кони будут идти галопом), но я наотрез отказалась от этого, заявив, что если они так поступят, то им придется собирать себя (не меня!) по частям. Разговор велся на повышенных тонах.

 К концу нашего спора Луис снял с головы корону и, проведя по ней рукой, как бы прощаясь с чем–то, вынул из неё кинжалом один из алых камней. Свою корону он положил в седельную сумку, а камень бросил Франсуа:

 – На этот рубин можно купить десять таких коней.

 Король Торенты поймал рубин на лету:

 – Неплохой. А почему те, кто охотился на тебя, не отобрали его? Да и всю корону, вместе с головой?

 – Не успели. 

 * * * 

 К деревне мы подошли, когда уже смеркалось. За это время я успела уже раз пять поссориться и помириться с Франсуа и Луисом.

 Эта деревня ничем не отличалась от той, где я была до этого: такая же главная площадь, такие же узкие улочки, лучами разбегающиеся от нее, и небольшая таверна, находящаяся неподалеку от площади. Разве что люди были другие, но это не так уж и важно.

 Франсуа где–то разменял рубин, и мы остановились в местном отеле – он явно был не пятизвездочным (так, какой–то трактир).

 А эти принцы даже не посоветовались со мною! Может, я не хочу здесь задерживаться! Может, я хочу ночевать под открытым небом (Хотя, если честно, я не хочу)!

 Но они меня – увы! – не послушались, из чего я сделала вывод, что этому миру явно не достает передовых идей феминизма и женской эмансипации.

 Выяснив их намерения, я тихо и мирно пошла подышать свежим воздухом – или, говоря русским языком, выпустить пар после крупной обиды. Деревня эта, если честно, мне не понравилась: везде пыль, грязь, бегающие кругами (как, блин, в каком–то мотокроссе) курицы, валяющиеся в придорожных лужах свиньи и местные жители неопределенного возраста и неопрятной внешности… В общем, кошмар, ужас и разруха.

 Гуляла я около часа (не так уж и много, между прочим), и, уже успокоившись и возвращаясь к трактиру, услышала какой–то шум.

 Любопытство не порок, а большое свин… Короче, не важно, что именно. В общем, я пошла туда, откуда этот шум раздавался. Это было на какой–то из близлежащих улиц. Дорога шла на горку, и, забравшись на какой–то бугорок, я увидела, что толпа, запрудив всю улицу, собралась «изничтожать» какой–то «классово чуждый элемент».

 Люди, насколько я могла судить, были очень рассержены (все были вооружены кольями, лопатами, топорами и другими орудиями труда), а тем самым «чуждым элементом» был… Луис.

 И что мне теперь делать? Плюнуть на все и пойти своей дорогой? С одной стороны, я знаю его только пару дней. А с другой – как–то не удобно его просто так бросить…

 В общем, я растолкала толпу и пробилась к Луису:

 – Что здесь происходит? – я старалась говорить как можно более строго.

 Толпа зашушукалась, и вперед был вытолкнут самый храбрый:

 – Миледи, не подходите к нему, это – вампир, – пробормотал этот «храбрец» и сразу же юркнул обратно.