Крах «национально — освободительной» борьбы вызвал в украинских кругах шквал критики по адресу С.В.Петлюры и его ближайшего окружения. Но причина поражения самостийников была не в том, что петлюровское правительство состояло из «законченных идиотов» (так считал Степан Баран, заместитель председателя Украинского Национального Совета, представительного органа, созданного украинскими политическими партиями вместо парламента), из людей «прямо страшных по своему интеллектуальному убожеству» (так характеризовал украинских министров А.Доценко, личный адъютант Петлюры) или из деятелей не способных к «мудрой политике» (точка зрения А.Ф.Саликовского). Хотя и с вышеприведенными мнениями трудно не согласиться (кто же еще, кроме умственно отсталых субъектов, мог в то время поверить в «украинскую национальную идею»?). Главная причина краха петлюровщины заключалась в том, что абсолютное большинство коренного населения Малороссии просто не воспринимало идею национального и политического сепаратизма, отделения от Великороссии. «Приходилось иметь дело с темными, необразованными массами, которых со всех сторон окружают элементы враждебные национально- демократическим идеалам, написанным на знамени украинской народной власти» — объяснял Саликовский. «Невысокой национальной сознательностью народных масс с рабской психологией» оправдывал неудачу Петлюры А.Доценко. А сам С.В.Петлюра, сбежавший в Польшу и обозленный отсутствием народной поддержки, назвал украинцев «недозрелой нацией».
Крупнейший теоретик украинского самостийничества Вацлав Липинский (старательно именуемый современными «национально сознательными» публицистами «Вячеславом») жаловался, что 99 % украинского народа составляют «денационализированные малороссы» и, следовательно, «большинство украинцев — это как раз наиболее наглядное и яркое доказательство невозможности существования Украины». В другой работе он отмечал: «Нации украинской еще нет и — пока не будет на Украинской Земле отдельного и суверенного государства — ее не может быть. Ни одна нация в мире — нация, как факт реальный, а не идеологический — не родилась ранее государства: всегда сначала было государство, а потом была нация. Точно также и украинская нация не может начать родиться с конца, так как такие «рождения» и «возрождения» существуют только в фантазиях беллетристов. Эти — которые сегодня зовут себя «украинской нацией» — это только часть местного украинского общества, причем часть как раз к строительству государства наименее пригодная».
Строки эти были написаны в середине 1920-х годов. Гражданская война уже завершилась, надежды украинских деятелей на построение своего государства рухнули и, как считал В.К. Липинский, «украинская национальная идея» надолго лишилась перспектив. По его мнению, пока держится на Украине советская власть, ни об украинском государстве, ни, тем более, об украинской нации не может быть и речи. Но Вацлав Казимирович ошибся — украинское государство создали именно большевики.
К оценке того, как разрешался национальный вопрос на Украине в советское время, следует подходить взвешенно. Вряд ли можно возражать против лозунга самоопределения наций, провозглашённого революцией. Другое дело, что при осушествлении этого лозунга на практике не удалось избежать ошибок и перегибов. Отчасти сказалась неопытность ряда руководителей молодого государства, отчасти — и об этом тоже надо сказать — наличие среди этих руководителей злобных русофобов (Л.Д.Троцкий, Н.И.Бухарин и др.). Необходимо учесть и те условия, в которых приходилось принимать решения. Сначала жесточайшая гражданская война и интервенция. Затем государственное строительство в условиях враждебного внешнего окружения и постоянной угрозы военного вторжения. Сложная внутриполитическая ситуация.
Значительно отразилась на национальной политике ультрареволюционная идеология, стремление «весь старый мир разрушить до основанья». Партийные идеологи отмечали, что идеи социализма легче прививать вновь возникшим нациям, лишь начинающим культурное развитие, чем нациям с уже устоявшимися культурными традициями, проникнутыми «монархическим и черносотенным или буржуазным содержанием». Народы, только осознающие себя как национальности, приобщаясь «к новой, создающейся у них культуре», «имеют счастье получить сразу здоровую, марксистскую, революционную пищу, не испытывая в то же время влияния чуждых и вредных идеологических течений (не считая религии)». Оторвать малорусскую ветвь русского народа от корней, создать из нее нечто новое, более податливое для восприятия социалистических идей — такая перспектива привлекала революционеров.
«Что может навредить ясности развития пролетарской литературы в России — ее своеобразному расцвету?» — ставил вопрос сторонник революционной украинизации А.М.Лейтес и тут же отвечал на него: «Этому мешают великие традиции старой русской литературы. Пролетарский поэт, который творит вчерашним языком помещичьей и буржуазной культуры, неосознанно (и психологически неизбежно) заражается языком этой культуры, эмоциональными наслоениями, которые оставила старая культура в русском литературном языке. Бытие определяет сознание. Это касается и «общественного бытия языка». Не только поэт обрабатывает слова, но и слова, которыми пользуется поэт, обрабатывают этого поэта. Бытие русского литературного языка очень часто создает депролетаризацию сознания многих талантливых пролетарских поэтов, которые этим языком пишут… Нигде так не крепок закон наследования, как в области культуры. Ничто так постепенно не прорастает, как новая культура из культуры старой». Поэтому, считал Лейтес, социалистическую культуру на Украине лучше строить опираясь на украинский литературный язык, «не загипнотизированный мертвой культурой прошлого».
На те же преимущества для строителей социализма указывал ярый украинизатор В.Ганцов, замечавший, что «главная разница» между украинским и русским литературными языками состоит в том, что украинский язык — язык новый, лишенный «тех давних традиций, которые неразрывной цепью вяжут русский литературный язык со старыми веками… В новом украинском литературном языке, который сделался органом новой литературы, мы не видим уже старых традиций, какими питался язык предыдущих веков». Действительно, украинский язык нельзя было назвать «языком буржуазно-помещичьей культуры», и с этой точки зрения он вызывал у революционеров большие симпатии.
Свою роль в выборе курса на украинизацию сыграло и то обстоятельство, что большинство украинских «национально сознательных» деятелей объявили себя сторонниками социализма. Они готовы были идти на компромисс с советской властью в обмен на уступки в языковом вопросе. «Я убежден, что нам очень нужно взаимопонимание с большевиками, а не их падение, которое принесет Украине новую руину и реакцию» — заявлял в начале 1920-х годов М.С.Грушевский. В то же время противники украинства, как правило, придерживались правых убеждений и были непримиримыми противниками установившейся власти. (К примеру, отделения Всероссийского учительского союза на Украине пытались бороться с большевиками, организовывая акты саботажа и бойкотируя представителей новой власти. А вот Центральное бюро украинофильской «Всеукраинской учительской спилки» наоборот разослало в свои местные организации специальную инструкцию, призывавшую «национально сознательных» учителей «принять самое ближайшее участие в культурно-просветительской работе Советской власти, обходя всякие намеки на саботаж и невмешательство»).
Кроме того, украинофилы имели репутацию пострадавших от царизма и новая революционная власть не хотела обижать тех, кто и так «настрадался» при «царском режиме». «Первоначальная борьба за украинскую народную школу и родной язык, которая проводилась буржуазными и мелкобуржуазными идеологиями украинофильства (украинского национализма), являлась по своей сути революционной, так как ее удары были направлены против царского правительства и помещичьего гнета» — говорилось в партийных документах.
Была образована отдельная, формально самостоятельная Украинская Советская Социалистическая Республика, правительство которой оказывало развитию украинского языка всяческую поддержку. В специальном постановлении народного комиссариата просвещения Рабоче-крестьянского правительства Украины, принятом в 1919 году, отмечалось, что украинцы являются национальностью, отличной от русской, «сами того не сознавая». В связи с этим перед органами советской власти была поставлена задача «активно работать в сторону развития украинского языка и украинской культуры».