Зиму 1698 года Петр Первый провел в Англии

— Оглянись вокруг! Здесь каждый камень хранит отпечаток сапога Петра Великого! — патетически вскричал Тим. Я огляделся. Промозглым лондонским вечером мы стояли на Эвелин-роуд в Дептфорде. Невдалеке над крышами подсвечивались пряничные башни Тауэр-Бриджа, а напротив, за рекой, на Собачьем острове, подмигивал огнями на крыше небоскреб Канари-Уорф... Раньше Дептфорд и соседний Гринвич были пригородами Лондона, но город разросся, и бывшие пригороды превратились в весьма престижные районы: до Сити полчаса дороги, масса зелени, обилие исторических памятников.

Мы с Тимом возвращались к нему домой, в Гринвич, после экскурсии по окрестным пабам. Признаюсь, перепробованные сорта пива и артистизм моего спутника обострили разговор о пребывании государя Петра Первого в Лондоне.

— Мы стоим как раз на том самом месте, где жил Петр! Улица названа именем его домовладельца, дом, к сожалению, исчез, на его месте — вон тот скверик. — Тим перебежал улицу и встал посреди газона в величественной позе. — Окружные власти Дептфорда обещают установить здесь памятник, как только соберут деньги, — прокомментировал он свои действия. — Хотят успеть к трехсотлетию визита Петра в Англию... Ты только представь, как это было! — возбужденно кричал Тим в лондонской ночи. — Представь!..

Представить оказалось очень сложно. Как раз от причала Гринвича отплывала барка. Да, простая барка, предназначенная для перевозки багажа, а вовсе не роскошная королевская лодка...

Саардамский плотник по-прежнему не желал привилегий и нарочитости. В барке — Петр, Меншиков, Шафиров с Брюсом, а рядом с Петром скромно опустила глазки долу красотка Летиция Кросс, актриса лондонского театра. Петр, неугомонная натура, даже трехмесячное краткое пребывание в Англии решил украсить романом.

Возвращаются они с осмотра Гринвичского госпиталя. Петр зван на обед к Вильгельму III, но подружке, конечно, там не место.

— Летишенька, — ласково говорит царь, — ты меня дома, в Дептфорде, подожди.

Что было Летишеньке делать? Кивнула, мол, конечно, хоть до смерти ждать буду. Вылезла послушно из барки на Дептфордском причале.

За обедом король поинтересовался, как, мол, русскому царю понравился госпиталь. Петр не счел нужным скрывать восторг:

— Весьма хорош! И так хорош, что я советовал бы вашему величеству дворец свой уступить живущим в госпитале матросам, а самому переехать в Гринвич!

В январе 1698 года, когда Петр приехал в Лондон, ему было двадцать пять. Он был молод и непосредственен, и широтой натуры поразил чопорных англичан до глубины души. И три века спустя витают в воздухе Гринвича байки о государевом характере. У меня сложилось впечатление, что каждый житель Гринвича в курсе похождений царя и может цитировать его по памяти, словно сам был участником Великого посольства.

Прямо по нашему с Тимом курсу, на набережной, опершись о парапет, стоял какой-то человек. Он курил сигарету, поплевывал в реку и всем своим ярким румянцем на морщинистых щеках, ослепительностью седины, голубизной глаз словно говорил: «Да, я вкусно поел и выпил пива. Теперь мне хорошо, и я размышляю о жизни». И я, недолго думая, спросил его:

— Вы слышали что-нибудь о русском царе Питере? Он гостил у вас тут в Гринвиче в конце семнадцатого века.

— Питер? — мой собеседник вытер набежавшую от сильного порыва ветра слезу. — Хм, это не тот, который хотел стать английским адмиралом? Полагаю, мы зря ему не разрешили. Пусть бы попробовал.

Вздрогнув от неожиданности версии, я вес же порадовался осведомленности случайного человека.

На самом деле история была такова. Король Вильгельм устроил в честь Петра морские маневры в Портсмуте. Царь получил от зрелища удовольствие настолько неописуемое, что тут же во всеуслышание заявил:

— Если бы я не был русским царем, то желал бы быть адмиралом великобританским!

Мой друг Тим, будучи серьезным человеком, политологом, преподавателем одного из колледжей Лондонского университета, решил подвести под наше петро-англоведение научную основу.

— Все! Решено! Завтра познакомлю тебя с доктором Хьюз! Мы работаем в одном здании, — объявил он.

Наутро, по дороге на лекции, Тим проводил меня в кабинет к доктору Линдси Хьюз, самому компетентному в Англии эксперту во всем, что касается Петра Первого.

В кабинете доктора — книжный шкаф во всю стену. Все, что имеет хоть какую-нибудь крупицу информации о тех далеких временах и людях, на русском и английском, собрано в том шкафу. Линдси — ученый, и пустой болтовни не любит. На каждый тезис она тут же находит цитату в одном из многочисленных фолиантов.

— Петр был в Голландии и очень огорчался, что голландцы не могут научить его теории кораблестроения, — растолковывала мне доктор Хьюз. — Мы читаем в «Предисловии к Морскому регламенту»: «...тогда зело ему стало противно, что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого конца не достиг. ...Был один англичанин, который, слыша сие, сказал, что у них в Англии сие в совершенстве и что кратким образом научиться можно. Сие слово его величество зело обрадовало, по которому немедленно в Англию поехал и там через четыре месяца оную науку окончил».

В Англии Петру очень нравилось. Живя там, он стремился увидеть и узнать как можно больше. Царь частенько наведывается на монетный двор, приглядывается к высоким — по тогдашним, конечно, меркам — технологиям, современному оборудованию. Вынашивает план осуществления денежной реформы у себя в России. В то время управлял монетным двором — кто бы вы думали? — сэр Исаак Ньютон. Свидетельств на сей счет не сохранилось, но хотелось бы верить, что два великих человека встречались.

Ходит среди интересующихся людей и такой рассказ, связанный с визитом Петра в Англию.

Лондонские купцы обратились к государю с предложением завести в России торговлю табаком, который прежде был там запрещен. Купцы беспокоились, как бы патриарх своим запрещением не подорвал их торговлю. Петр заявил:

— Не опасайтесь! Возвратясь в Москву, дам я о сем указ и постараюсь, чтоб патриарх в табашныя дела не мешался. Он при мне только блюститель веры, а не таможенный надзиратель.

Немногое осталось на память потомкам от визита Петра в Лондон. Редкие свидетельства очевидцев, ворох счетов... Визит был неофициальным, переписка практически не велась, поэтому воспоминания о нем находятся, в основном, в области домыслов. Тем не менее, в Национальном морском музее в Гринвиче в следующем году собираются устроить выставку, посвященную трехсотлетию памятного визита. Вот что мне рассказала директор выставок музея Хелен Митчелл.

Выставку собираются устроить в Доме Королевы. Во время пребывания Петра не были еще пристроены колоннады и флигеля, кубик Дома стоял один-одинешенек в чистом поле и только в некотором отдалении рос госпиталь, да на холме мерзла на ветру обсерватория. Так что Дом выбрали ради исторической честности, как современное приезду царя здание... На самом видном месте экспозиции будет висеть прекрасный портрет Петра Великого работы сэра Годфри Неллера. Портрет этот — собственность Ее Величества и обычно украшает собой Кенсингтонский дворец. Милостивое высочайшее позволение сделает портрет доступным для восхищенных зрителей. Петр на портрете изображен в полный рост в благородной и одухотворенной позе. Умом, величием и младою силою дышит весь облик государя. Поистине, картина эта будет украшением выставки.

Документы той эпохи  на выставке будут представлены планами, схемами, ведомостями и счетами. Счетов сохранилось не очень много, но каждый из них — яркий образец своеволия и неукротимой натуры Петра.