Здесь подтверждается известная позиция Мао Цзэдуна, который полагал, что у Сталина было гораздо больше положительного, чем отрицательного. По сути дела, речь идет о том, чтобы лишний раз не согласиться с теми людьми в нашей стране, которые осуждают Сталина. И лишний же раз подчеркнуть мысль о том, что и Сталин, и, главное, Мао Цзэдун, по преимуществу, должны прославляться за их заслуги, с которыми якобы не идут ни в какое сравнение их «незначительные ошибки и недостатки».
«После смерти Сталина Хрущев постепенно прибрал к рукам власть в СССР в партии, правительстве, в вооруженных силах».
В 1956 году в своем докладе о последствиях культа личности
«Хрущев беспредельно расширил ошибки Сталина, развернул острую критику Сталина».
«На протяжении тех 11 лет, когда Хрущев находился у власти, широкомасштабное выступление против
Сталина привело к отрицанию истории партии и государства во времена Сталина, привело к отрицанию некоторых основных положений и принципов марксизма и социализма, что с неизбежностью повлекло за собой целый ряд серьезных последствий.
Дело обстояло именно так, как об этом сказал Мао Цзэдун: с этого времени КПСС потеряла меч Сталина.
В КПСС именно под воздействием огульного и всестороннего отрицания Сталина и XX съездом партии и Хрущевым начала формироваться и усиливаться группа молодых людей, которые не были знакомы с революционными традициями партии, которым недоставало твердых социалистических убеждений. Впоследствии они были названы „детьми двадцатого съезда“. И именно некоторые из них и стали тем костяком, который, начиная с середины 1980-х гг., и развалил КПСС, похоронил социалистический строй в СССР».
Применительно к Китаю все это означает, что современные руководители КПК стремятся сохранять в неприкосновенности мысль о том, что социалистической стране и компартии (очевидно, КПК и КНР) нужен «меч Сталина». И сегодня в КПК требуют от членов партии, от общества в целом «твердых социалистических убеждений», что включает в себя одобрение, по преимуществу, деятельности и Мао Цзэдуна, и Сталина.
После смерти Мао Цзэдуна в Китае начали было говорить о том, что КПК переживает нечто похожее на «19-й с половиной съезд партии». Сегодня очевидно, что в КПК намерены не допускать ничего подобного XX съезду КПСС. Кроме того, большую опасность в КПК видят в возможности появления в Китае своих «детей двадцатого съезда» – молодых или относительно молодых людей, которые критически относятся к тем или иным моментам в истории КПК и КНР.
Пожалуй, сегодня речь в КПК идет о недопустимости какой бы то ни было критики истории компартии Китая.
«После прихода к власти Брежнева КПСС урегулировала в некоторой степени свою политику, исправила некоторые меры, принимавшиеся с целью поспешных реформ в период Хрущева; одновременно также предприняла меры с целью осуществления правильных реформ, соответствовавших реальной ситуации в СССР того периода. Благодаря этому СССР смог стать мировой сверхдержавой в сфере промышленности, науки и техники, в военной области и в качестве противника, соперничающего с США.
Однако в это время руководители КПСС также из-за того, что они продолжали совершать некоторые принципиальные ошибки времен Хрущева, и из-за того, что они добились некоторых важных и крупных успехов, стали проявлять настроения самодовольства и возвеличивания себя. Внутри страны они проводили политику, в результате которой лишь сохранялся статус-кво, в области внешней политики расширяли масштабы своей борьбы за гегемонию. Начиная с 1970-х гг. это становилось все более явным. Это также привело к тому, что экономическая и политическая структура СССР, в высокой степени концентрированная в центре, сделала дальнейшие шаги по направлению к застою».
Для современного Китая и политики его руководителей здесь важны два момента. Во-первых, авторы фильма подчеркивают, что нельзя удовлетворяться существующим положением. Во-вторых, нельзя делать то, что именуется политикой гегемонизма.
По сути дела, это разъяснение намерений и планов нынешних руководителей КПК. Они, во-первых, стремятся не допустить никакого «застоя» в КНР (а его признаки начали появляться в конце XX века), стремятся осуществлять реформы, которые обеспечивают развитие страны. А во-вторых, это проведение такой внешней политики, которая обеспечит Китаю возможность решения внутренних проблем в мирных условиях на протяжении многих десятилетий.
Вскоре после двадцать седьмого съезда КПСС, состоявшегося в феврале 1986 года, «Горбачев официально выдвинул лозунги „демократизации“, „гласности“ и „плюрализма“, стремясь использовать это в качестве прорыва в механизме, препятствовавшем реформам».
«В то время народ жаждал реформ, избавления от застоя, однако еще не уяснил и даже еще не успел осмыслить подлинный смысл тех лозунгов, которые Горбачев выдвигал под именем реформ».
На девятнадцатой партийной конференции КПСС в июне 1988 г.
«Горбачев в своем докладе сделал признание саморазоблачительного характера. Он сказал: главное направление реформы политической структуры в СССР состоит не только в том, чтобы ратовать за „демократизацию“, „гласность“ и „плюрализм“. Но и в том, что мы должны отбросить установку о КПСС как ядре политической структуры СССР. Это и вопрос о том, что мы должны центр государственной власти из рук Коммунистической партии переместить к Советам».
В современном Китае пропаганда этих положений призвана, с одной стороны, осудить то, что делалось в свое время в нашей стране, в том числе то, что именуется демократизацией, гласностью, плюрализмом. С другой стороны, свои собственные шаги в области реформы политической структуры отделить от тех реформ, которые проводились в СССР при Горбачеве. Таким образом, лишний раз в сознание людей в Китае внедряется мысль об «отдельности», «обособленности», разъединении судеб наших двух стран и народов.
Начиная с XXVIII съезда КПСС, состоявшегося в июле 1990 г.,
«многопартийная система и система парламентской демократии, а также плюрализм в идеологии официально превратились в руководящий курс партии.
Разного рода антипартийные организации использовали представившиеся возможности для того, чтобы во множестве учреждаться и развиваться, усиливая свою мощь; с помощью такого метода была развернута борьба против КПСС.
По словам заместителя председателя КПРФ Купцова, сказанным им 28 февраля 1991 г., после внесения изменений в Конституцию всего за один год на уровне Союза оказалось около 20 политических партий, а на уровне республик таких политических партий оказалось более 500. Среди них подавляющее большинство превратились в ту политическую силу, которая, в конечном счете, способствовала тому, что КПСС сошла со сцены и была распущена».
Для современного Китая все это означает, что нынешняя система существования в КНР целого ряда партий должна продолжать действовать под руководством одной правящей политической партии, то есть КПК. Существуют планы определенного развития деятельности и этих партий, и всей системы НПКСК, однако все это должно, согласно выраженной здесь мысли, ни в коем случае не иметь ничего общего с тем «плюрализмом» и «многопартийностью», которые появились в нашей стране. Главный урок для себя в этой области ныне в КПК видят в том, чтобы не допускать ни малейших признаков того, что может восприниматься как какая бы то ни было критика КПК, ее положения в качестве единственной правящей политической партии в стране.
«Будучи вдохновлен курсом Горбачева на „демократизацию“, „гласность“ и много партийную систему, местный национализм во всех союзных республиках СССР непрерывно нарастал; с каждым днем становились все более серьезными тенденции центробежного характера, присущие узкому национализму; партийные организации во всех союзных республиках также день ото дня все более отдалялись от ЦК партии.
Начиная с 1989 г. коммунистические партии Латвии, Литвы, Эстонии и некоторых других союзных республик выдвинули требование отделиться от КПСС или стать самостоятельными и отдельными партиями».