1953 год. Мы с вами находимся в Новой Соли, старинном поселке солеваров, расположенном на тракте Зелена Гура — Глогув. Перед нами маленькая квартирка номер 7 в доме номер 21 по Школьной улице. Траута Будзинская, двадцатилетняя продавщица местного продовольственного кооператива, в этот июльский день вернулась домой немного раньше, чтобы отоспаться после развлечений, которые у нее были в прошлую ночь. Она собралась было лечь в кровать, когда кто-то неожиданно постучал в дверь. Траута набросила халатик и подбежала к двери.

— Кто там?

— Это я, отворяй!

При звуке знакомого голоса девушка быстро повертывает ключ. Да, это он! Значит, вернулся все-таки, сдержал данное им слово! Вот обрадуется Рита!..

Девушка впускает в комнату двух мужчин, небритые и усталые лица которых свидетельствуют о тяжелом ночном пути. Один из них здоровается и бормочет какое-то имя, представляя своего спутника.

— А где же Рита?

— Вероятно, скоро придет… Она все время твердила, что ты вернешься, и, наверное, поблагодарит за ту хорошую посылку, которую получила от тебя на Новый год… Ой, да входите же, входите в комнату! Я вижу, вы с дороги, устали, конечно, и голодны? Сейчас я подам воды, а потом что-нибудь перекусим…

Через минуту на кухне уже грелся большой котел воды, чтобы прибывшие могли заняться своим туалетом. Сами они тем временем сидели в комнате. Знакомый Трауты, которого она все время называла Генриком, коротко рассказывал девушке о своей жизни за последние несколько месяцев.

— …и вот, когда я выехал из Польши в Берлин, то получил там работу в одной монтажной фирме. Специалист я, как ты знаешь, неплохой, и мне жилось там довольно хорошо. Теперь послали меня сюда, чтобы я организовал поставки для Польши. Побуду тут некоторое время, а потом вернусь в Берлин…

— Эх, Генрик, Генрик! Всегда ты любил привирать! Ну что ты рассказываешь мне такие глупости? Ведь мы с Ритой были в Ловковицах у твоей матери, и она нам сказала, что ты попросту удрал отсюда! Зачем же ты говоришь, что приехал сюда как монтер?

Генрик стал уверять девушку, впрочем, довольно слабо, что все так и есть, как он говорит. Но когда пришла сестра Трауты — Рита Будзинская, начал рассказывать уже иную историю. У девушек даже глаза заблестели, когда их старый знакомый Генрик Кой поведал о своих делах. В эту маленькую квартирку вдруг ворвался ветер сложной, опасной жизни. Им просто не хотелось верить, что перед ними тот самый Генрик Кой, с которым Траута познакомилась еще в те времена, когда работала официанткой в столовой.

Кой начал свой рассказ о бегстве из Польши. Говорил об этом слегка пренебрежительно, словно о фильме, который он видел вчера, а не о собственных переживаниях. Девушки узнали, что вместе со своим приятелем (тут Траута с любопытством посмотрела на молчаливого пришельца и кокетливым движением поправила волосы), Генрик Кой в районе Згожельца переправился на германскую сторону. В Финстервальде к ним подошел одинокий народный полицейский ГДР. Пользуясь тем, что поблизости никого не было, беглецы повалили полицейского на землю и… Тут Кой сделал многозначительный жест.

— Ну, ну, дальше? — пискнула заинтригованная Рита.

— А ничего… Одним чертом меньше!

Этот рассказ был прерван приходом матери обеих девушек, Эльфриды Будзинской. Она вошла в комнату, чтобы сказать гостям, что вода готова и они могут умыться.

Продолжение рассказа слушали уже во время ужина. Кой сказал, что в Берлине он вместе с приятелем вступил в шайку контрабандистов и теперь ведет «золотую жизнь», перевозя в Польшу разные товары. Рита и Траута недоверчиво качали головами. Тогда Кой прервал ужин и чуть скучаюшим голосом попросил приятеля подать ему сумку. Ни слова не говоря, он высыпал на стол ее содержимое. Девушки перестали смеяться. Это уже была не шутка: перед ними на столе лежало несколько десятков отличных часов. Траута робко протянула руку и взяла из сверкающей золотом, сталью и стеклом кучи богатства маленькие дамские часики. С благоговением прочитала на них название известной швейцарской фирмы и уже хотела положить часики обратно, но Кой небрежным движением отвел ее руку.

— Возьми их себе, Траута! Они теперь твои. И ты, Рита, выбери то, что тебе нравится. А еще двое часов возьми и продай. Польских злотых у меня немного, а деньги мне очень нужны…

Остальные часы отправились обратно в сумку, но Кой не сразу вернулся к прерванному ужину. Он достал какой-то сверток и быстрыми движениями стал развертывать его прямо на полу. Обе девушки встали с мест, чтобы получше видеть в чем дело. Они смотрели внимательно, но все еще не могли понять назначения таинственного свертка. Наконец Кой показал им вентиль в прорезиненной материи и сказал, что перед ними надувная лодка, на которой он с приятелем переправился через Одер. На этой же лодке они снова переплывут реку, как только закончат свою торговлю в Польше.

После ужина продолжалась демонстрация «достижений» Коя. Он вытащил из бумажника документы на имя Яна Линека. Однако на всех этих бумажках были фото Генрика.

— Это я получил от «контрабандистской братии» в Берлине! — не без гордости заявил Кой.

Рита несколько забеспокоилась.

— Фальшивые… Да ведь это дело пахнет тюрьмой!

— Но не для меня! — засмеялся ее друг.

— Как так не для тебя?

— Эти документы сделаны на подлинные имя и фамилию! Ян Линек — это мой товарищ из Ловковиц в Ополе. Все данные правильные, только фото мое. А если тут будут ко мне придираться, то я махну в Берлин — и точка. Что ему сделают? Посидит день — два до выяснения и окажется, что он ни в чем не виноват…

— Но ведь ты окажешь ему медвежью услугу! Он же ничего не знает об этом?

— Смерть дуракам, моя дорогая! Он обо мне не беспокоится, так чего это я должен беспокоиться о нем?

До поздней ночи Генрик Кой рассказывал о своих «героических» подвигах и рисовал прекрасные планы на будущее.

Но не только в квартире 7 дома номер 21 по Школьной улице горел свет в эту ночь. Освещены были также огромные окна предприятия «Одер» в Новой Соли. Там тоже говорили о прошлом и будущем. Группа людей, склонившихся над машинами, уже разработала метод переработки китайской конопли «рами» с учетом польского оборудования. Шла борьба за первое место в соревновании предприятий по выработке технического волокна. Сейчас коллектив рабочих и инженеров был занят внедрением в производство малоизвестных в Польше чесальных машин для короткого волокна. Люди эти, давным-давно осевшие тут или прибывшие с разных сторон новопоселенцы, руководствовались в своих работах стремлением к тому, чтобы жизнь всей страны и их самих стала лучше, зажиточнее.

Совсем другие планы были у посланников Гелена. Они пока скрывали их так же, как и свое не слишком чистое прошлое.

Генрик Кой служил в гитлеровской армии и 9 мая 1945 года в Дании попал в плен к американцам. Его отец, который служил в германской авиации в оккупированных Франции и Голландии, а затем на Восточном фронте, не вернулся в Польшу. Он и по сей день живет в Кёльне (Западная Германия).

В первые послевоенные годы Генрик Кой работал на лесопилке, где был арестован за кражи. Потом перебрался на текстильную фабрику в Пруднике, где стал ткачом. Потом работал в Вельском ремонтно-монтажном тресте слесарем. Вместе с бригадиром Альфредом Петрушкой — своим давним компаньоном, как раз тем, которого мы видели у сестер Будзинских, — он совершил большую кражу на мебельной фабрике в Ясенице, где они работали после Вельска. Директор фабрики собирался отправить обоих в милицию в Явоже. Тогда ловкачи подпоили начальника отдела Вельской ремонтно-строительной конторы и получили от него командировочные удостоверения. Быстро собрав веши, Кой и Петрушка отправились в родные Ловковицы (в Опольской Силезии)… Затем из близко расположенного Гоголина они поехали во Вроцлав и в последние дни сентября 1952 года перешли границу в районе Згожельца.