— Беги!

Тот не сделал и пары шагов, как рухнул на землю, словно его придавило каменной глыбой. Незнакомец оказался рядом в один прыжок и с размаху воткнул в спину клинок.

— Не… выйдет. От… срочка, — прохрипел предводитель на последнем издыхании.

— Может, в этом и смысл, — Незнакомец вскинул левую руку с растопыренными пальцами и выкрикнул на непонятном языке: — Петрификес сантис дельехиз пэри эт нома спитри ад лестес.

Я с трудом различала слова.

Запахло кровью. Загудел ветер, собираясь в вихревые потоки в ладонях незнакомца. Хлеставшие с его пальцев струи вонзились в предводителя. Тот выгнулся, утыкаясь лопатками в гарду меча. Затряслись в судорогах руки и ноги. Рот распахнулся. Наружу вырвалось сверкающее антрацитовое облако. Оно растворилось в ночном сумраке, и предводитель обмяк.

— Это человек! — воскликнула я, разглядывая мёртвое тело.

— Одержимый, — кивнул незнакомец.

— Зачем вы его убили? Почему не попытались помочь?

— Кодекс гласит, что одержимые могут носить в себе семя страшнейшего демона из всех. Их, как сорную траву, надлежит выпалывать без отлагательства, — бесстрастно ответил он, вынул меч из тела и обтёр лезвие от крови тряпкой.

Микаш положил руку мне на плечо:

— Он прав.

— Это слишком жестоко! — упрямо возразила я.

— Жестоко? — усмехнулся незнакомец и остриём меча отодвинул рукав мертвеца. Глубокие язвы въелись чуть ли не до костей. Они покрывали всю кожу от запястий до локтя и прятались под одеждой.

— Их больше двух лет держали в казематах, пока книжники пытались «помочь». По мне, быстрая смерть куда милосерднее, — буднично объяснял он.

Я поёжилась и сглотнула:

— Вы же не станете вменять нам то, что он наговорил? Мы дожидались здесь утра, чтобы попытать счастья у городских ворот, и ничего не знаем.

— Я не сужу людей по чужим наветам. Вы ответите только за свои поступки, — он посмотрел поверх моей головы на Микаша. — Итак, что произошло?

— Они подошли к нам сами, представились рыцарями, — Микаш цедил слова, напряжённо подбирая каждое. — Мы пригласили их погреться и поесть. Они выпытывали про наши желания. Стало ясно, что что-то не так. Мы схватились за оружие. Они использовали гипноз. Если бы не вибрации от вашего прыжка, нас бы порешили. Когда этот замешкался, — Микаш кивнул в сторону мертвеца. — Я опрокинул его на землю. Остальные испугались какого-то синеглазого и убежали.

— Прямо дамский угодник, — хмыкнул незнакомец. — Ладно, вы сами кто?

Микаш застыл, пригвозжённый тяжёлым взглядом.

— Покажи ему родовой знак, — зашептала я, достала подвеску у него из-за пазухи и протянула незнакомцу. — Это Микаш Веломри. Я его кузен Лайс. Мы из Белоземья на северо-западной окраине Веломовии. Мы прошли испытание в долине Агары — добыли косу пересмешницы — и хотим попасть в Университет.

Незнакомец посмотрел на меня безразлично.

— Врать нехорошо, госпожа, — как он догадался? — Наследник рода Веломри прошёл посвящение и отправился на службу в Стольный.

Вейас уже Сумеречник?

— Вы украли чужой родовой знак?

— Мы ничего не крали! — возмутилась я. — Мой брат оставил его мне.

— Вот этому я скорее поверю, госпожа Веломри. А теперь не представите вашего спутника? — он снова поднял глаза на Микаша, который нервно кусал губы и туже стискивал эфес меча.

Из-за пригорка показалась кавалькада со сворой легавых псов. Всадники поравнялись с нами и спешились.

— Что произошло, мой маршал? — подбежал к незнакомцу суетливый мужчина и отвлёк от допроса.

Маршал и без охраны?

Подошли и остальные Сумеречники.

— Всё в порядке, Сольстис. Рат погиб при попытке к бегству. Они подтвердят, — маршал кивнул на нас. — Трюдо и Масферсу удалось уйти. Я истратил единственный прыжок, а вы не нагоните их до того, как они окажутся на вражеской земле.

— Вспомнила, — зашептала я Микашу, чтобы заставить его отпустить меч. — Ходили слухи, что трое одержимых из Муспельсхейма вынуждали Совет принять веру в Единого. Они воспользовались телепатией, и их посадили в темницу. Похоже, это они и были!

Вперёд вышел ещё один человек, немолодой и не такой крепкий, как воины, в бесформенной мантии. Книжник. Он опустился на колени и принялся изучать тело:

— Неужто нельзя было оставить в живых?

Маршал поморщился:

— Он сопротивлялся. Собирайте хворост. Нужно отдать почести павшему воину.

— На костёр?! — возмутился книжник. — Я бы хотел забрать тело в лабораторию для исследований.

— Нет, над мёртвым измывательств не будет, — маршал повернулся к рыцарям и прикрикнул: — Дрова тащите, увальни!

— Совет покарает вас за самоуправство, — прошипел книжник.

— Времена, когда я боялся Совета, давно миновали, — отмахнулся тот. — Рат был моим другом и доблестным воином. Я должен ему достойное погребение, — обернулся к нам. — Этих двоих никуда не отпускать. Обыщите их вещи.

Рыцари обшарили нашу одежду. Первым делом отстегнули ножны с мечом у Микаша. Он дёрнулся отобрать своё обожаемое оружие, но я снова перехватила его руку. Взяли мой амулет и серебряный медальон, с Микаша сняли гербовую подвеску и даже нашли обгорелое письмо у него за пазухой. Лишившись меча, он скис и не пытался сопротивляться. Все находки передали Сольстису. Ещё один рыцарь перетряхнул наши пожитки и проверил лошадей.

— Всё будет хорошо, — я сжала ладонь Микаша. — Они проведут нас в город.

— Проведут… Я знаю, кто это, — ответил он, безотрывно наблюдая за маршалом.

Тот с неестественно прямой спиной чеканил шаг по полю, отдавая мелкие указания, плащ вился вороньими крыльями. Книжник и Сольстис следовали за ним по пятам и говорили на оба уха. Кого-то он мне напоминал.

Костёр собрали знатный. Нас подвели к нему, следом подошли остальные. Сольстис поджигал хворост факелом, а маршал произносил поминальную речь полным чувства голосом:

— Сегодня мы прощаемся с доблестным воином и другом, братом, ибо все, собравшиеся здесь и те, кто собираются в зале посвящений — братья. Мы связаны узами крепче крови, узами оружия и общего дела, общей битвы и общей жизни, — он воздел к небу меч. Остальные отсалютовали так же. — Он умер почётной смертью, на поле брани, в неравном бою за свою душу. Мы будем помнить тебя настоящего, друг, а не демона, что украл твоё тело. Пускай пламя очистит твою плоть, пускай Жнец явится по твою душу, пускай Паромщик перевезёт её на Тихий берег, пускай наступит Час возрождения, когда мы встретимся вновь другими, для более светлой жизни. В сердце мы будем помнить о братстве и предназначении, о песне кликов и аромате битвы, о сомкнутых руках, что не разрубить даже самой острой сталью и о том, что мир покоится на плечах у каждого из нас и существует лишь до тех пор, пока мы сражаемся за него и жертвуем ради него. Ступай с миром, брат!

— Ступай с миром! — хором повторили воины и снова воздели мечи.

Пламя долго не бралось за повреждённое демоном тело. Подкладывали дрова, пирокинетики добавляли огонь там, где он затухал, пока даже кости не превратились в пепел. Ветер растянул гарь по округе.

Маршал поманил нас за собой, следом пошёл только Сольстис. Остановились возле нашего затухающего костерка.

— Надумал говорить? Как твоё родовое имя? Чей ты человек? — потребовал маршал.

Микаш снова оцепенел, глядя куда-то в сторону. Я уже хотела вступиться, но меня опередил Сольстис.

— Похоже, он ваш, маршал Комри. Тут ваша печать.

Он вручил маршалу письмо Микаша. Тот присел на корточки у костра и пробежался глазами по бумаге.

— Сын лорда Тедеску? — он поднялся и ухватил Микаша за подбородок. — Ты же не оборотень с тотемом шакала. Откуда у тебя это и кто ты, в конце концов?!

— Микаш из села Остенки. Безродный и никому не присягал, а письмо украл, — едва не крича, ответил тот, я аж вздрогнула.

— Зачем? — нахмурился маршал и убрал руку.

Микаш одарил его волчьим взглядом исподлобья и плотно сжал губы. О, боги! Ну зачем показывать норов сейчас?!