По прибытию, Галина первая вышла из машины и огляделась. Темно, ничего не видно. Только в пятидесяти метрах виднелся силуэт какого-то небольшого строения. Именно туда и направились женщины. При ближайшем рассмотрении это оказался небольшой склад, стоящий в одиночку где-то в весьма редкой лесополосе. Зимина постучала в дверь, отбив кулаком какой-то ритм. На третьем или четвертом негромком ударе Галя поняла, что это морзе и попыталась вслушаться, но было уже поздно. Дверь открылась, Савицкий, кивнув, пропустил их внутрь. Ткачев, завидев женщин, встал и махнул рукой в которой держал пистолет, в бессознательное связанное тело, лежащее напротив нее. Они оказались в большом почти пустом помещении, освещенным парой тусклых лампочек, подозрительно свисавших с потолка.

– Приведите его в чувство, – приказала Ирина.

Ее голос прозвучал гулко в почти пустом помещении. Рогозина вздрогнула. Рома, так не проронив ни слова, взял бутылку с водой, Паша чуть приподнял преступника. Водные процедуры быстро подействовали, Белорожин очнулся и стал дергаться, что удавалось весьма плохо – ноги и руки были крепко связаны. Поняв это, он возмущенно замычал. Зимина усмехнулась, глядя на это зрелище.

– Откройте ему глаза и рот, – последовал очередной приказ от женщины. Пока опера выполняли его, она достала из сумки пистолет и оглянулась на Рогозину. Та уже последовала ее примеру и подошла ближе.

Ткачев и Савицкий усадили убийцу и вернули ему зрение и речь. Не успев проморгаться, он начал кричать, угражать, возмущаться, сообщая о том, что его отец его спасет, а их всех убьет. Зимина захохотала. Белорожин замолчал и уставился на женщин.

– Рогозина?! – снова заорал он, узнав Галину. – Вы за это ответите! Или вы забыли, что приказал вам мой отец?

– Знаешь, не всегда все решает твой отец. Догадываешься почему ты здесь?

– Вы заплатите за это! – не прекращал бушевать парень.

– Только ты об этом не узнаешь, – усмехнулась Зимина. – На счет три, – последние слова были обращены к главе ФЭС.

– Раз, – женщины встали рядом на расстоянии двух метров от резко и очень громко заголосившей жертвы.

– Два, – они синхронно подняли руки, прицеливаясь. Белорожин, не прекращая вопить, заметался по полу, за что получил хороший пинок от Ткачева.

– Три, – раздался выстрел. Больше никто не орал. На складе повисла гробовая тишина, которая через тридцать секунд нарушилась жутким грохотом и громогласным воплем:

– Всем стоять! Никому не двигаться! Тьфу, черт, не успели.

Женщины резко обернулись на дверь, опера схватились за пистолеты.

– Майский! – воскликнула Рогозина.

– Не стрелять, – одновременно с ней приказала Зимина.

На всякий случай, держа наготове пистолеты, в помещение зашли Майский, Круглов, а вслед за ними, тоже почему-то с оружием, Тихонов и Селиванов.

– Однако, здравствуйте, – оглядевшись, произнес Борис.

На складе повисла гробовая тишина. Все удивленно разглядывали друг друга.

***

– И что теперь, Галина Николаевна? – Иван первый нарушил тишину.

– Дело Зиминой закрываем, – полковник впервые за годы работы не поднимала взгляда на сотрудников. – Я думаю, причину объяснять не нужно.

– Не нужно, – Николай хмуро кивнул. – Но зачем, Галя?

– Он должен был понести наказание! – Рогозина посмотрела за заместителя. – Если бы это сделал Степан, было бы хуже.

– И так не лучше, – Майский разглядывал свои руки. – Нет, я сам хотел, чтобы его…

– Давайте закончим этот разговор, – глава ФЭС перебила майора. – Все произошедшее этой ночью останется в этом кабинете. А если вы меня осуждаете, можете обратить в УСБ или СК, никого из вас или сотрудников Зиминой я не сдам.

– Галина Николаевна? – в глазах Тихонова мелькнула обида. – Никто вас не сдаст.

– Я рада, – женщина вновь отвела взгляд. – Почти шесть. Езжайте домой. Я дождусь начало дня и поеду в министерство.

– До свидания, – сотрудники ФЭС один за другим покинули кабинет начальницы. Галина проводила их взглядом и устало прикрыла глаза. Похоже, сегодняшняя ночь стала переломной. На душе была странная смесь удовлетворения, страха, тоски и отчего-то боли. Полковник и сама не заметила, как задремала. Сон был короткий, но тяжелый. Проснувшись с усилившейся головной болью, глава ФЭС проглотила пару таблеток и покинула офис. Ее ждал непростой разговор.

***

– Доброе утро, – замминистра указал на кресло. – У тебя что-то по Зиминой? Чай будешь?

– Не откажусь, – полковник кивнула.

– Ань, принеси нам чаю, – генерал дал указание секретарше. – Слушаю тебя.

– Мы провели тщательную проверку ее отдела, – Галина несколько раз в дороге, представляла себе диалог, но все равно казалось, что замминистра легко раскусит ее обман.

– И? – генерал кивнул секретарше и поставил чашки на стол. – Нашлись подтверждения?

– Нет, – Рогозина покачала головой и сделала глоток из чашки. – Нет, у них есть какие-то недочеты. Есть стукачи. Как в любом другом отделе, но нечего сверхъестественного мы не нашли. Некоторых сотрудников, при желании, можно было бы обвинить в превышении полномочий, но и то лишь по мелочевке. Да, есть мелкие бумажные махинации, но там практически ничего не удастся доказать. А уж тем более привлечь к ответственности Зимину. Кстати говоря, мне пришлось довольно много с ней контактировать, и я пришла к выводу, что ее просто демонизирууют.

– Вот как, – генерал нахмурился. – А с чего бы это?

– Отдел Ирины Сергеевны достаточно лакомый кусочек, – Галина задумчиво отвела взгляд. – Мне кажется, многие хотели бы занять этот пост. Например, Зотов, который, как выяснилось, внебрачный сын начальника московской полиции.

– Ясно, – замминистра кивнул. – Значит, закрываем дело?

– Не вижу необходимости его продолжать, – Галина пожала плечами. – Но если настаиваете.

– Нет, я тебе верю, – мужчина махнул рукой. – Ты сама как?

– Что? – Рогозина подняла на него удивленный взгляд.

– Бледная какая-то, – пояснил генерал. – Все переживаешь из-за своей сотрудницы? Как ее, Валентины?

– Да, – женщина кивнула. – Вчера были похороны. А этот, простите, урод так и остался на свободе.

– Я думаю, кара его настигнет, пусть и не от наших с тобой рук, – генерал откинулся в кресле. – А тебе, честно говоря, не помешало бы отдохнуть. Бери-ка выходной на сегодня и завтра.

– Спасибо, – Галина поднялась. – Тогда я пойду. И спасибо за чай.

– До свидания, мужчина кивнул.

***

Рогозина проснулась в холодном поту. В квартире уже царил полумрак. Сев в кровати, женщина отвела от лица прядь волос. Она не помнила, что ей снилось, но знала, что это был кошмар. Часы оповестили ее о том, что скоро десять. Несколько минут она сидела неподвижно. Вспоминая прошедшую ночь, вспоминая то, как переступила черту. И казалось, убила этим часть себя. Поняв, что больше не уснет, женщина поднялась и начала одеваться. В голову пришла совсем уж неожиданная мысль.

Дом Зиминой ей пришлось поискать. Пока поднималась в лифте, отчего-то мелькнула мысль, что это неправильно. Такая, как Ирина, не должна жить в простом доме. Надавив на кнопку звонка, полковник сделала шаг назад. Сначала осветился кружок глазка, а затем дверь распахнулась, выпуская на темную площадку яркий свет.

– Добрый вечер, Галина, – Зимина пропустила ее в квартиру. Рогозина чуть удивленно огляделась. Небольшая трешка с уютным ремонтом. Женщина мысленно сравнила ее со своей квартирой и поняла, что она на фоне Зиминой, будет выглядеть гораздо большим коррупционером. Зимина стояла, прислонившись к стене, в светлом махровом халате, с темными от влаги волосами и мягкой улыбкой. Если бы Галина сама не видела, как легко эта женщина выстрелила в живого человека, никогда бы не поверила в это. Ирина выглядела живой, теплой, настоящей. В отличии от самой Галины.

– Мам? – из комнаты выглянул подросток. – Здрасьте. Дай денег.

– Ты что, в одном свитере собрался? – Ира перевела взгляд на сына. – Проходите на кухню, – она кивнула Галине. – Надень ветровку.