Небесный Повелитель играет со мной!

Сачок взлетел и опустился, ничего не поймав. Быстрее! Жерард выжимал из себя всю скорость и мощь, на какую был способен. Ещё взмах, и ещё, на самом краю. Птица запуталась в сетке, Жерард перехватил её ладонью. Ноги соскользнули, незакреплённая черепица обломалась, и Жерард полетел вниз.

От удара о мостовую вышибло дух. Боль туманила, спешила вернуть испуганное сознание обратно в тело. Нет, только не сейчас! Вдох-выдох.

Боль — это смерть, я не чувствую боли.

Я пройду сквозь неё и сам стану болью.

Она растворится и исчезнет, а я останусь.

— Я останусь!

Жерард выкрикнул последнюю строчку литании и с кряхтением поднялся, сжимая ворона в кулаке. Птица рвалась и клевала руки. Жерард похромал к фонтану, который пришёл сюда за своим хозяином, Духом огненным.

— Покажи её! — он вытянул птицу над водой, будто собирался утопить.

Ворон жалостливо каркнул. Ему вторило угрожающее шипение. Жерард обернулся и встретился взглядом с хищными синими глазами. Озарило. Всё это время он охотился не за тем! Как ни странно, тотем Небесного Повелителя — кот, а вовсе не птица. Вот уж истинно говорят, неисповедимы пути богов.

— Покажи её, иначе я сверну ему шею!

Он положил окровавленную руку на голову ворона. Кот рыкнул, зашипела вода. Жерард обернулся к фонтану. Неужели?!

Он выпустил потрёпанную птицу и окунул руки в воду по плечи. Иди ко мне, родная! Она доверчиво скользнула в ладони. Показалась голова: по-мальчишечьи короткие светлые волосы, измождённое личико с заострившимися от худобы скулами, обветренные губы. Распахнулись огромные небесно-голубые глаза. Она прошептала:

— Свобода!

— Доктор Пареда!

Тормошили за рукав. В нос ударил запах крепкой настойки. Предметы медленно обретали очертания вместе с сокрушительной болью.

— Хвала богам, он очнулся! — охнул кто-то знакомый.

— Всё в порядке! — отмахнулся Жерард, но от боли чуть не вытошнило.

— Осторожно, у вас вывихнуто колено и, возможно, сломано запястье, — остановил его Бержедон, престарелый помощник. Неплохой целитель — плохих Жерард не держал. Дёрнул за ногу, вправляя сустав, и обвязал вокруг него палки.

Бонг стоял между гардинами, сложив руки на груди.

— Рамиро! — позвал Жерард.

Второй помощник, молодой и энергичный, самый доверенный человек во всём ордене — вот кто был нужен сейчас. На плечи легли тяжёлые руки.

— Я здесь.

— Скажи старику Дюрану, что я возьму в жёны его дочь и приму должность. Мне был знак. Нужно искать девушек: пышную южанку с именем «Цвет весны», изящную островитянку-танцовщицу с именем «Око бури» и тощую северянку-странницу с именем «Свобода». Мы построим фонтан, и Норны заговорят. Они приведут к нам богов, и мир будет спасён!

Присутствующие кивнули, подхватили Жерарда под руки и потащили на улицу. Нужно было опередить утренние патрули.

Бонг хмуро наблюдал, как они скрылись за углом улицы. Из подворотни выглянул тощий рыжий кот с белой мордой. Бонг поднял его на руки и прижал к груди.

— Невежество — твой удел, Жерард, — прошептал один из них.

В степях холодало. Близился Самайн, год подходил к концу, как и наше путешествие. Весной мы выехали из Урсалии на севере, где я рассталась с братом-близнецом Вейасом. Он заполучил клыки демона-вэса как трофей и вернулся в Ильзар, замок нашего отца, лорда Веломри, чтобы стать рыцарем ордена Сумеречников.

Мне же, после того как мой жених испугался пленившего меня демона-Странника и сбежал, возвращаться не захотелось. Я выбрала нетореную тропу, по которой хаживал разве что Безликий, чтобы отыскать новую судьбу для себя и для всего мира, как бы глупо это ни звучало.

— Лайсве! — мягко коснулся моей руки Микаш.

Раньше этот безродный телепат служил моему жениху и надеялся поступить в орден, но расстался с наивными мечтами, чтобы спасти меня от Странника. После он согласился сопровождать меня, куда бы ни лежал мой путь. Мы долго не могли найти общий язык. Микаш прятал свои чувства ко мне за грубой язвительностью, я бесилась и обижалась. Но одолев все тяготы этой дороги вместе, мы незаметно сдружились. Что-то роднило меня, тощую и почти прозрачную, с ним, высоким и могучим.

Микаш ехал на огромном вороном жеребце Беркуте, под стать его росту и размаху плеч. Мне же достался коренастый серый мерин Лютик. Наши лошади тоже сдружились и жались боками так, что мы едва не задевали друг друга коленями.

— Всё хорошо? — заботливо поинтересовался Микаш.

Я кивнула, разглядывая своё отражение в его глазах цвета колкого серого льда. Измождённое обветренное лицо, обрамлённое растрепавшимися на ветру короткими почти седыми прядями — в дороге я носила мужскую одежду. Совсем непохожа на дочь лорда.

Мы двигались вдоль побережья Западного океана на юг к Эскендерии. Мне было ниспослано видение, что в этом городе книжников меня ждёт Дух огненный. Он поможет возродить Безликого, моего дорожайшего друга с детских лет. Ещё одна безумная мечта потерянной девчонки.

Древний Южный тракт, самый большой в Мидгарде, был совсем не таким пустынным, как показалось вначале. Со стороны Сальвани по нему без конца катили подводы, нагруженные пожитками до просевшего дна. Встречались и разбойники, которые отнимали последние крохи у ободранных беженцев и бродяг. Даже к нам, несмотря на притороченные к сёдлам мечи, сунулись с угрозами. Микаш не спешивался: стискивал головы грабителей телепатическими клещами, те падали навзничь и дёргались, как опрокинутые жуки. Мы ехали дальше, разбойники выкрикивали в спины проклятья, но не преследовали.

Такая жестокость не давала мне покоя:

— Зачем так грубо?

— Припугнуть лучше, чем сражаться. Разбойники как гидры: с одной бандой разберёшься, ещё дюжина появится. В нынешние времена многие на лихую сторону подаются. Непостижимое их пугает. Люди считают, что смерть от наших способностей страшнее, чем смерть в петле. Маленькая демонстрация — к нам больше не сунутся и товарищей предостерегут.

Иногда Микаш пускался в долгие размышления, словно стремился восполнить время, когда служил моему жениху и не мог вставить и слова, выслушивая череду оскорблений. Раньше я выпадала на третьей его фразе и только поддакивала, но теперь притворяться опостылело. Я коснулась его руки. Микаш замолчал и вскинул бровь. Я улыбнулась, он улыбнулся в ответ и больше не занудствовал. Хотелось заглянуть в недра его души, чтобы понять, так же ему теперь легко со мной, как и мне с ним.

Солнце кренилось ко сну. Эскендерия вырисовалась на горизонте причудливым силуэтом. Отливающие желтизной башни венчала кроваво-алая черепица. Седыми струями устремлялся в небо дым из чёрных труб. Горели в закатных лучах купола храмов, пронзали небо островерхие шпили, тёмными громадинами довлели дворцы. Самый большой город, что я когда-либо видела. Только Констани, столица Сальвани, могла поспорить с Эскендерией в размерах и роскоши, но её сожгли единоверцы. Теперь городу книжников уподоблялись разве что столица соседней богатой Норикии — Дюарль, и древняя твердыня священного острова Авалор — Ловонид. Первую мы объехали стороной, а во вторую можно было добраться только по морю, но денег нанять судно у нас не осталось.

На версту от городской стены раскинулся лагерь беженцев: палатки, костры и перевёрнутые днищем телеги. Пропускать не хотели, смотрели косо, а то и бранились непристойно. Только внушительные размеры Беркута и притороченный к поясу Микаша меч помогли прорваться сквозь толпу.

Двустворчатые ворота из красного дерева украшал герб города — открытая книга с вложенным в неё мечом. По обе стороны стрельчатой арки, украшенной каменным кружевом, стояли стражники. Тонкую кольчугу скрывало бело-зелёное сюрко с тем же гербом. Завидев нас, они скрестили алебарды.

— Город закрыт, — объявил один из них.