— Венесуэлу? — предположил я.

— Совершенно верно. Уго Чавес прилюдно пообещал, что Венесуэла будет поставлять Китаю нефть в огромных количествах на протяжении последующих двухсот лет. С чего бы теперь США любить Венесуэлу? Но есть и еще один момент: кроме того что Венесуэла с точки зрения Штатов — страна очень непослушная, в ней еще и нефть есть. А главная цель тех, кто владеет печатной машинкой и ФРС в Штатах, — владеть всеми нефтяными месторождениями в мире. Нефть — это главное сегодня. И завтра довольно долго она еще будет главным. Латинская Америка сегодня — одно из самых больных мест США, — Второй Магистр засмеялся. — И все благодаря таким людям, как Рамон.

— Рамон? Кто такой Рамон?

— Думаю, что вы скоро его увидите, — ответил Второй Магистр. — Он как его кот: ходит сам по себе там, где ему вздумается. Но к вам он обязательно придет, уверен, что о вас он слышал и ему уже рассказали о том, что вы здесь. Наверняка у него найдется к вам дело.

Так я впервые услышал о Рамоне Гонзалесе. А спустя несколько часов и увидел его. К сожалению, при обстоятельствах, которые мне совсем не понравились. Но это случилось не по его вине. Впрочем, не буду забегать вперед.

— Так когда же закончится кризис? — спросил я Второго Магистра.

— Когда его организаторы достигнут всех своих целей, — ответил мой собеседник.

— То есть когда сожгут все лишние доллары, купят все почти обанкротившиеся предприятия и завладеют всей нефтью на планете?.. То есть почти никогда?

— Ну почему же. Это произойдет не так уж и не скоро. Но не все же доллары сжигать. Надо и печатать.

— Правительства всех стран мира воюют с кризисом. Неужели даже этих усилий недостаточно, чтобы кризис окончился?

— Кто, например, так уж активно воюет? Уж не сами ли США, которые обещали выделить американским банкам кредитов на 800 миллиардов долларов? Вас впечатляет эта цифра, Этьен? Сотни миллиардов… Вот и большинство обывателей от экономики впечатляет. А на самом деле это в десятки раз меньше ежемесячных — вдумайтесь в это! — всего лишь только ежемесячных потерь банковского сектора в мире. Разве миллиарды кого-то спасут, когда убытки исчисляются триллионами долларов? Все это фарс. Штаты и не собираются делать что-либо для того, чтобы кризис закончился. Чтобы кризис закончился, надо «всего-то» ликвидировать Федеральную резервную систему! Поверьте мне, Этьен, одного этого будет уже достаточно. Но ликвидировать ФРС никто не собирается. Наоборот, она работает вовсю, и ее руководители предлагают все новые и новые планы — якобы по борьбе с кризисом. А значит, они не достигли еще всех своих целей. Значит, этот кризис закончится не скоро, и будут еще новые.

— США берет доллары в долг, — продолжал Магистр, — фактически продавая — за доллары — свои долговые расписки. Все очень просто: чем больше расписок США продаст, тем больше долларов США заберет себе, то есть выведет из экономики. Чтобы денег в экономике стало больше, государство должно выкупить свои долговые расписки. Пусть хотя бы даже за те доллары, которые только что были напечатаны. Тогда деньги попадут в экономику, и их недостаток ликвидируется сам собой. Но США этого не делают. Почему? Да потому что никто «оттуда» не хочет, чтобы кризис на самом деле- закончился.

Мы проговорили со Вторым Магистром несколько часов. Наконец он вежливо намекнул, что у него есть неотложные дела и мы сможем продолжить наш разговор завтра в то же время. Я распрощался и вышел из кабинета. За дверью меня ждал Саттон, который собирался отвезти меня обратно в гостиницу.

Мы вышли из бизнес-центра и под непрекращающимся моросящим дождем дошли до парковки. Я спросил у Саттона:

— А что, здесь всегда такая погода?

— Вовсе нет, — ответил тот, улыбаясь, — только весной и осенью. И немножко зимой. Но зимой еще бывает снег. А летом здесь очень неплохо, хотя привыкнуть довольно тяжело. Раньше я жил в Северной Дакоте. Там летом — лето, а зимой — зима. И потому индианки из Дакоты так сильны, верны и быстроноги, — улыбнулся он, видимо, цитируя какую-то книгу. — Дакота… — начал он и осекся. Мы подошли к его пикапу, который среди разноцветных малолитражек казался Кинг-Конгом. Дверца пикапа была открыта, а за рулем боком, свесив ноги над асфальтом, сидел смуглый черноволосый мужчина. На приборной панели по-хозяйски обосновался здоровенный черно-белый кот разбойничьего вида с оторванным ухом и смотрел на нас единственным уцелевшим глазом. Признаться, я и сам опешил от вида подобной компании.

— Снова ты не закрываешь машину как следует, Марк, — захохотал незнакомец, завидев физиономию Саттона. — Тут тебе не Северная Дакота.

— «Как следует» — это на три висячих замка и растяжку возле сиденья? — мрачно пробурчал Саттон, доставая из кармана огромную зажигалку. — Я обещал, что спалю твоему мерзавцу усы, если он снова будет трусить шерстью в моей машине. Да заодно и твою бандитскую рожу тоже, если ты еще раз взломаешь мою машину. Обещал?

— Да брось ты, Марк, — миролюбиво сказала «бандитская рожа». — Ты просто не запер дверь, посмотри сам.

Саттон, ворча, отдал несостоявшемуся угонщику ключи, обошел пикап с другой стороны и сел в пассажирское кресло. Через десять минут это будет стоить ему жизни. Если бы я это знал, то лег бы под колеса пыльного GMC и ни за что не выпустил его со стоянки. Но тогда мне не оставалось ничего другого, как втиснуться на тесный задний ряд сидений среди счетов за парковку, нескольких бархатных подушек и огромного количества разбросанных там музыкальных дисков в коробочках и без.

Незнакомец завел мотор. Кот неторопливо и царственно покинул приборную панель и, наступив по дороге задними лапами на колени Саттону, переместился на заднее сиденье рядом со мной, не удостоив, впрочем, никого из нас ни единым взглядом. Саттон повернулся ко мне:

— Извините, месье Кассе. Манеры этого дикаря оставляют желать лучшего. Этого непочтенного сеньора зовут Рамон Гонзалес, и он…

— Как? — засмеялся Рамон, выруливая со стоянки. — Толстая дакотская задница, ты еще до сих пор не рассказал компаньеро Кассе обо мне и о том, как ты мечтаешь, чтобы гринго прострелили мою тупую, бесполезную башку, когда я в очередной раз переползаю на собственном пузе эту дурацкую мексиканскую границу?

Засмеялся и Саттон:

— Вот еще, делать мне было больше нечего. Да и месье Кассе прилетел сюда не за этим.

— А зачем еще? — удивился Рамон, продолжая дурачиться. — Все равно сегодня ему больше нечего делать. Магистр отправил его восвояси. Поэтому мы с ним отлично прогуляемся и поговорим этим вечерком. А потом, может быть, накатим по стопочке текилы.

Пикап, качнувшись, остановился на красный свет светофора на одной из больших улиц. Справа остановилось желтое такси с горящим значком «свободно». Последующие события происходили с молниеносной быстротой. Тонированное заднее стекло такси опустилось, и из него высунулся ствол пистолета с глушителем. Ствол уставился на сидящего на пассажирском сиденье смеющегося Саттона, и прежде чем я успел издать хотя бы звук, раздался треск разлетевшегося в пикапе стекла, тело Саттона дернулось несколько раз, а затем из его головы в разные стороны брызнули клочки чего-то мягкого и красного.

— Пригнитесь, — заорал Рамон, нагибаясь к рулю. — Вот сукин сын!

Я съежился на заднем сиденье, а такси с визгом и вонью горелой резины рвануло с места и моментально скрылось за углом. Рамон выскочил из машины, обежал ее и открыл мою дверцу.

— Выходите, — закричал он, выволакивая меня из машины. — Быстро! Бежим!

Бросив пикап с телом Саттона прямо у светофора, мы побежали через дорогу, уворачиваясь от мчащихся нам наперерез автомобилей. Я изо всех сил бежал за Районом, но неумолимо отставал. Вдруг Рамон резко остановился и тут же исчез в узкой щели между домами. Я метнулся в тот же закуток. Рука Рамона схватила меня за шиворот и запихнула еще дальше, в затхлую и темную пустоту. Спустя секунду к нам метнулся кот и замер возле ног Рамона.