Мне очень хотелось на этот раз быть спокойным, но я чувствовал, что едва сдерживаю себя.
- И обсуждать тут нечего, - вмешалась опять жена. - Какой дурак отказывается от помощи? И главное, помощь эта кстати. Марина - уже невеста, надо ее приодеть. Да и Леночку тоже.
- Я обойдусь без подачек, - решительно заявила Марина.
- А я не обойдусь! - весело закричала Лена.
- Значит, мнения разделились. Хорошо. Проголосуем. Кто - «за»? Трое. Значит, решено. А как быть с фотографией? Пошлем или нет?
Мне все еще очень хотелось мирно уладить дело.
- Надо еще иметь ее, - ответила Марина.
- Есть предложение в воскресенье всем сфотографироваться. Кто «против»? - вмешался я.
- Можно, - откликнулась Марина.
- Давно пора. Ни одной семейной карточки, - обрадовалась жена.
«Слава богу, хоть в этом есть согласие», - подумал я с облегчением.
Фотографию я отправил вместе с письмом, в котором осторожно, не слишком навязчиво говорил о том, что жена не отказывается от помощи. Что поделаешь с женщинами? Им только и подавай тряпки. Что самому мне ничего вроде и не нужно.
Вскоре мы получили извещение о посылке. Ящик был довольно большой. Жена деловито вынимала из него красивые вещи. Глаза разбегаются - такие яркие краски! Просто радуга в доме.
- Какая прелесть, а? С ума можно сойти, Алеша, да ты посмотри. Это Леночке. Это мне. А это Марине. Это тебе... - повторяла жена, не зная, за какую вещь ухватиться прежде.
- Не вижу, что ли, - говорю я, стараясь утихомирить восторг жены. - Лучше подумаем, что можно продать,
- Найдем, мой дорогой. Не волнуйся. Сейчас определим. - Жена начала снова перебирать вещи. - Это нам, а это продать.
- Сколько, интересно, можно выручить за это? - невольно вырвалось у меня.
Мы подсчитали, получилась солидная сумма.
- Анисья, только смотри, осторожней... - предупредил я, в глубине души уверенный, что жена справится со всем и без моего предупреждения.
- Нет, какой он молодец, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни. Вот счастье нам привалило. Что ни говори, а бог на свете есть... - причитала жена.
Наша жизнь изменилась. Все другие интересы отодвинулись на второй план. Мы жили вновь воспоминаниями о брате. Никогда жена не интересовалась детством и юностью Зори. Да и вообще мы раньше его не вспоминали. А сейчас я рассказывал обо всем, что помнил. Правда, в моей подаче Зоря выглядел смышленым, бойким пареньком. Я страшился рассказывать о теневых сторонах биографии брата. Жена слушала с восхищением.
А письма продолжали приходить. Вот что он писал в следующем послании:
«Очень обрадовался новой весточке. Словно выиграл крупную сумму в тотализатор. Теперь ваши письма мы будем хранить перед образом святой девы Марии. Извини, что долго не отвечал. Я болел. Сейчас, слава богу, встаю, прогуливаюсь по саду - в вилле душно. Набираюсь сил. Зимой думаю обкатать новую машину, а затем поеду куда-нибудь в горы, так рекомендуют врачи. Надо спасать легкие. Моя супруга решила сделать вам приятное - кое-что на днях послала посылкой. Скажи Марине, что я не стеснен в средствах и с радостью могу поделиться с вами. Ведь даже в писании сказано - помогай ближнему. А мы - самые близкие родственники.
Мне предстоит поездка в Европу. Наша фирма участвует в выставке, и я назначен представителем. Буду очень близко от вас. Боже мой, как мне хотелось бы повидаться! Святая дева Мария, помоги мне в этом. Пишу с трудом. Устал. Напишите, где вы все работаете, как проводите время, где отдыхаете».
Марина, как всегда, внимательно прочитала письмо.
- Ну вот, я же говорила. Опять ни слова о своем прошлом. Оттягивает. Значит, чего-то боится.
- Марина, ты несешь вздор, - оборвал я. - Ведь человек был тяжело болен, дай ему прийти в себя,
- Заболел, - усмехнулась дочь. - Ну и что? Зачем же прикидываться простачком? Ты посмотри, как он хитро подкидывает нам сведения о своем благополучии: ходит по саду, в вилле, видите ли, душно, поедет обкатывать новую машину. Понимай так, что у него имеется и обкатанная. Едет отдыхать в горы, а потом предстоит вояж в Европу. И с посылками, обрати внимание, как ловко все обставил. Тут тебе и обращение к Библии - помощь ближнему. Не могу я с этим смириться. Так ему и напиши...
- С ума можно сойти! - воскликнула жена. - Ведь он добра нам хочет, а ты готова съесть его. Даже отказалась смотреть посылку. А знаешь, сколько мы за нее выручили?
Кажется, она сказала лишнее.
Ведь мы договорились не вспоминать при старшей дочери об этих тряпках. Не нравится ей, и не надо. Зачем создавать лишнюю нервозность.
- Противно мне, что вы из-за тряпок готовы перед ним встать на колени. Как будто мы оборванцы. Никакой гордости и самолюбия, - заключила Марина.
Жена сделала попытку уладить вновь назревающий конфликт. Вступила в разговор и наша младшая - Лена.
- Что ты, Мариночка! Посмотри, какие вещи красивые. Взгляни на это платьице. Все девочки завидуют!
Марина не обратила на сестренку внимания, а повернувшись к нам, сказала:
- Любуйтесь. Вот вам и плоды.
Мне пришлось вмешаться:
- Лена, помолчи, когда тебя не спрашивают. А ты, Марина, имей в виду, мне, как и матери, не нравится твой тон. Позавидовать только можно, что брат живет в достатке да еще и нам помогает. Вместо благодарности ты...
Что-то не то я говорю. Чувствую сам, что не убедишь этим Марину.
- Зависть, папочка, - тяжелая болезнь. Берегись ее. Она уже многих сгубила и еще погубит, - перебила она меня.
- А я завидую. За-ви-ду-ю. Вот и все! - Я начал выходить из себя. - И потом, не учи нас жить. Воспитывай своего Виктора.
- Не беспокойся за Виктора, его-то воспитали! А вот мне стыдно бывает перед ним.
- Родителей стыдишься? - взорвался я.
Не знаю, чем бы кончилась наша перепалка, если бы не вмешалась жена. Когда дело касалось Виктора, она всегда становилась на сторону Марины, и я оказывался в одиночестве. Да и мне самому, откровенно говоря, нравился этот скромный, серьезный парень. О нем не скажешь пренебрежительно «профессорский сынок». Я рад был, что Марина встречается с ним. И в глубине души не думал, что дочь стыдилась нас.
Но мы все были взволнованы. Одно неверно сказанное слово влекло за собой скандал. Так уж сложилось с момента получения того злосчастного письма. Мы все понимали это и тем не менее продолжали ждать от Зори писем, а больше всего - чего греха таить! - посылок.
И вот наконец пришел толстый конверт. Это было то самое письмо, которого так ждала Марина. Она зачитала его до дыр. Зоря писал о своей жизни, объяснял все «неясности». «Я благополучно съездил в Европу. Сейчас отдыхаю в горах. Посылаю фотографии. Набираюсь сил и с грустью думаю о прожитом. Я обещал тебе обо всем рассказать.
Не знаю, получил ли ты письмо, отправленное в августе 1943 года из колонии, перед моим отъездом на фронт. Может, и не дошло оно до тебя. Поэтому начну с того времени. Я попал на фронт в разгар боев, что называется, с колес нас бросили в атаку. Завязался рукопашный бой. Помню, передо мной вырос огромный рыжий детина, который с ходу сбил меня с ног. Очнулся я уже в переполненном бараке. Потом были страшные дни. Я боролся за жизнь. После выздоровления - отправка в немецкий тыл. В Германии на рудниках мы каждый день спускались в шахту и каждый раз кого-нибудь оставляли там навсегда. Были минуты, когда мы мечтали о смерти как о единственном способе избавления от мук. Но, слава богу, нашелся один пленный. Даже в этих, казалось бы, совершенно невозможных условиях он сумел сплотить вокруг себя группу людей и организовал побег. Не всем удалось бежать. Я оказался в числе немногих счастливчиков. Добрые люди укрыли нас в безопасном месте, а затем, снабдив надежными документами, поодиночке переправили в разные места. Я попал в Швецию. В течение полугода метался по стране в поисках постоянной работы, но не так-то легко ее было получить. Перепробовал все: был чернорабочим, мойщиком машины, сторожем, мусорщиком, землекопом, носильщиком. Только закалка, полученная в деревне, в детдоме и общежитии, в лагере - словом, в России, да вера в возможность вернуться на Родину помогли мне выжить.