– В чем дело, моя нимфа?

Дезирэ не могла ответить. Она побледнела и почувствовала, как у нее закружилась голова.

Она, конечно, узнала офицера, скакавшего ей навстречу, подобно неотвратимому року. Это был Этьен!

– Красиво, не правда ли? Похоже на изящную входную дверь, или как это называется. – Капитан Дюкло весело рассмеялся собственной шутке, махнув рукой в сторону белых ворот, украшенных башенками и барельефами.

– Их называют Вратами Девы Марии, – вежливо пояснил Рафаэль по-французски, но его тон был ледяным. – В Средние века они были частью крепостных стен, окружавших Бургос.

Француз бросил на Рафаэля подозрительный взгляд. Не отдавая себе отчета почему, он тем не менее был убежден, что не хотел бы встретиться с этим испанцем один на один. Внешне Рафаэль де Веласко и его люди выглядели вполне мирно, но под маской вежливости угадывалась враждебность.

– Да, городок древний, но мне больше нравятся современные города с прямыми улицами, удобными для верховой езды. – Они миновали ворота. – А вам, сеньорита?

– Бургос кажется мне красивым городом, – осторожно заметила Дезирэ, стараясь не отрывать взгляда от башен кафедрального собора. Она не посмела возразить французу, но и поддакивать ему не собиралась.

Как она могла принять этого фигляра за Этьена? Издалека ей показалось, что у него та же фигура и те же светлые усы, что у брата, но, когда он подъехал ближе, она поняла, что ошиблась.

У нее отлегло от сердца, но Рафаэль был совершенно очевидно рассержен тем, что им помешали. Даже этот толстокожий кретин Дюкло, должно быть, чувствовал, что его присутствие нежелательно.

Дюкло охотно поверил объяснению Рафаэля, что Дезирэ его родственница и путешествует под его охраной, но настоял на том, чтобы заглянуть в экипаж. Однако, как только он открыл дверцу, сестра Изабелла разразилась такой гневной тирадой на испанском языке, что Дюкло поспешил тут же ее захлопнуть.

– Ну, я должен с вами попрощаться, – сказал Дюкло, когда они подъехали к собору. – Был рад с вами познакомиться, сеньорита, – поклонился он Дезирэ. – Если захотите поупражняться в французском, вспомните про меня. Меня почти всегда можно застать в замке.

Краем глаза Дезирэ увидела, как сердито дернулись уголки губ Рафаэля, и поспешила поблагодарить Дюкло.

Когда патруль отъехал, она почувствовала, как напряжение, сковавшее ее мускулы, постепенно ослабевает.

– Где вы условились встретиться с братом?

Она назвала гостиницу, которую ей порекомендовали еще в Орлеане.

– Туда надо ехать вдоль реки, – сказал Рафаэль и повернул своего коня.

– Разве вы не хотите сначала проводить сестру Изабеллу до монастыря?

Рафаэль на мгновение задумался, а потом переговорил со своей кузиной и старшим охраны.

– Поехали, – сказал он Дезирэ. – Пепе довезет сестру Изабеллу, а я провожу вас до гостиницы.

– Вы уверены? Мне не хотелось бы доставлять вам лишние хлопоты. – В душе она была рада, что они проведут вместе еще какое-то время.

– Я хочу убедиться, что вы в безопасности. – Но это не было единственной причиной. На самом деле ему хотелось остаться с ней наедине, подальше от любопытных глаз. – Я потом их догоню.

– Хорошо, сеньор. – Дезирэ подъехала к карете и вежливо попрощалась с сестрой Изабеллой.

– Ступай с богом, дитя мое! – сказала монахиня по-испански и улыбнулась.

“Ступай с Богом! ” – эти слова еще долго звучали в ушах Дезирэ. Это было обычным напутствием, но она вдруг почувствовала, что страшно виновата.

Она ввела в заблуждение сестру Изабеллу и солгала Рафаэлю. Они были к ней добры, а она отплатила им ложью. Что с того, что ею руководили практические соображения.

Она приняла решение, но, прежде чем успела заговорить, Рафаэль сделал ей знак остановиться.

– Что случилось? Мы заблудились?

– Нет, я хорошо знаю дорогу. Гостиница вон за той площадью.

– Тогда почему мы остановились?

– Потому что я хочу поговорить с вами, а здесь для этого подходящее место.

Дезирэ огляделась и поняла, что он имел в виду. За рекой пламенел закат, уходящее солнце окрашивало золотом тихие воды Арланзона, в воздухе слышалось лишь тихое фырканье лошадей и меланхолическое кваканье лягушек.

– Все, наверно, разошлись по домам ужинать, – невпопад сказала Дезирэ.

– Я вас тоже сейчас отпущу. Вы, должно быть, устали.

Она не стала этого отрицать.

Рафаэль ждал, что она будет жаловаться на жару, или на пыль, или на что-нибудь еще. Но она перенесла неудобства с веселой улыбкой, и это ему понравилось.

– Я восхищен тем, как стойко вы держались весь день, но я хочу поговорить не об этом. Вы не догадываетесь о чем, нимфа?

– Вы меня уже так называли сегодня, – еле слышно сказала Дезирэ. – Что это значит?

– Это слово очень вам подходит. Вы прелестная и загадочная, вы – хрупкое создание из золота, сапфира и жемчуга, способное заворожить такого смертного, как я.

Щеки Дезирэ запылали, и она робко подняла на него глаза.

– Не надо делать мне комплиментов, сеньор. Я их не заслуживаю.

– Я вас не понимаю. Я сказал что-то не так? Я не хочу, чтобы вы считали меня… как это по-английски?… ах, да… пижоном, но мне показалось, что я вам нравлюсь. Мне хочется лучше вас узнать, но, если мы сейчас расстанемся, не договорившись о встрече, может случиться так, что мы больше никогда не увидимся. А я буду об этом сожалеть, нимфа.

– Прошу вас, сеньор Веласко, больше ничего не говорите. Я сомневаюсь, что мы сможем стать друзьями.

Ее волнение передалось маленькой кобылке, и та начала бить копытами. Дезирэ потребовалось время, чтобы ее успокоить, а когда она посмотрела на Рафаэля, то увидела, что он так стиснул зубы, что у него за щеками заходили желваки.

– Что вы этим хотите сказать? Вы замужем?

– Нет! – Дезирэ еле удержалась, чтобы не расплакаться. – Но я солгала вам. Я сказала вам, что я англичанка, но это не так. То есть мой отец – англичанин, и я несколько лет жила в Англии, но у меня нет права носить фамилию Кавендиш.

– Пожалуйста, объясните. Я не понимаю. – Рафаэль казался спокойным, но и под ним лошадь вдруг заволновалась.

Дезирэ сначала закусила губу, собираясь с духом, а потом, перейдя на свой родной язык, выпалила:

– Хорошо, месье. Я родилась во Франции, и моя мать – француженка. И я – француженка. А это, если я не ошибаюсь, делает нас врагами.

Тень пробежала по лицу Рафаэля. Холодность, прозвучавшая в его голосе, когда он заговорил, не оставляла сомнения в его чувствах.

– Насколько я понял, ваши родители не были женаты?

В ответ Дезирэ только чуть вздернула подбородок. Она не собирается извиняться! Отец и мать обожали друг друга, но к моменту их знакомства мама уже была замужем.

– Жаль, что вы не были со мной откровенны, мадемуазель. – Его французский был великолепен. – Мы могли бы избежать неловкости.

– В мои намерения не входило вас обманывать. Я просто защищала себя.

Невысокого же она обо мне мнения! – нахмурился Рафаэль.

– Вы и вправду думали, что я наброшусь на беззащитную женщину? – Боже! Сколько презрения было в его тоне! – Я ненавижу вашего императора, но так низко я не способен опуститься!

– Откуда мне было знать, что я могу доверять вам? – Дезирэ все больше распалялась. – Я вас не знала. Вы могли быть партизаном, о зверствах которых так много говорят. Перерезали бы мне горло только за то, что я заговорила с вами по-французски.

Она видела, как он побледнел, и поняла, что переборщила.

– Я не собираюсь вас оскорблять, – сказала она, несколько обуздав свой гнев, – я просто стараюсь объяснить вам, почему так поступила.

– У вас странное представление о том, что значит благоразумие. На вашем месте любая здравомыслящая женщина, после того как сломалась карета, тут же вернулась бы домой. Почему вы этого не сделали?

– Я уже вам говорила почему.