Если бы не Санта-кивунчик, Анна Уэзли не оказалась бы в затруднительном положении.

Она стояла возле своего стола в безлюдном офисе «Скиллингтон Ски Шопс», сжимая в правой руке двадцатисантиметровую пластмассовую куклу. Но сейчас ее не забавляло, как игрушечный Санта кивает седовласой головой.

Левой рукой Анна рассеянно теребила кисточку на красном колпаке, который, как предполагает ее семья, будет красоваться у нее на голове, когда она придет к ним на ужин в канун Рождества.

Никто не ожидает появления Санты-кивунчика.

Родственники не обратили бы внимания, если бы ей пришло в голову появиться с бутылкой вина вместо игрушки, которая, она в этом уверена, вызовет у ее деда гомерический хохот.

Так нет же, легкий путь не для нее. Вместо того чтобы ехать прямиком в родительский дом, она вдруг решила возвратиться в офис, чтобы забрать эту дурацкую куклу. Кстати, офис должен был быть совершенно пустым, если не считать унылой елки с потушенными огоньками, которая стоит на столе ее секретаря.

Почти семь часов. Всем уже давным-давно следует сидеть по домам, наслаждаясь самой волшебной, по мнению Анны, ночью года. Сочельник — время приятных ожиданий и чудес — нужно проводить в семейном и дружеском кругу.

Именно там Анна сейчас находилась бы, не возвратись она в офис и не обрати внимания на полоску света, пробивавшегося из-под двери кабинета Коула Мэнсфилда.

Но, вероятно, она напрасно беспокоится. Вполне возможно, что кто-то из уборщиков случайно не выключил свет, хотя прежде этого никогда не случалось.

Свет вовсе не означает, что заработался допоздна ее помощник, в прошлом месяце переехавший в западную Пенсильванию из Сан-Диего ради того, чтобы занять этот пост.

Не успела она шагнуть к выходу, как послышалось жужжанье принтера. Вот черт! Анна бросила взгляд на Санту, который ответил ей веселым взглядом.

— Не думаешь же ты, что там бродит призрак прошлогоднего Рождества? — спросила она его.

Санта промолчал, глядя на нее радостными глазами. Ведь это Рождество, казалось, говорил он.

— Не все празднуют Рождество, — возразила Анна. Может быть, он еврей. Или буддист. Или язычник.

Хотя вряд ли. Она вспомнила, что утром на нем был премиленький красный галстук с изображением миниатюрных елочек в полном рождественском убранстве. Стоило Коулу сжать его, как раздавалась тоненькая мелодия песенки «О, рождественская елка».

— Это ничего не значит. Первоначально украшение елок было языческой традицией, — объяснила она Санте-кивунчику, но он не купился на отговорку.

Ну, хорошо, я пойду и проверю, там ли он, — ворчливо сказала Анна, направляясь через просторное помещение в офис Мэнсфилда.

Она помедлила у двери и, расправив плечи, приняла вид, подобающий коммерческому директору «Скиллингтон Ски Шопс». Сделав глубокий вдох, Анна три раза громко постучала в дверь, а затем приоткрыла ее.

Коул сидел за столом и внимательно смотрел на экран компьютера. Музыкальный галстук болтался у него на шее; рукава парадной рубашки, закатанные до локтей, явили взору Анны мускулистые загорелые руки. Он заметно вздрогнул и быстро выключил компьютер.

Повернувшись к ней, Коул принял настолько невинный вид, что она решила: то, чем он занимался, не было предназначено для ее глаз.

— Привет, босс! — Мэнсфилд устало улыбнулся. — Я думал, что все уже ушли.

Как обычно в конце рабочего дня, его иссиня-черные волосы были взлохмачены, а на подбородке пробивалась щетина. Очки в тонкой металлической оправе не могли скрыть красоту темно-синих глаз.

Хотя он сидел за столом, Анна уже знала, что его рост значительно больше метра восьмидесяти сантиметров, а вес — семидесяти килограммов. Короче говоря, он был похож на гибрид профессора Хиггинса и Рока Хадсона.

Нельзя сказать, что теперь она особо восприимчива к типу башковитых мужчин с избытком тестостерона. Коулу удалось успешно излечить ее от этой небольшой слабости во время собеседования, которое она проводила с ним при приеме на работу. На вопрос о поставленной перед собой цели он заявил, что хочет когда-нибудь занять место коммерческого директора, то есть ее собственное.

Анна спрятала Санту за спину и расправила плечи, призвав на помощь профессионализм, который в деловой обстановке являлся неотъемлемой частью ее личности.

— Меня, собственно, здесь нет. Я ушла в полдень, как все остальные, что, кстати, должны были сделать и вы, — сказала она.

— Что тут сказать? Я — бунтовщик.

Коротко кивнув, она попыталась внушить себе, что в его задержке на работе ничего страшного нет.

Возможно, менее добросовестный директор не нанял бы Коула именно потому, что для помощника он оказался слишком квалифицированным. Но в деловой активности «Скиллингтон Ски Шопс» наблюдался застой, и Анна не могла упустить возможность предоставить работу кандидату, который, похоже, мог помочь продвижению небольших магазинов, торгующих спортивными товарами, в западную Пенсильванию, поближе к любителям зимних видов спорта.

Кроме того, ей пришлось признаться себе, что его честность невольно восхитила ее. В жизни она встречала так много лжецов, что люди, прямо говорящие о том, какие они и к чему стремятся, вызывали у нее уважение.

Анна не хотела потерять свою работу. Она не только хорошо справлялась с ней, но и любила ее почти так же сильно, как Рождество.

У нее не было ни малейшего намерения уступить ее Коулу Мэнсфилду.

— Вы ведь тоже заработались допоздна? — спросил он, прежде чем она успела задать ему очередной вопрос.

— Я забыла взять кое-какие отчеты, на которые мне бы хотелось взглянуть во время рождественских каникул.

Коул откинулся на спинку кресла, и медленная улыбка смягчила точеные черты его лица.

— А вы привязали своего оленя, прежде чем войти сюда?

Анна почувствовала, что недоуменно хмурится, и заставила себя разгладить лоб.

— Простите, что вы сказали? — осведомилась она подчеркнуто серьезным тоном.

Он широко улыбнулся, указывая пальцем на ее голову, на которой красовался колпак Санта-Клауса.

О нет!

Она молниеносно сорвала колпак с головы и зажала его в руке, в которой держала куклу, нечаянно нажав при этом на кнопку, скрытую под красной с меховой отделкой курткой Санта-Клауса.

— Ну-ка, покатай меня на санках! — пропищал тоненький голосок.

— Вы что-то сказали? — выпрямившись, удивленно спросил Коул.

— Нет, конечно, — сухо ответила Анна. Боже упаси, чтобы Коул подумал, что она флиртует с ним!

Или чтобы он догадался, что она вернулась в офис за такой нелепой вещью, как Санта-кивунчик. — Я ничего не слышала, — солгала она.

— А мне что-то послышалось, — возразил он, вытягивая шею, чтобы заглянуть ей за спину. — Мне кажется, что эти звуки раздались у вас за спиной.

— Чепуха! — Анна переступила с ноги на ногу и, опасаясь уронить куклу, крепче сжала ее.

— Хо-хо-хо! — жизнерадостно заверещал Санта.

Коул усмехнулся.

— Я знал, что мне не послышалось.

Примирившись с поражением, Анна выставила кивунчика перед собой.

— Я подумала, что он доставит удовольствие моему дедушке, — пояснила она, сердясь на себя за то, что ей приходится оправдываться. Она босс, и ей не нужно объяснять свои поступки.

— Здорово! — откликнулся Коул, глядя на нее, а не на куклу.

— Что происходит? — удивилась она, чувствуя, что краска заливает ей лицо. — Над чем именно вы работаете? — спросила Анна, возвращая разговор в профессиональное русло. — Перед Рождеством мы хорошо потрудилась. Вероятно, вы не поняли, что должны прийти в офис только второго января.

— У меня есть кое-какие мысли для нового буклета. Я подумал, что следует записать их, пока они не исчезли у меня из памяти.

— Это может подождать до конца рождественских каникул, — сказала она, сделав отметку в памяти, что ей тоже следует записать несколько собственных идей. — До тех пор я не могу разрешить никакие новшества.