— Возможно, ты права и надо предпринимать какие-то шаги, — ответил он. — В конце концов, надо пробовать. Если не получится, мы всегда можем вернуться к прежнему режиму работы.

Стефани улыбнулась.

— Тогда давайте работать, — подытожила она.

Когда все вышли, она вздохнула, потерла виски. В последнее время ее начали беспокоить боли в животе. По-видимому, придется как можно скорее воспользоваться советом доктора Харриса и лечь на операцию. Но она так хотела увидеть Трейси до этого момента, так горела желанием пообщаться с ней. Неизвестно, как пройдет операция. Выйдет ли она из больницы. Очнется ли вообще от наркоза. А так… у нее оставался шанс увидеться с дочерью. И она не собиралась его терять ни за что на свете.

Однако боли тревожили ее. Пока все было терпимо. Но Стефани не знала, что будет дальше. Доктор Харрис прав: медлить нельзя. Поэтому она сегодня же позвонит в агентство и наймет Трейси Кроули. А Герберту ничего не скажет. Она больше ничего ему не должна! Она все искупила! Она, как могла, старалась, чтобы у Трейси было все!

Да, она недодала ей материнской любви. Но знала, что Герберт женился на медсестре, помогавшей ему выходить Трейси. И та женщина удочерила Трейси, полюбила ее, заботясь о ней, как о своем собственном ребенке. Детей у них больше не было. И Трейси была единственной, кому в избытке досталась родительская ласка.

Стефани жалела лишь об одном. Она потеряла очень много времени, стараясь соблюдать условия договоренности с Гербертом. И только сейчас поняла, насколько это глупо. Йен был прав. Она имеет право на общение с дочерью. Она заботилась о ней. Пусть не как мать. Но она хотела спасти Трейси. И на многое пошла ради этого.

Да, спустя время она полюбила Йена, оценила его преданность и нежность, его доброту и порядочность. Да, она приняла его детей и полюбила их, как своих собственных. И все же частенько тоска накатывала на нее с такой силой, что впору было выть от безысходности, давившей на нее.

Стефани вздохнула. Поднявшись из-за стола, она приблизилась к окну и посмотрела на расстилавшийся внизу мегаполис.

Город Ангелов. Могла ли она подумать, что когда-нибудь будет жить здесь? Могла ли она предположить, что возглавит телевизионную корпорацию? Нет. Все ее детство прошло в Детройте. Юность тоже. Там она встретила Герберта, полюбила его, ушла из дома, так как родители выгнали ее, едва узнали, что она беременна. После этого они с Гербертом сняли сначала квартиру, потом небольшой домик на окраине. Им хотелось, чтобы у Трейси было больше места для игр. И никто из них тогда не предполагал, какой трагедией все обернется.

Они были счастливы. Любили друг друга. Или думали, что любили. Но они были счастливы, и все вокруг казалось им прекрасным. А затем горе пришло в их дом и все разрушило.

До сих пор при воспоминании об этом на глаза Стефани наворачивались слезы. Прошлая боль не отступала. И хотя в ее жизни присутствовали и хорошие моменты, порой становилось так тяжко, что не было сил сдерживаться. И тогда она плакала, выплескивая свое страдание.

Вздохнув, Стефани отошла от окна. Ей необходимо отвлечься.

Взяв трубку телефона, она набрала номер, который был написан на бумаге, лежавшей перед ней на столе.

Джон вошел в свой кабинет, попытался еще раз дозвониться до Трейси. Безрезультатно.

Что происходит? Получив ее эсэмэс, он был уверен, что все в порядке. На следующий день он уехал в Лос-Анджелес, так как Стефани позвонила и поторопила его. Ей были необходимы документы, которые находились у него.

Быстро попрощавшись со стариками, которые оказались недовольны его поспешным отъездом, Джон тронулся в путь. Он решил, что свяжется с Трейси, как только приедет домой. Но так и не смог этого сделать до сих пор.

Точнее, он звонил. Однако каждый раз натыкался на безликий голос, сообщавший ему, что абонент недоступен или находится вне зоны действия сети.

Что случилось? Он не знал. И это тяготило его. Ему нестерпимо хотелось тут же мчаться обратно в Сан-Диего, подкараулить ее у офиса, выяснить правду. Но он понимал, что это будет выглядеть глупо. Он не мальчишка. И если она не хочет общаться — что ж, он забудет ее.

Только он и предположить не мог, что это будет так трудно…

— Какая же ты бессовестная! — Джессика сердито смотрела на подругу.

Они сидели в небольшом кафе, вырвавшись в перерыв с работы.

— Не представляю, о чем ты. — Трейси надкусила горячий бутерброд, который ей только что принесли.

Джессика непримиримо сверкнула голубыми глазами.

— Вот только не надо изворачиваться! — едко заметила она. — Все ты прекрасно понимаешь!

Трейси отвела взгляд. Она не собиралась обсуждать с подругой эту щекотливую тему. И успешно справлялась с поставленной задачей несколько дней. Но сегодня, похоже, Джессику прорвало.

— Как ты могла так поступить с ним?!

— Я никак с ним не поступала, — недовольно пробурчала Трейси.

Джессика фыркнула.

— Вот в этом ты вся! — авторитетно заявила она. — Стоит только в твоей жизни появиться нормальному мужику, как ты тут же футболишь его, словно мячик. Так нельзя!

Трейси поморщилась.

— Только не надо читать мне нравоучений, — проговорила она. — Я поступила так, как считала нужным. Ему нужен был просто секс.

У Джессики округлились глаза.

— Да откуда ты знаешь?! — воскликнула она. — Он что, озвучил эту мысль? — Она немного помолчала, однако, видя, что подруга не собирается поддерживать разговор, продолжила: — Да даже если бы и озвучил. Глупо упускать такого шикарного кавалера. Трейси пожала плечами.

— Я никого не упускала. Он просто хотел со мной переспать. А я решила, что мне это не нужно, — сердито пробормотала она, мысленно ругая подругу за то, что та снова влезает в ее личную жизнь.

— Господи! — Джессика воздела руки к потолку. — А что тебе нужно? Ты сама-то хоть это знаешь?

Трейси насупилась.

— Дай мне спокойно поесть, — попросила она.

— Да, пожалуйста! — Джессика демонстративно взялась за свое пирожное. — Только ты меня не обманешь. — Она серьезно посмотрела на подругу. — Если бы ты была уверена в том, что он хотел с тобой лишь переспать, то зачем тогда все эти сложности с сим-картой? Нет, Трейси. Ты знала, что он увлекся тобой. И ты просто испугалась. Потому что, обжегшись один раз, теперь боишься довериться вновь. Но ты должна понять одну вещь: не все мужчины сволочи! Есть среди них и те, ради которых стоит жить, которым стоит дарить свою любовь.

Трейси молчала. Она понимала, что подруга отчасти права. И ей тяжело было признавать, что она, возможно, допустила ошибку, вычеркнув из своей жизни такое многообещающее знакомство.

К тому же следовало быть честной: ее тянуло к Джону. И тот поцелуй… До сих пор воспоминания о нем вызывали в ней трепетную дрожь. Вот как с этим бороться? Она могла заставить себя не звонить. Она могла заставить себя жить дальше и работать. Но она не могла повлиять на свои чувства. И с этим ничего нельзя было поделать.

— Это моя жизнь, — глухо произнесла она.

— Да, конечно, — согласилась Джессика. — Просто я хочу, чтобы ты нашла свое счастье. И я очень боюсь, что ты пройдешь мимо него.

Трейси подняла на нее взгляд.

— Я уже счастлива, — мягко заметила она. — И у меня все хорошо. Потому что у меня есть ты.

Джессика улыбнулась.

— Хитрюга, только не жди, что я успокоюсь.

Трейси делано вздохнула.

— Об этом я даже и не мечтаю, — с грустью в голосе ответила она.

— Ага, даже и не надейся, — заверила ее подруга.

Вечером, поддавшись неосознанному порыву, Трейси вставила старую сим-карту в телефон. Оказалось, что Джон звонил девятнадцать раз. На ее глаза навернулись слезы. Девятнадцать раз…

С телефоном в руках она легла на кровать. Взгляд ее смотрел на экран, который показывал количество звонков. И от всей этой информации душа ее разрывалась на части.