До приезда следственных органов, заперев столовую, я вернулась на дачу. Силы оставили меня, и я села на веранде. Подходит начальник охраны сахарного завода, прибывший в Чабанку несколько дней тому назад. Бросается передо мной на колени: «Спасите меня, вы были матерью для всех в корпусе, будьте и мне матерью, спасите меня, я убийца».

Я могла только сказать: вон отсюда.

Он ушел. Я собрала все свои силы и побежала к директору совхоза. Рабочие бросились искать убийцу, и конные догнали его, уходящего берегом моря по направлению к Одессе.

К вечеру мы привезли Котовского в Одессу.

Одиннадцатого августа траурная Одесса провожала Котовского в последний путь в Бирзулу, где он в первые дни революции формировал красногвардейские отряды; там решено было его похоронить».

Как видим, фамилия убийцы не фигурирует и в воспоминаниях вдовы Григория Ивановича, вышедших из печати при ее жизни Ольга Петровна скончалась в 1961 году. Но зато здесь мы обнаруживаем ценную подробность: должность убийцы. Ольга Петровна называет его начальником охраны сахарного завода.

Речь идет о Перегоновском сахарном заводе близ Умани, который восстанавливали конники Котовского. Его корпус имени Совнаркома Украины стал на квартиры, раскинувшись на многие десятки километров в районе Умани, Гайсина, Крыжополя. С 1922 года у Советского государства не было фронтов, и красным командирам приходилось самим ломать головы над тем, как одеть и накормить бойцов. С этой целью и создавались ВПО — военно-потребительские общества, перед которыми ставилась задача не только снабжать войска необходимыми товарами, но и производить их. Котовский активно ратовал за подсобные хозяйства, предприятия и мастерские в частях своего корпуса. Бездействовавший сахарный завод в Перегоновке осмотрел лично и пришел к выводу, что восстанавливать его стоит. Заключил договор с крестьянами на контрактацию посевов сахарной свеклы. Успех был небывалый: после расчета с крестьянами и рабочими в распоряжении ВПО корпуса осталась солидная прибыль — 30 тысяч пудов сахара высшего сорта. На совещании работников сахарных заводов в Москве тогдашний председатель ВСНХ Ф. Э. Дзержинский ставил в пример работу Перегоновского завода. Выходит, начальник охраны этого предприятия — убийца Котовского? Как его фамилия?

Имя стрелявшего в комкора не называется и в более ранних книгах. «Нелепый и бессмысленный выстрел неожиданно прервал кипучую жизнь Котовского. Он погиб во цвете сил, полный жажды борьбы, готовый отдать свою жизнь для победы социалистической революции. Имя его навсегда войдет в историю классовой борьбы, как имя преданного солдата коммунизма, отдавшего все свои силы во имя лучшего будущего грядущих поколений», — такими словами заканчивается книга С. Сибирякова и А. Николаева, изданная о нем для молодежи в 1931 году. Сталинская интерпретация прошлого набирала силу: вместо исторических фактов — идеологические клише, вместо представляющих человеческий интерес подробностей — обтекаемые формулировки.

Неужели ни в одном печатном источнике так и не фигурирует имя убийцы? Я был уже готов утвердиться в этом мнении, как вдруг совершенно неожиданно в библиотеке ЦК КПСС в одном из запертых на замок шкафов обнаружил пожелтевшую от времени тридцатистраничную брошюру малого, размером карманного блокнота формата. От недостатка воздуха и солнечного света она почти истлела и буквально расползлась у меня в руках, едва только я извлек ее из хранилища, куда она была заточена, судя по инвентарному номеру и дате на штемпеле, в 1929 году. Брошюра вышла в 1925 году, сразу же после смерти Котовского, в серии «Дешевая библиотека журнала «Каторга и ссылка». Этот журнал выпускался издательством Всесоюзного общества политических каторжан и ссыльных поселенцев. И общество, и его издательство по указанию Сталина были распущены.

Сохранился ли чудом еще где-нибудь подобный экземпляр, сказать трудно. Поистине библиографическая редкость! На предпоследней страничке читаю, не веря своим глазам: «В ночь на шестое августа, в тридцати верстах от Одессы, в совхозе Цупвоенпромхоза «Чабанка» начальник охраны сахарного завода конкорпуса Майоров выстрелом в грудь из маузера предательски убил Григория Ивановича Котовского». Майоров! Вот она, фамилия. Но почему ее нет в издании 1931 года? Текстологическое сличение показало, что тридцать страничек С. Сибирякова полностью, без правок, вошли в совместную с А. Николаевым книгу о Котовском для молодежи. В новое издание не попало только имя убийцы и детали трагедии в Чабанке. Вместо них появился цветистый, пустопорожний абзац, абсолютно не персонифицированный. Его можно вписать в некролог любому революционеру-большевику. Видно, С. Сибирякову, отсидевшему с Котовским не один год в тюрьме, специально «придали» в соавторы человека, который знал, как теперь надо писать о революции и Гражданской войне.

Итак, промелькнув однажды незаметно в одной-единственной тоненькой брошюрке карманного формата почти много лет назад, имя, кстати, не подлинное, убийцы крупного командира Гражданской войны никогда больше не появлялось на страницах советской печати. А как в зарубежной?

В 1990 году издательство «Молодая гвардия» выпустило книгу Романа Гуля «Красные маршалы» — впервые на родине автора, которую он покинул в 1919 году. Некоторые его книги, в частности, «Ледяной Поход», «Белые по Черному», в двадцатых годах выходили в Советской России. Что касается «Красных маршалов», то по поводу первого раздела о Тухачевском, выпущенного им отдельно в Берлине издательством «Петрополис» в 1932 году, И. Эренбург сказал, что эту книгу Советы не простят ни автору, ни издателю. В 1933 году в том же «Петрополисе» вышла книга Р. Гуля о других советских маршалах — Ворошилове, Буденном, Блюхере, Котовском.

Роман Борисович Гуль скончался в США в 1986 году, немного не дождавшись часа, когда его отнесенная к антисоветской литературе книга вышла в Москве. Живой и правдивый свидетель почти 80-летней истории России, он остро чувствовал необходимость донести до своего народа всю полноту исторической правды.

Глава, в которой описаны последние дни красного маршала, небольшая, всего несколько страничек, называется просто, без вычурности: «Смерть Котовского». Р. Гуль приводит слова, сказанные на похоронах над могилой Котовского его соперником по конной славе и популярности Семеном Буденным и комментирует их так: можно подумать, что Котовский убит на поле сражения. Нет, интригует читателя многоопытный автор, смерть члена трех ЦИКов и популярнейшего маршала темным-темна.

Далее приводится историческая аналогия. В 1882 году в гостинице «Англетер» внезапно умер знаменитый генерал М. Д. Скобелев. Он был человеком рискованного и бурного темперамента, связанный с неугодными правительству течениями. Несмотря на его огромные заслуги перед государством, все знали, что царь, двор, сановные военные круги ненавидели Скобелева. И вот вокруг смерти популярного вождя поползли слухи, что «белый генерал» отравлен корнетом-ординарцем.

«Но кто же убил «красного генерала»? — задает вопрос Р. Гуль. — Из маузера несколькими выстрелами в грудь Котовского наповал уложил курьер его штаба Майоров».

Из московского источника русифицированная фамилия убийцы перекочевала в книгу, первоначально вышедшую в Берлине! И только 65 лет спустя мы узнали подлинную фамилию стрелявшего в Котовского — не Майоров, а Мейер Зайдер, не курьер его штаба и не адъютант, а бывший владелец публичного дома в Одессе, а тогда, в 1925 году, начальник охраны Перегоновского сахарного завода.

Что же толкнуло Майорчика на такой поступок? Цитируем дальше Р. Гуля: «В газетных сообщениях о смерти солдатского вождя — полная темнота. То версия «шальной бессмысленной пули во время крупного разговора», то Майоров — «агент румынской сигуранцы». Полнейшая темнота.

Но был ли судим курьер штаба Майоров, о котором газеты писали, что он «усиленно готовился к убийству и, чтобы не дать промаха, накануне убийства практиковался в стрельбе из маузера, из которого впоследствии стрелял в Котовского»?