Несмотря на то что императоры династии Младшая Хань в какой-то степени пытались стимулировать развитие мелких крестьянских хозяйств, они не могли совладать со стихийным процессом укрупнения латифундий и ростом богатств купцов, ростовщиков и чиновников [86, с. 96, 100]. Приток римского золота в этом процессе играл роль катализатора. Главы «сильных домов», вельможи-временщики, полководцы и чиновные евнухи приобретали огромные земли, потому что получаемые с них доходы стало легко обращать в золото, которое не пускали в оборот, а хранили как сокровище, иногда изготовляя из него украшения. Пожалуй, для них это было самым надежным способом хранения состояния, потому что постоянные придворные интриги и связанные с ними опалы сопровождались конфискациями, а спрятанные в тайниках слитки оставались в наследство семьям опальных. За все расплачивались крестьяне, но, не стерпев, они подняли восстание для ниспровержения «Синего неба» – неба насилия, для достижения «Желтого неба» – неба справедливости. Со 184 г. по всему Северному Китаю бушевало крестьянское войско, которое после поражения в 185 г. распалось на ряд партизанских отрядов, побежденных лишь к 205 г. За время войны сформировались отряды аристократов, вступивших в войну с правительственными войсками и между собой. Китай распался на три государства, и когда в 280 г. он воссоединился, то оказалось, что население его сократилось с 50 млн человек до 7,5 млн. Для Китая, как и для Рима, III век был расплатой за расцвет II века.

Груженные шелком караваны не могли миновать Иран и, следовательно, не заплатить пошлину парфянскому царю [20, с. 69]. Парфяне были народ храбрый, но немногочисленный. На трон парфянских царей вознесла волна антимакедонских настроений, но для персидского населения парфяне оставались иноземцами. Основной опорой трона Аршакидов была тяжелая конница – дружины парфянских аристократов, которых насчитывалось 240 семейств. Пока соперниками парфян были слабые Селевкиды, этой армии было вполне достаточно для достижения политического равновесия, но когда на берегах Евфрата появились римляне, то парфянам стало трудно. Красса им удалось разбить, но Антоний и Траян перенесли военные действия на берега Аракса и Тигра, и парфянским царям потребовались конные стрелки-саки, а их нужно было нанимать за деньги. Вот тут-то и выручили пошлины с купцов, везших шелк в Европу, а купцы платили их, не торгуясь, так как, будучи монополистами, они беспрепятственно поднимали цену на товар[17] . Отсюда ясно, что восстание «Желтых повязок» и последовавшая гражданская война в Китае нанесли бюджету парфянской короны непоправимый урон.

Деньги перестали течь в парфянскую казну, и персидский князь Арташир Папаган, объединив мелкое дворянство Парса (Юго-Западного Ирана) и начертав на знамени лозунг восстановления древнего Ирана и веры Заратуштры[18] , легко добился победы над парфянами (224—226 гг.), потому что без больших средств управлять завоеванной страной, живущей товарным хозяйством и торговлей, нельзя.

Хотя хунны шелком интересовались мало, но описываемое явление задело и их. Стремясь на запад, китайцы оккупировали оазисы бассейна Тарима (86—94 гг.) и лишили северных хуннов тех районов, откуда они получали хлеб. В результате хунны ослабели и были вытеснены из Монголии частью на берега Волги, частью в Семиречье. Зато южные хунны, покоренные Китаем, в 304 г. восстали и, используя бедственное положение империи после гражданской войны III в., завоевали всю долину Хуанхэ, что вызвало эмиграцию китайцев на юг от Янцзыцзяна и ассимиляцию их с местными лесными племенами мань, т. е. образование южнокитайского народа.

Итак, даже в столь древнее время события, происходившие на одном краю ойкумены, отзывались на другом, где о причинах этих событий даже не помышляли.

После распадения державы хуннов в 93 г. часть их продолжала войну против Китая и сяньби до 155 г., после чего разбитые хунны отступили на запад [27] . Они ворвались в Причерноморье, но не удержались там и осели в междуречье Волги и Урала, тогда называвшегося Яик, откуда до 370 г. вели войну с аланами. 200 лет, проведенные небольшой группой хуннов в угорской среде, метисация и отрыв от культурных центров обусловили регресс и упрощение быта. Народ видоизменился настолько, что его лучше называть гуннами, чтобы избежать путаницы [27, 42]. Гунны жили охотой и грабежом соседей, не строили зданий, употребляли для наконечников стрел вместо железа кость, не знали наследственной власти и не имели государственной организации. Они не оставили памятников своей материальной культуры, так как получали все необходимое в виде военной добычи или дани. Только котлы, сходные с древнекитайскими, несомненно, принадлежат гуннам, а все прочие изделия выполнялись для них местными мастерами. Однако военное дело – тактика изматывания противника – осталось на прежней высоте.

Благодаря этому гунны к 370 г. завоевали аланов, изнурив их «частыми стычками» [43, с. 91], а в 371 г. перешли Дон и разбили готов. Остготы подчинились гуннам, а вестготы отступили во Фракию в 376 г. К 377 г. гунны вторглись в Паннонию и сомкнулись с Римской империей. К этому времени они восстановили у себя скотоводческое хозяйство.

Примитивные способы ведения хозяйства, сочетавшиеся у гуннов с высоким уровнем военного дела, определили их роль для европейских народов: гунны оставляли покоренным своих вождей, ограничиваясь сбором дани и требованием войск для своих грабительских походов. С 377 по 450 г. гунны выступали союзниками Рима против германцев и народных движений. Политика гуннов в Европе в этот период определилась как поддержка рабовладельческих магнатов Западной империи и война против Византии [74] . В 395—397 гг. гунны, прорвавшись через Кавказ, опустошили Сирию, Каппадокию и Месопотамию, а в 408 г. вторглись во Фракию и в 415 г.– в Иллирию. Набеги на Византию повторялись в 441—447 гг. В 445 г. гуннский вождь Аттила сосредоточил власть в своих руках, но встретил протест в восточных областях, где акациры (М. И. Артамонов считает их частью гуннского народа [7, с. 56]) оказывали ему сопротивление до 448 г. Упорядочив восточные дела и заключив выгодный мир с Византией, Аттила вторгся со всеми подвластными ему племенами в Западную Римскую империю. В 451 г. на Каталаунском поле гунны потерпели поражение, однако в 452 г., ворвавшись в Италию, разгромили Аквилею. Сильное сопротивление жителей и возникшая в гуннском войске эпидемия заставили Аттилу принять мир и дань, предложенные ему через папу Льва I, а в 453 г. Аттила внезапно умер. Возникшие между его сыновьями споры за наследство послужили гепидам и другим германским племенам сигналом для восстания. При реке Недао (в Паннонии) гунны были разбиты и отступили в Причерноморье, которое они перед этим из земледельческой страны превратили в пастбище. Гунны пытались там закрепиться, но около 463 г. туда с востока пришли угорские племена сарагуров, урогов и оногуров, вытесненных из Западной Сибири сабирами. Они покорили акациров и потеснили гуннов, вынудив их снова передвинуться на запад. В 469 г. гунны вступили во Фракию, но были разбиты и отброшены византийцами. С этого времени гунны исчезают как народ, хотя имя их употребляется как нарицательное для обозначения многих кочевых племен. Остатки гуннов, оттесненные болгарами на север, стали предками чувашей [91] .

Роль гуннов в падении Римской империи была невелика. Она сводилась к тому, что гунны, уничтожив оседлые поселения в Причерноморье, лишили Византию скифского хлеба. Западную Римскую империю погубили внутренние процессы и германцы, большая часть которых двигалась на запад помимо гуннов: франки, бургунды, вандалы, англы. Готы просто приписали гуннам те грехи перед цивилизацией, которые лежали на совести их предков.