Всем защитникам Севастополя был известен подвиг красноармейца Н. Е. Девитярова. Он направился к соседней части для восстановления поврежденной связи и неожиданно наткнулся на группу фашистских автоматчиков. Завязалась перестрелка. На помощь фашистским солдатам двинулся танк. Девитяров со связкой гранат бросился под его гусеницы.

Секретарь горкома комсомола Саша Багрий болел туберкулезом. Болезнь, чрезмерное напряжение забирали последние силы. Но о болезни Саши почти никто не знал. Обстановка требовала: надо быть сильным, крепким, уверенным в своих силах. И он был таким, заражая своей энергией, жизнерадостностью других. «Для меня самое дорогое — это интересы нашей любимой Родины и нашего свободолюбивого народа, — писал он в одном из своих последних писем. — За них я отдам свою кровь, капля за каплей, а если надо — и свою молодую жизнь».

Это — не громкие слова. В них остался с нами живой Багрий.

И таких людей среди севастопольцев, среди тех, кто отбивал вражеские атаки, и тех, кто помогал им, находясь в пылающем городе, были тысячи.

Севастопольцы, изумившие мир своей стойкостью, не были людьми какими-то особыми, отличными. Их героизм был подготовлен всей нашей жизнью. А в годину суровых испытаний чудеснейшие качества советских людей — их безмерная преданность Родине и идеям коммунизма, их отвага и мужество, выдержка и находчивость — раскрылись особенно ярко и полно. Вот почему одной из лучших армий германского вермахта потребовалось восемь месяцев для преодоления небольшого — восемь—шестнадцать километров — расстояния от окопов до центра города, почему каждый метр севастопольской земли был устлан трупами врагов.

29 июня начались решающие бои за Севастополь. Ночью гитлеровцы форсировали Северную бухту, а утром им удалось прорвать оборону на ялтинском направлении, где они уже много дней штурмовали наши позиции.

У защитников города кончились снаряды. Теперь орудийные расчеты, отправив свои пушки к бухтам, сражались в окопах. Вместе с бойцами дрались в окопах работники штабов и политотделов, тылов, дружинники города — все, кто мог держать в руках оружие. Отбивались только стрелковым оружием и гранатами, потеряв счет времени и атакам врага.

Гитлеровские самолеты по-прежнему сутками висели в воздухе, безнаказанно гоняясь за каждым замеченным ими бойцом.

Город пылал. На него в этот день было сброшено около десяти тысяч бомб. Ночью языки пламени, отражаясь в воде, зловеще переливались в бухтах.

30 июня — на двадцать четвертый день непрерывного штурма — начались уличные бои. Особенно ожесточенный бой разгорелся у Малахова кургана.

Артиллеристы старшего лейтенанта Матюхина вместе с морскими пехотинцами несколько раз отбрасывали врага от кургана. Во второй половине дня орудия умолкли — кончились снаряды, но защитники кургана гранатами и штыками продолжали отражать атаки.

С таким упорством бились везде. Севастопольцы дрались до последней возможности и отходили, только выполнив свою задачу, исчерпав все свои силы, сделав больше, чем было возможно.

Вечером 30 июня 1942 года, получив по радио приказ Ставки об оставлении Севастополя, наши войска отошли к Стрелецкой, Камышовой, Казачьей бухтам и на Херсонесский мыс.

К вечеру 3 июля 1942 года организованная оборона прекратилась. Часть защитников города эвакуировалась, многие сражались до последнего дыхания, погибая в неравном бою. Разрозненные группы советских воинов, прижатые к морю, дрались и четвертого, и пятого, и шестого, а некоторые из них, укрывшись под кручами Херсонесского мыса, держались до одиннадцатого июля.

250 дней и ночей сражались севастопольцы — моряки и летчики Черноморского флота, воины Приморской армии, жители города. Более трехсот тысяч гитлеровских солдат и офицеров было убито и ранено.

— подчеркивалось в сообщении Совинформбюро. —

Севастополь остался таким и после окончания героической обороны.

Захватив город, гитлеровцы начали мстить севастопольцам за их стойкость и мужество. Более двадцати семи тысяч военнопленных и жителей Севастополя было расстреляно, повешено, сожжено, потоплено в море. Террором и насилием фашисты стремились запугать, сломить дух советских людей, подавить их волю к борьбе.

Не запугали, не покорили...

В конце 1942 года в городе появилась первая листовка. Она пламенно призывала:

За первой листовкой последовали другие. Это начали действовать коммунистические подпольные группы.

Одну из них возглавил приморец старшина Василий Дмитриевич Ревякин.

После оставления нашими войсками Севастополя Ревякин вместе с другими бойцами отрядов прикрытия еще пять суток сражался в районе Херсонесского мыса. Потом плен. Спустя несколько часов, когда колонна измученных, еле передвигавших ноги военнопленных шла по Лабораторному шоссе, Ревякин бежал.

Вначале хотел пробраться к партизанам в горы. Не удалось. Тогда он решил создать подпольную организацию для борьбы с врагом. Сколачивал ее постепенно. Первыми членами патриотической группы стали вчерашние защитники города, бежавшие, как и он, из плена, — Кузьма Анзин, Максим Пахомов, Михаил Балашов и другие, жители города — Евгения Захарова, Любовь Масюта, Толя Лопачук, Лида Нефедова. Впоследствии Лида стала не только верным боевым другом Василия, но и его женой.

В военном порту развернула работу другая подпольная группа. Ее организовал и возглавил инженер коммунист Павел Данилович Сильников.

 Василий Ревякин.

«17.03.43 состоялось первое совещание, на котором присутствовало всего 2 человека — X и У, на котором они ближе узнали друг друга, обменялись мнениями и подробно договорились о начале работы», — записал Ревякин в своем дневнике.

Позже, в мае 1943 года, Ревякин и Сильников встретились с руководителем еще одной подпольной группы, действовавшей в лагере военнопленных, — Николаем Игнатьевичем Терещенко, бывшим помощником секретаря Севастопольского горкома партии.

Терещенко не смог эвакуироваться и раненый вместе с бойцами попал в плен. Назвался Михайловым. Несмотря на смертельную опасность, — если бы гитлеровцы узнали, что он был работником горкома партии, его расстреляли бы сразу, — Терещенко не только не пал духом, но и поддерживал других. Из наиболее стойких и боевых товарищей он сколотил подпольную группу, насчитывавшую более тридцати человек, установил связь с городским подпольем.

По инициативе Василия Ревякина все три подпольные группы объединились в одну — коммунистическую подпольную организацию в тылу у немцев (КПОВТН).

Это была наиболее сильная и наиболее слаженная подпольная патриотическая организация в Крыму. Она имела свой устав, в нем содержались не только организационные основы, но и определялась программа действий.

В уставе подчеркивалось, что членами организации могут быть только люди, глубоко убежденные в окончательной победе Красной Армии, ненавидящие гитлеровских поработителей и готовые в любое время пойти на самопожертвование во имя победы над врагом.