Габриель подружился с Марком, несмотря на первое впечатление, и, вскоре, они проказничали вместе. Однако, ни Архен, ни Марк, и никто из клана не мог даже мечтать о той преданности, которую Габриель испытывал к Оливии.

Месье Лефлер настойчиво уговаривал госпожу Брюгге оказать всю возможную помощь этим дипломатам. Габриель усмехнулся на этой формулировке " дипломат", ха, это определенно не про него, Марк - возможно, Берт - определенно. Истинным дипломатом их клана была Оливия.

На этой мысли его пальцы впились в сидение, он чувствовал, как ногти удлиняются и превращаются в когти, прорывая кожаную обивку сиденья. Контроль пошатнулся в очередной раз, но сейчас было не подходящее время. Позже, когда он выяснит, что известно этой Брюге - он сможет сорваться. Не сейчас, когда нужно быть собранным.

Что-то привлекло его внимание в словах женщины. Она врала. Ему не было необходимости опускать стекло или подходить ближе к разговаривающим. Все ликаны обладали великолепным слухом. И сейчас, Габриель слышал, что женщина лгала.

Почему? О чем? В какой мере? Знает ли она что-то, что могло бы им помочь.

Оборотень оценил, каковы шансы, что Марк даст ему поговорить с этой Брюге, и усмехнулся - они были ничтожны. Из всей их "делегации", включающей двадцать человек, у него были наименьшие шансы получить доступ к этим людям, во всяком случае, пока. Но он был готов подождать. Если это поможет ему получить хоть крупицу информации. Габриель вздохнул, и мысленно, скривился от горького запаха страха, витающего в воздухе. Это становилось смешно. Их было ровно на девятнадцать ликанов больше, и они боялись его. Даже Марк. Именно брат Оливии настоял на таком большом составе их команды. Он не был уверен, что справится с ним меньшим числом. Ха-ха-ха, а эти его остановят?

Габриель считал себя привычным к тому, что его боятся и ему не доверяют. В конце - концов, он с рождения носил титул " монстра". Он должен был бы привыкнуть. Но это было не так. Оливия заставила его поверить, что его не надо бояться, и он летал с этой уверенностью. Тем горше было его падение после ее исчезновения.

Прожив четырнадцать лет в окружении ее любви и восхищения, он забыл, как уничтожителен страх окружающих. Правда, сейчас к страху примешивалось и почтение.

Как ни как, он был сильнейшим, и кроме того, руководил защитой всего клана.

Нельзя сказать, что в теперешнем страхе клана не было его вины. Напротив, он сам, своими руками разбил тот образ, который так долго создавала Оливия. Но Габриель не испытывал ни малейших угрызений совести за свое поведение. Те люди, которых он убил, были виновны в предательстве главы клана, они даже не были ликанами.

Лично для него - все слуги были виноваты в том, что не уберегли Оливию, и все, до последнего, заслуживали смерти. Но Марк остановил его тогда.

За эти шесть лет, мужчина, вновь, перестал заботиться о том, что думают окружающие. У него были другие проблемы - его самоконтроль рушился. С каждым месяцем, с каждым новым днем и секундой - ему все труднее было сдерживать себя.

Мысль о том, что могло произойти с его девочкой за это время - доводила его до безумия. В такие минуты он крушил все, что попадалось на его пути. И это только усиливало страх его спутников. Он не имел поддержки, а у самого Габриеля уже не было сил сдерживаться. Оборотень сжал кулаки, впиваясь когтями в свою ладонь. Он найдет ее, чего бы это не стоило. Ему никогда и ничего не было нужно, кроме нее.

Женщина за окном упорно отказывалась сотрудничать. О, она не говорила именно так.

Напротив, с улыбкой соглашалась, что судьба бедной девочки ее беспокоит, и она всячески постарается помочь, но Габриель слышал фальш в ее голосе. И это выводило его из себя, но он еще держался, еще мог контролировать свою сущность.

Посторонний шум ворвался во двор, он не очень интересовал Габриеля, но все же, привлек внимание. Машина на огромной скорости влетела во двор и врезалась в дерево. Когда из поврежденного автомобиля выбралась девушка, сердце Габриеля замерло. Он толкнул дверь машины, оторвав одно из креплений, но кого это сейчас волновало? Взгляд девушки задержался на долю секунды на Марке, но на ее лице не отразилось ни радости, ни узнавания. Что происходит, черт возьми? Металл двери сминался под его пальцами, но он не видел этого.

Оливия стремглав бросилась к госпоже Брюгге. В этот момент, все пришло в движение. Полицейские засуетились, вся "делегация" ликанов высыпала из своих машин и собралась плотной группой возле Марка и Габриеля. Немка что-то говорила, полицейские говорили, все говорили разом, и только ликаны молчали. Месье Лефлер, очевидно, желая выслужиться, подскочил к Оливии и попытался привлечь ее внимание, тряся за плечи…

* * *

Оливию резко выдернули из ее защитного кокона, какой-то мужчина в форме полиции, начал трясти ее за плечо. Эта тряска, как ни странно, привела ее в чувство по одной просто причине: Оливия не переносила, когда ее кто-то касался. Исключения составляли Мадлен и Анита - им она доверяла. Она не знала, почему боится чужих прикосновений, но этот страх уже жил в ней, когда она начала осознавать себя шесть лет назад. Потому, нахальное нарушение границ ее личного пространства, вызвало в ней гнев и резкое возмущение. Она отскочила от этого человека, вскинув голову и зло глядя на него. Странно, но ей послышалось рычание, наверное, очередные последствия стресса.

- Не смейте трогать меня. - Она не знала, почему так сердита на этого человека, но ей было необходимо выплеснуть свой гнев, иначе она просто завизжит, как истеричка. И ей плевать, что он может посадить ее.

Но мужчина оказался непробиваемым, и снова поднял руку, пытаясь достать Оливию.

- Вам четко сказали, отойдите от нее немедленно. - Раздался из-за спины полицейского мужской голос. Лефлер оторопел, непонятно откуда, но у него появилась четкая уверенность, что очень тонкая грань отделяет его душу от встречи с Создателем. Девушка же, стоящая перед ним, напротив, встрепенулась.

Оливия не понимала, что происходит, но когда она услышала этот… условно, голос ( девушка скорее отнесла бы этот звук к рыку), у нее появилась настойчивая потребность увидеть его обладателя. В ее голове появился странный круговорот образов, словно заблокированное сознание пыталось прорваться наружу, она почти вспомнила, почти…

Не совсем осознавая свои действия, девушка обошла полицейского.

Тот, кого она увидела, не был незнакомцем. Оливия понимала, что его вид должен напугать ее. Лицо мужчины было резким и жестоким. Глаза его были чернее ночи.

Она, честно, не понимала, как такое возможно, но ее охватил восторг, когда она встретилась с этими глазами. Пусть в них она видела безумие и боль, там была и надежда. Она знала эти глаза. Они снился ей каждую ночь. Он звал Оливию в ее снах, а просыпаясь, она не могла вспомнить его имя, и это убивало ее. И сейчас, плотина в ее памяти рухнула.

Мешанина образов и воспоминаний заполнила ее разум, но это не имело значения.

Она уже бежала к нему, шепча его имя, и не понимая, как могла его забыть.

Габриель встретил ее на середине разделяющего их расстояния. Оказавшись в его руках, Оливия не могла остановиться: она улыбалась и шептала его имя. Девушка забыла о Мадлен, которая ничего не понимала в происходящем, она забыла о полном дворе людей, она забыла обо всех неприятностях сегодняшнего дня и, просто, была счастлива.

Габриель опустил лицо в ее волосы и крепко прижал Оливия к себе. Он наслаждался, впервые за шесть лет, испытывая покой. Она, все также, не боялась его. И в ее глазах он видел только радость и любовь. Потом, он вспомнил о ее появлении.

- Я убью того, кто сделал это с тобой. - Габриель кивнул головой в сторону разбитой машины. Его глаза сузились, и из груди вырвалось рычание.

Оливия засмеялась.

- Нет, Габриель, ты никого не будешь убивать, сейчас, по крайней мере, я не разрешаю. Ты не монстр. - Она весело смотрела в его черные глаза.