Матросы коротали время чуть иначе. День проходил в вялотекущих заботах о состоянии корабля и тех самых исследованиях, для которых они сюда и были направлены. Исследования заключались в том, что капитан ежедневно внимательно осматривал никак не меняющееся море и записывал свои наблюдения в журнал. Кое-кто иногда даже пытался поупражняться в фехтовании, но это происходило редко и как-то вяло А вечером после ужина всей командой уговаривали помощника повара, который отвечал за запасы, выдать еще одну бочку с вином. В ход шло все: лесть, угрозы, уговоры, шантаж. Естественно помощник повара был непреклонен, отвечая всегда одно и тоже: нам еще не один месяц плавать. Нет, при необходимости конечно нужные продукты «доставят», но при таком расстоянии это связано с определенным риском и неудобствами.

После того как, выдохшись и исчерпав все припасенные аргументы, Великан называл непреклонного Берта (того самого помощника повара) старым скрягой и говорил, что ему до лампочки (вольный перевод) на его разрешение, пытался вынести вожделенный бочонок. При этом Берт отходил с прохода, вальяжно подпирал спиной стеночку и говорил, что конечно, пусть берет, но всю последующую неделю рацион Великана будет урезан до корки хлеба и воды, и ему также до лампочки (вольный перевод) до того, как он протянет эту неделю. Бочка из рук Великана неохотно перекочевывала на свое законное место, а уязвленный до глубины души гигант, пожелав Берту и всей его родне жестокой смерти от жажды, побежденный возвращался на верхнюю палубу.

— Нет, ну так ведь и высохнуть можно! — сокрушался он.

— Не волнуйся, Великан, сохнуть тебе долго придется, — посочувствовала я, красноречиво оглядывая огромную фигуру.

Великан посмотрел на меня как на блоху, кусающую меховой тулуп. В том смысле, что мои слова ему, тоже что тулупу блошиный укус.

— Нет бы, что умное предложила, а то…

— А что я могу предложить, интересно? Ну попросите Лима, чтобы он вам чего-нибудь намешал.

Лим, тихо стоявший рядом, отвернулся, чтобы спрятать улыбку. Великан бросил на него убийственный взгляд.

— Угу, мы уже просили.

— И?

— Что, и? — буркнул Великан. — Всю команду потом несколько дней расстройство желудка мучило. Если бы в тот момент до него было, убили бы.

— За что ты их, Лим?

— Я не специально, — сдерживая смех ответил целитель, — так получилось.

— Получилось у него, — даже по голосу было заметно, что еще живы воспоминания в голове Великана. — Скажи спасибо капитану.

Лим дал разъяснения, заметив мой вопросительный взгляд.

— Они хотели потом заставить меня выпить остатки этого… варева. Но капитан не позволил, сказал, что мол сами виноваты, никто вас не заставлял. Один бы я с ними не справился. И чего они от меня ждали, я же целитель, а не винодел. — Такой искренний взгляд и недоуменное пожатие плечами.

— У меня идея. — Великан лукаво прищурился. — Одуванчик, ты должна постараться для общего дела.

Дурацкое прозвище! Спасибо Сэму.

— Мир, ты одна его еще не просила. Берт не сможет отказать женщине.

— Я?! Мне проблем и так хватает, так что уж простите.

— Мирослава… — пять пар глаз просительно уставились на меня: Великан, целитель (застенчивый, застенчивый, а выпить любит), Сэм, очень хорошо осведомленный о бережливости Берта, так как тоже является помощником повара, канонир Сэтт (зачем на исследовательском корабле канонир? А вдруг…) и матрос Торренс.

— Нет, нет, нет и еще раз нет. — Я была непреклонна. Не позволю себя втягивать в разные авантюры, я же потом окажусь крайней, с особой-то любовью ко мне капитана.

— Мы же поделимся.

Поделятся они, как же. Нет выпить то сейчас было бы можно, чуть-чуть или не чуть-чуть. Абсолютно все события последних дней к этому располагают. Легче от этого конечно не станет, но почему бы и нет. С Бертом мне общаться еще не приходилось, но всегда нужно с чего-то начинать.

— Давай, Одуванчик, иди. А мы тебя за это будем по мере сил от капитана защищать, когда он опять в плохом настроении будет.

— Эх, ну ладно. — И уже уходя добавила, — А насчет капитана, я запомнила.

Берт сидел рядом с вверенным ему хозяйством и что-то пересчитывал периодически указывая пальцем то на мешки, то на ящики, то на бочки и заносил несколько раз перепроверенные данные в тетрадочку.

— Берт, — неуверенно позвала я.

Он был также удивлен моему появлению, как я смущена целью своей миссии. Я не имела даже малейшего представления не только о том, как его уговорить, но и с чего в принципе начать. Он закрыл тетрадочку, отложил ее в сторону и, ожидая какого-то подвоха, спросил:

— Да?

— Не помешала? — резонный вопрос, особенно после того, как уже приперлась.

— Э-э-э, да нет.

Ценю в людях вежливость.

— Чем обязан? — так и не дождавшись от меня продолжения, спросил Берт.

— У меня к тебе дело, — лицо помощника повара при этих словах стало не просто удивленным, но и каким-то озадаченным. Думаю, дальше ходить вокруг да около не имеет смысла. — Понимаешь, ты ведь в курсе о том, что капитан ко мне не очень хорошо относиться?

Берт кивнул, все еще мало что понимая. Я продолжила.

— Я уже не надеюсь, что все это закончиться хорошо.

Берт хмыкнул, таким озверевшим капитана не видели уже давно, даже списывая его бешенство на плохое настроение. Так обращаться с женщинами он себе никогда не позволял, даже если эти женщины совершали куда более серьезные проступки, чем просто огрызнуться на выпад капитана. Но действия капитана не обсуждаются — на то он и капитан.

— Так вот мне пообещали по крайней мере не дать меня утопить.

— И?

— Но при одном условии. — Я замялась. Глупая все-таки была затея, зачем я только поддалась на их уговоры?

— Каком условии? — Берт начал понемногу догадываться, о чем говорила улыбка, расползающаяся на его лице.

— Я должна уговорить тебя расщедриться на целую бочку вина, — на одном дыхании выпалила я.

Не представляя, что делать дальше, решила дождаться хоть какой-то реакции. Берт, все еще широко улыбаясь, тоже чего-то ждал.

— Ну?

— Что, ну? — удивилась я.

— Как это, что? Уговаривай, — пояснил Берт.

— Э-э-э… — а я-то наивно полагала, что сказанного уже вполне достаточно. — А как?

Если бы можно было улыбнуться еще шире, помощник повара пожалуй так бы и поступил. На самом деле ежевечерние перепалки с командой были скорее игрой для обеих сторон: и для Берта, и для матросов. В этом бесконечно тянущемся безделье попытки обнаружить в бережливом Берте хоть каплю щедрости, было одним из немногих развлечений доступных команде. А уж как наслаждался Берт тем небольшим кусочком власти, который ему был доверен. За время путешествия на корабле не осталось человека, который бы не приходил к нему, чтобы просить практически о милости (чаще конечно требуют и угрожают, но такие попытки отсекаются сразу и на корню). Разве что капитан никогда не участвовал в этих развлечениях — несолидно как-то. Хотя, когда у Берта все-таки случались проблески человеколюбия, и очередной бочонок с вином перемещался из хранилища к радости матросов на палубу, капитан не отказывался от случая разделить небольшой праздник с командой.

Больше всего помощнику повара нравилось отказывать Великану. Просто потому, что он первый помощник капитана и второй человек на корабле. Просто потому, что никто другой не рискнул бы связываться с разъяренным гигантом. И потому, что у него в запасе всегда был козырь: Великан любил поесть, и только в его, Берта, власти урезать его в этом удовольствии под предлогом ограниченности запасов.

А сейчас, о чудо, к нему пришла их недавняя находка. Своеобразная конечно находка, на любителя. Во всех существующих мирах знают, женщина на корабле — плохая примета. А когда эта плохая примета еще и умудряется постоянно выводить из себя достаточно сдержанного капитана, то точно жди беды. А с другой стороны, последнее дело обращать внимание на предрассудки, когда плаваешь в граничных водах. Да, и это все мало имеет отношения к нему, интереснее другое, как она будет пытаться его убедить.