Совершенно неожиданно звучит рассказ о том, что ученики Иисуса убеждали его напасть на Иерусалим, перебить римский гарнизон и сделаться царем. Тем самым Иисус сближается с Иудой Галилеянином, пророком-египтянином и другими иудейскими вождями, о которых Иосиф Флавий сообщает нечто подобное. Впрочем, в канонических Евангелиях имеются некоторые эпизоды, которые могли послужить исходной точкой для такой версии. В Евангелии от Иоанна говорится, что Иисуса хотели «нечаянно взять и сделать царем» (6:15), у Луки ученики Иисуса, находясь близ Иерусалима, «думали, что скоро должно открыться Царствие Божие» (19:11). Славянский редактор подчеркивает, что Иисус пренебрег призывом свергнуть римскую власть, и сам Пилат убедился, что он «ни мятежникь, ни цесарства желатель». Следовательно, у римлян не было никаких причин преследовать Иисуса. Расправа с ним явилась целиком следствием ненависти и зависти иудейских старейшин, поступивших против священного предания и отеческого закона. Таков лейтмотив славянской версии.
Подобным же образом появились в славянском переводе «Иудейской войны» и вставки, посвященные Иоанну Крестителю (II 7.2; 9.1). В их основе лежит сообщение Флавия о проповеднике Иоанне в «Иудейских древностях» (XVIII 5.2), хорошо известное на Руси по переводу популярной «Хроники» Георгия Амартола (документ 2л). Так же как и в случае с Иисусом, славянский редактор расширил это сообщение согласно Евангелиям, изобразив Флавиева Иоанна суровым аскетом, «ходившим во власянице», крестившим людей в Иордане и пророчествовавшим о «грядущем Царе». Причины преследования Иродом Иоанна объясняются совершенно в евангельском духе. Но и здесь не обошлось без собственных инсинуаций интерполятора. Так, он рассказывает о допросе Иоанна Архелаем, а также о том, что Иоанн приходил к тетрарху Филиппу истолковать его сон. Странно, однако, что славянская версия обходит молчанием собственно казнь Иоанна. Рассказ о нем заканчивается сообщением о его заключении в темницу. Не исключено, что славянский интерполятор заметил расхождение между Евангелиями и «Древностями» относительно смерти Иоанна и в своих вставках, посвященных Крестителю, предпочел вообще не касаться этого вопроса.
И совсем уж проевангельски звучит пространный рассказ о волхвах и Вифлеемской звезде (I 20.4). Даже сторонники версии «арамейского прототипа» не решались утверждать, что этот рассказ принадлежит перу Флавия, но относили его к числу новозаветных апокрифов. Примечательно, что волхвы в славянской версии «Иудейской войны» называются персами-звездочетами, перенявшими свое искусство от халдеев. Эта версия весьма популярна и по сей день. Стремясь максимально угодить вкусам и запросам своих читателей, славянский рассказчик не смущается тем, что порою противоречит Святому Писанию. Звезда в славянской версии то появляется, то исчезает, звездочеты не добираются до Вифлеема, но, будучи задержаны Иродом, вынуждены преподнести ему дары, которые готовили для родившегося младенца. В рассказе много дополнительных сцен и реплик, раскрашивающих достаточно сухое евангельское повествование, появляются новые персонажи, фигурируют преувеличенные цифры (3000 младенцев со всей Иудеи).
Здесь собраны те вставки в славянский перевод «Иудейской войны», которые носят христологический характер и имеют непосредственную связь с Евангелиями. Славянский текст приводится по списку Виленского хронографа, отрывок, посвященный волхвам и Вифлеемской звезде, – по списку Архивского хронографа. По кн.: Мещерский Н.А. История иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. АН СССР, М.; Л., 1958. С. 251-260.
I 20 (4) …И тако рекъ (Ирод), отпусти я в страну приемцамъ, пристави стража, да блюдуть, пристави же и ины стража, иже умЪють пръскии язык, да слышать, что глаголють. Затвореным же с бывшимъ пръсом, и почаша тужити, глдголюще: отьци и дЪти наши звЪздочетци быша изряднии, и на звезды зряще, николи же сългаша. И мы, научены бывше ими, николи же не скривихом звездное повЪдание. А се что может быти? Лесть ли есть, соблазнъ ли? Оже намъ явилася звЪздного образа, назнеменущи родившагося Цесаря, имъ же содрЪжима будет вся вселеннаа. А мы, зряще на ту, шли есмо по пути полтора лЪта до сего града, и ни мы обрътохом цесарева сына. И звъзда сохранися от нас. Въистинну прельщени есмы! Но послем къ цесареви дары, аже уготовахом младенцу, и помолимся ему, да ны пустить въ отчьство свое. И тако им глаголющим, приидоша стражи къ цесареви и повЪдаше ему вся. И тъ посла по персы. Онем же идущим, явися им та звезда изряднаа. И исполнишася радости. Идоша къ Иродови нощию со дрьзостию. И рече им отди от всЪх: Почто смущаете серьце мое и душу мою сокрушаете, не глаголюще истинны! На что приидосте?
Они же рекоша ему: у нас, цесарю, двословна нЪсть по сыновЪ есмы прЪстии. Учение же наше и ремество, астронимию же, переняли дЪди наши от халдЪи. И на звезды зряще, николи же согрЪшихом.
И явися нам звЪзда неизреченная, отлучениа от всЪх звЪзд. Не бысть бо ни о семи планите, ни от копииникъ, ни от мечник, ни от стрелец, ни от власатых, но пресвЪтла, яко сълнце, и радостна, и на ту зряще, приидохом даже и до тебе. И ту бывшим нам, и скрыся звЪзда и доселЪ. НынЪ же, к тобЪ идущим нам, явися.
И рече Ирод: можете ли мне показать ю?
И рекоша: мы творим, яко весь миръ видить ю. И уступивше на непокрыту сЪнницицю, и показаша ему звезду. И видЪвъ Ирод, дивися зЪло. И поклонился Богу, бЪ во благовЪренъ. И пристави в ним брата своего и боляры, да шедше, видять Родившегося. Идущим же им, и пакы скрыся звЪзда. И возвратишася опять.
И молишася ему персы да пустить я едины, да изыскавше, опять идуще, повЪдять ему. И ротишася ему , мняще, яко звезда тЪм путем покажет имъ возвратитися. И шедше по звЪзде.
И ждав их лЪто, даже не приидоша к нему. И разгнЪвався и призвав думца нерЪя, и прошаше, аще кто их разумЪеть о той звЪзде. И отвЪщдшд ему: есть писано восиаеть звЪзда от Иакова и въстанеть муж от Июды. И Даниилъ пишет, яко приидет Священник, но не вЪмы, кто есть. Мы творимъ, яко без отца родитися Тому.
Ирод же рече: како можем изискдти Его? И рече Луи: поели по всЪи земли ИюдЪистЪи, елико будеть отроческъ пол родился. Понеже перси видЪша звЪзду и до сего дьне, то избии вся, ту будеть и Тъ убиенъ. И будет ти цесарьство крЪпко, и втоимъ сыномъ, и до праунук твоих. И абие посла проповЪдникы во всъи земли, да принесуть всяк мужескъ полъ, елико родился отселЪ и до третиаго лЪта, на чьсть и на златоимание.
Испытав, аще кто будеть родился безъ отьца, творя, яко поиметь и въ сына мЪсто и поставить и цесарем.
И поне же не вЪдаша ни единого такового вывше. И повелЪ, да избьють вся 6 тем и 3000 младенець.
Плачющим же ся и вопиющим всЪм кровопролитиа ради, приступивше же иереи, моляхутся ему, да отпустить неповиннаа, но паче погрозится на нь, да умолъчять. И они, падше ницъ и лежаху до шестаго часа пред ногама его. И одолЪвашеть ярость цесарева. И потом, въставше, рекоша ему: послушаи рабъ своих, да ущедрить тя вышний. Писано есть, яко от Вифлеома рождется помазанник. Да же не имаши милосьрдия нд своих рабЪх, та вифлеомския отрокы избии, а прочаа отпусти. И повелЪ, и избиша вся отрокы вифлеомския. (…)
33 (8) По АнтипатровЪ убиении (Иродъ) живЪ 5 дней и умрЪ, цесарьствовавъ повЪленнемь цесаревым лЪт 37. Благовазненъ сын паче всЪх, но не от благодарнаго рода. И своим мужеством изиска цесарьство, и разшири е, и своим дЪтем остави. Саломии же, преже даже не извЪсто бысть цесарево скончание, възва затвореныа ты, вда им злато и пусти я в своя си. Потом собра властеля вся и воины. Ту, ставъ посрЪдЪ ихъ ПтоломЪи, ему же перьстенъ и знамение, опорученное ему, ублажи цесдря хвалами и песнями, а народ утши словом умиленым и красным. И задрЪшь грамоту, и прочте. Бысть же писано, да Филипъ владЪеть Трихиньскою землею, а Антипа и ЛусанЪя да четверовластвують, Архелаи же да цесарствуеть, ему же и перьстень поручена и грамоту цесареви нести. Того во остави правителя и господина всЪи вЪщи. (…)