— Не позавидуешь твоим родителям, — рассмеялся дядя Вася.

— Я им сама не завидую, — с печалью в голосе заметила Алла. — Но что делать: единственная дочь, пусть терпят!

Бедный отважный пионер Женя Сидоров! Он приготовился к опасным приключениям, а сейчас еле сдерживал слезы. Как это некрасиво со стороны взрослых: стоило появиться девочке, и они сразу все забыли! Да, некрасиво и нечестно! Но тут мальчик подумал: как он может требовать честности от других, когда сам скрыл свой проступок и до сих пор не сказал про телевизор! А что, если взрослые узнали о поломке? Узнали и молчат. Они поняли, что Женя боится признаться! Разве трусу можно доверить тайну?

— Дядя Жора, — густо покраснев, начал мальчик. — Утром, когда я ходил в кладовую, я включил один прибор, и, в общем, по-моему… чего-то сломал.

Дядя Жора прищурился, помолчал, потом его лицо расплылось в улыбке.

— Василь Палыч, проверьте с Женей, как работает иллюминация. — И дядя Жора кинул через стол ключ. Дядя Вася ловко поймал его и кивнул мальчику.

Одеваясь в прихожей, они услышали голос Аллы, которая завела очередную историю о том, как она в прошлом году в новогоднюю ночь потеряла Машу Мусину…

Они шли по узкой, чуть приметной тропинке и чем ближе подходили к огромной ели, тем больше это дерево напоминало космическую ракету. Ель светилась странным голубоватым светом.

Перед входом в погреб дядя Вася остановился.

— Что же ты увидел по телевизору? — спокойно и бесстрастно спросил дядя Вася.

И тут только мальчик догадался, почему голос диктора показался ему знакомым. Конечно, это дядя Вася комментировал фильм!

— Крутили кино — про Спартака и киликийских пиратов. Наверно, трансляция, какой-нибудь заграничной станции. Я точно помню: по Центральному телевидению были объявлены другие передачи, — с горячностью добавил мальчик.

— Это не фильм, — глухо сказал дядя Вася, — это видеозапись того, что на самом деле происходило в Истории две тысячи лет тому назад. Я готовил для тебя сюрприз.

— Вы с дядей Жорой изобретатели, да? — почему-то зашептал Женя, хотя на участке не было никого из посторонних. — А никак нельзя помочь Спартаку?

— Отсюда — нельзя. Потом все объясню. Сейчас у нас мало времени.

Дядя Вася потянул на себя дверь кладовки. Зажглась тусклая лампочка. Дядя Вася спустился по ступенькам. Женя не отставал. Дядя Вася открыл дверцу в задней стене. Лампочка погасла, а погреб наполнился голубоватым сиянием. Точно так же наверху светилась ель. Но то сияние шло снизу, из глубокого колодца.

Женя глянул вниз. Полированная труба, сделанная вроде бы из пластмассы, плавными кругами уходила в бездонный колодец. К трубе, возле самого люка, была прикреплена деревянная тележка. Под тележкой болтались ремни.

— Ну, смелее, мой мальчик, держись за железные скобы. Осторожнее.

Женя ухватился за железную скобу и нащупал ногой ступеньку. Поравнявшись с тележкой, он пересел на нее.

— Пристегни ремни! — раздалась команда. Женя застегнулся и поднял глаза — в двух метрах над ним труба, изогнувшись, упиралась в потолок. «Наверно, там, на земле, не ель, а замаскированное продолжение трубы, — догадался Женя. — И провода от телевизора вели к ней… А может, ель заменяет антенну? Ой, как интересно и жутковато! Но я не боюсь, не боюсь! Главное — не подавать виду, что мне не по себе».

— Опусти ноги, так будет удобнее! — раздался голос дяди Васи. — Под тележкой две кнопки. Нажмешь на правую — поедешь вниз. Нажмешь на левую — вернешься обратно. Ни чего не бойся, я буду за тобой следить. Не суетись! Не волнуйся!

— По телевизору, да? — освоившись с обстановкой, спросил Женя.

— Теряешь драгоценное время! Я же сказал — объясню потом. Итак, куда ты хочешь отправиться?

— К Спартаку можно? — совсем осмелев, спросил мальчик.

— Можно, но зачем? Ведь ты просмотрел видеозапись. Разве тебе удастся уговорить киликийцев? Ты понял, что они думают только о собственной выгоде?

Женя еще раз взглянул на дядю Васю. В синеватом сиянии лицо маминого родственника казалось строгим и суровым. Спорить было бессмысленно. И вообще, пожалуй, дядя Вася прав.

— Я хочу помочь Помпею, — заикаясь от волнения, проговорил Женя. — В Фарсальском сражении он допустил глупейшую ошибку…

— Хватит, не продолжай. Тележка доставит тебя к началу битвы. Разберешься на месте. Действуй решительно. «Пришел, увидел, победил». Нажимай!

Правой рукой мальчик нащупал под тележкой кнопку и нажал. Тележка плавно тронулась и, скользя по изгибам трубы, постепенно набирала скорость. Засвистело в ушах. Голова закружилась. Женя зажмурил глаза. Он по чувствовал, что летит в пропасть.

«Смело, богиня, воспой Жени Сидорова подвиг! Не убоявшись тележки, в Историю лихо спустился, дело Помпея поправить упорно стремлюсь я, ужин, оставив и милую сердцу компанию! (Нет, слишком вычурно, получается. Запутаюсь в слоге. Дай-ка попробую вы брать размер попроще, посовременнее.) Клянусь Юпитером, я перебрал вчера изрядно! Не даром говорил мой папа: во всем знай меру. (Во, уже лучше!) Малиновый сироп — он до добра не доведет» — таковы были первые мысли, пришедшие в голову Жене Сидорову, когда он почувствовал, что просыпается.

Ласковые лучи утреннего солнца били в глаза, и, не разжимая век, Женя продолжал думать о вчерашнем дне, в то же время все больше удивляясь витиеватой форме своих размышлений:

«Хитрая Алла съела котлеты, небось, все! Дяди мои пироги и капусту умяли. И, напоивши меня, о, сиропом малины иль подмешавши зелья, какого иного, в сон необычный тотчас же, увы, погрузили, чтобы не встретил я час новогодний, прекрасный!»

И тут Женя стал сосредоточенно тереть глаза: он поймал себя на том, что хотел сказать: «О времена, о нравы!» — а воскликнул: «О темпора, о морес!»

«Клянусь Юпитером, я мыслю по-латыни», — подумал Женя.

Он попытался спрыгнуть с кровати, но прыгать было некуда: Женя лежал в густой траве, мокрой от росы. Мальчик вскочил на ноги, широко открыл глаза и дрожащими руками стал себя ощупывать. Он был одет в зеленый плащ из неизвестной материи, туго перепоясан кожаным ремнем, на котором болтался короткий меч. Ноги обуты в сандалии на тройной подошве, зашнурованные до колен.

Что-то непривычно сжимало голову. Женя поднял руку и нащупал металлический шлем с перьями.

«Вот это фокус!» — подумал Женя и осмотрелся. Он стоял на склоне невысокого холма («Киноскефальские высоты», — подсказал внутренний голос), а внизу лежала круглая долина, пересекаемая узким потоком. («Река Энипей», — по-латыни подсказал внутренний голос.) На противоположном берегу реки острый глаз мальчика различил серые палатки, плетеную изгородь из хвороста и стелющийся дым от костров. Чуть ниже, в пятистах метрах от себя, мальчик увидел воткнутое в землю копье, на острие которого восседал серебряный орел, сверкающий на солнце. Около штандарта выстраивались люди, одетые в хорошо известную по учебникам форму римских легионеров.

Женя инстинктивно оглянулся. В двух шагах сзади, чуть прикрытый чахлым кустиком, зиял темный ход в пещеру.

«Не забыть бы дорогу обратно», — подумал Женя и почувствовал, что растерянность и удивление сменились в его сознании спокойной уверенностью, чему особо способствовали бог весть, откуда появившиеся латинские слова:

«Алеа якта эст! (Жребий брошен!) Я волею судьбы приму участье в сраженье при Фарсале. Вот конница идет, вот кашевар разносит кашу, мне долг повелевает спешить к шатру, где полководец славный, Помпей Великий, приказы к наступленью отдает. Бэати поссидентес (счастливы обладающие) знаниями и исторической информацией, мы Цезаря сейчас опередим, и ход Истории направим по иному руслу… Но кем же я предстану пред Помпеем?

Предвестником судьбы, посланником богов? К чему гадать? Из всех головоломок найдет разумный выход отличник удалой, Евгений быстроногий! Он посрамит искусство полководцев…»