Итак, что же теперь делать безбожникам? И все оке он есть, судя по турецкой прессе, которой нет нужды заглядывать так далеко в античность в поиске чего-то лежащего на поверхности. Нельзя отнестись к этой истории легкомысленно, ибо один англичанин обнаружил, что древнее судно, предназначенное для перевозки скота, сделано из дерева гофер согласно спецификации, а стойла сооружены в соответствии с чертежами британского Адмиралтейства, корпус которого является современным заменителем вдохновения в морских делах. Единственное, в чем полковник Ингерсолл и профессор Адлер могут надеяться убедить публику, это в том, что недавно открытый памятник старины, хоть он и ковчег, необязательно является изделием плотника-любителя по имени Ной. Если ковчеги и были в моде сорок четыре столетия назад, то почему дюжины их не могли быть сорваны со своих якорей и унесены большим паводком в ноябре 2616 г. до Р.Х., а затем сесть на мель на горе Арарат? Как сообщают, один американец уже договорился о доставке старой калоши сюда, и у аргументов мало шансов выстоять против зрения. Если судно имеет три сотни локтей в длину согласно заказу, будет весьма затруднительно спустить его с вершины горы Арарат в Средиземное море, но страна, всерьез подумывавшая о строительстве железной дороги для транспортировки судов через Центральную Америку, не должна сомневаться в том, что ковчег можно доставить к глубокой воде. Если на месте не удастся найти ни одного достаточно способного американского инженера, покупателю нужно лишь послать кого-нибудь во Францию за Жюлем Верном. Говорят, все отсеки судна, кроме трех, заполнены льдом, продажа которого — при нынешних-то ценах — с лихвой окупит расходы по его транспортировке. Когда же оно достигнет американских территориальных вод, военно-морскому департаменту придется сразу же откупить его, ибо величайшая республика в мире должна иметь хотя бы один корабль, который не покрывается ржавчиной, как только сходит со стапелей. Приобретение судна правительством не помешает публике заполучить кусочки его в качестве реликвий и даже достаточно древесины для изготовления тростей, кафедр проповедников и кружек для сбора денег для бедных, ибо, когда военно-морской департамент «модернизирует» какое-нибудь судно, оно оказывается лишенным столь многого из своего изначального материала, что в случае с ковчегом Ной, увидев его, не узнал бы своей старой водонепроницаемой семейной шаланды».

Читая такое, невольно задаешься вопросом о том, как отреагировал Ингерсолл на публичное полоскание его имени в этом издевательском трепе по поводу предполагаемого обнаружения ковчега. Не позволил ли «Великий агностик» (теперь уже немолодой человек, сделавший писательскую карьеру в Вашингтоне) угрызениям совести перенести себя на полвека назад, в свое пресвитерианское детство, когда его отец-священник много раз рассказывал ему о Ное и потопе?

Что уж говорить о Брайсе, чьи шотландско-пресвитерианские предки воспитали его в твердом убеждении, что библейские истории рассказывают о подлинных исторических событиях? Прошло лишь пять лет с того момента, как его самого осмеяли в Королевском Географическом обществе в Лондоне за его веру в то, что найденный им обработанный инструментами брус изначально принадлежал ковчегу и что Арарат и есть библейская вершина. И теперь, после потрясающего сообщения из Стамбула, не испытал ли он победный трепет, когда его соотечественник подкрепил доказательствами его собственную веру? Не пожалел ли он, что не задержался чуть дольше в тот памятный день в 1876 г., чтобы продолжить поиски новых доказательств в тех «отдаленных долинах», о которых рассказали газеты?

Ведь если бы Брайс потратил больше времени на свои поиски, если бы ему удалось тогда найти ковчег, какая сенсация разорвалась бы над миром! Ибо его слову поверили бы. Вряд ли бы даже безбожники осмелились на насмешки, если бы человек с международной репутацией Брайса вернулся бы с горы Арарат с известием, что ковчег действительно существует и что его видели.

«Нью-Йорк Уорлд» опубликовал 13 августа то же сообщение подзаголовком «Великое научное открытие»:

«В последнее время развернулась конкуренция между теми, кто находит древние рукописи и откапывает древние реликвии. Последние внезапно выдвинулись на первый план с обнаружением Ноева ковчега в той части Армянского нагорья, которая известна как гора Арарат.

Находка была сделана группой русских (даже газетчики порой ошибаются! — Прим. автора) инженеров, обследовавших один ледник. От необычной жары растаяла большая часть питающего реку Араке ледника, и они с изумлением увидели торчащим изо льда то, что сначала приняли за примитивный фасад древнего жилища. При ближайшем рассмотрении оказалось, что объект состоит из продольных слоев дерева гофер, опирающихся на мощные рамы, удивительно хорошо сохранившиеся.

Была запрошена помощь из Нахичевани. Потребовались огромные усилия, чтобы разгрести находку, но через неделю неутомимые поисковики откопали — как уверяют они сами — Ноев ковчег, поскольку были обнаруженные бесспорные признаки того, что объект использовался как судно.

Пока археология отдыхает, следует ожидать, что счастливые первооткрыватели образуют синдикат и откроют базар для продажи реликвий. В наши дни антикварная история делает новый поворот. Сейчас ищут не столько товар, сколько свидетельское показание. Не следует забывать, что «гигант Кардиффа» был «подброшен» не столько ради денег, сколько ради установления «недостающего звена». Синдикат «Ноев ковчег» лишь следует примеру антиквара, недавно предложившего Британскому музею оригинал рукописи Моисеевых законов с подписью самого Моисея.

Он пытается подправить историю фактами. Имея это в виду, читатель не должен удивляться, узнав из последних сообщений нашего корреспондента мистера Бенджамина (не напрасно же он отправился в Персию!) о том, что инженеры вломились в третий отсек ковчега и — в духе времени — обнаружит оригинальный лаг, которым пользовались Ной и его сыновья. Как ни поразительно это сообщение, оно подтверждено документами, за достоверность которых трудно поручиться и которые мы оставим без комментариев. Филологи, этнологи и археологи передерутся за обладание ими, а газета может лишь рассказать о случившемся».

Однако лишь накануне та же самая столичная газета настолько далеко отошла от своей заявленной политики «освещать только случившееся», что опубликовала весьма ироничную и пренебрежительную редакционную статью, назвав саму тему ковчега «самым ненужным предприятием».

«Нью-Йорк Тайме» перепечатала 15 августа одну статью, явно призванную поставить на место всех верующих в библейскую историю Всемирного потопа:

«Одна британская газета печатает письмо исключительно невинного корреспондента, который, прочитав последнюю байку о Ноевом ковчеге, излагает свое мнение: «В эти дни скептицизма и буйного атеизма люди смеются над правдивым словом Божием. Да, есть среди нас такие, кто, даже исповедуя христианство, сомневаются в подлинности Пятикнижия. Много и тех, кто вообще не верит Ветхому Завету и считает его устаревшей книгой. В такие дни, следовательно, занятно слышать из якобы достоверного источника, что был найден Ноев ковчег». Этот уважаемый джентльмен явно пребывает в страшном заблуждении. Его следовало бы посадить в ковчег!»

И снова возникает вопрос: кто такой этот «уважаемый (британский) джентльмен»? Быть может, это Брайс, чье глубоко духовное естество должно быть опечалено волной атеизма, захлестнувшей его страну? Напрашивается и другой вопрос: почему христианский мир того времени не сплотился и не послал с особой поспешностью экспедицию за новыми подтверждениями и фотографиями сенсационной находки? Но следует помнить, что в те времена медленных средств транспорта и связи земля султана была слишком далека и что в 1883 г. начался продолжительный период политической и религиозной смуты в Армении, в связи с чем обстановка в районе Арарата отнюдь не способствовала таким поискам. К тому же, как однажды указал Брайс, публика «крайне порывиста и вскоре перестает замечатьто, о чем не говорится в газетах». И поэтому недолгий ажиотаж, вызванный в основном ядовитыми журналистскими комментариями по поводу обнаружения ковчега, угас и был вскоре забыт в безумной погоне человека за более мирскими вещами.