– Утром! «Утро начинается с рассвета!» – пропел он.

– Видишь, какие у нас менты несерьезные? – развела руками Танька. – Так и тянет заняться их воспитанием!

– За чем же остановка? – шутливо удивился Андрей. – Один мулла, три рубля денег, головка сахара – и делу конец!

– О чем это он говорит?

– Мы с ним на днях смотрели один старый фильм. «Аршин мал алан» назывался. Там герой эту присказку все повторял. Уговаривал героиню выйти за него замуж. Вот и Андрей говорит то же самое.

– А ты?

– А я думаю.

– Смотри, Татьяна, – трагически прошептал неслышно подкравшийся Андрей, который зачем-то уходил в другую комнату, – уведут меня блудницы вавилонские.

– Пусть только попробуют!

Против ожидания я заснула, едва коснувшись подушки, хотя Танька с Андреем, почему-то не закрыв дверь, все еще переговаривались в соседней комнате.

Утром в квартире Андрея позже всех проснулась я. От телефонного звонка. Хозяин, оказывается, чуть свет ушел по делам и теперь звонил Татьяне. Она унесла аппарат на кухню, чтобы не разбудить меня, но я уже все равно проснулась. И поплелась к Таньке.

– Как спалось?

Было видно, что подруга чувствует себя на этой кухне, как у себя дома. Кажется, до обращения к мулле этим двум людям осталось совсем немного.

Кухня, как и вся квартира, оказалась довольно большой, что никак не соответствовало моим представлениям о жизни ментов, почерпнутым из детективных романов.

– Твой Андрюша, смотрю, человек обеспеченный. У одного – двухкомнатная квартира.

На мне все еще сказывалось совковое воспитание – не больше девяти квадратных метров на одного. Эту норму, возможно, обоснуют наши правнуки.

Но Танька моему вопросу не удивилась.

– У них здесь большая семья жила. Брат и сестра разъехались по разным городам, отец давно умер, а мать, прежде чем уйти на тот свет, пролежала парализованной пятнадцать лет.

– А жена? Он был женат?

– Нет. Андрей считал, что не имеет права взваливать свое тяжелое бремя на какую-нибудь женщину.

– Но теперь-то ничего не мешает привести в эту квартиру женщину. Ту, которую он хотел бы иметь своей женой. Тебе неясно, кто эта женщина?

– Он говорил мне об этом.

– И чего ты тянешь?

– Наверное, я в разведенках засиделась. Зауксилась, как молодое вино.

– Это о девушках так говорят. А вы себе льстите, мадам! Не зауксилась, а закуксилась. Зато меня учить – тебя хлебом не корми! Все проповедовала про то, что настоящих мужиков надо ценить. Что же, Громышев к таковым не относится?

– Решетняк! Чего ты ко мне пристала? Не терпится меня замуж выдать?

– Не терпится. Тебе давно пора иметь детей. Да и Андрюше тоже.

– Белла, как человек, который старше тебя...

– Ага, на сорок шесть дней.

– Вот именно, ты еще в мокрых пеленках лежала, а я уже пешком под стол ходила...

Это наша обычная разминка. Так мы с Танькой спорили еще в институте.

– Не важно, кто старше, важно, кто умнее.

– И по великому уму ты в девятнадцать лет родила?

– Зато я уже и думать забыла о горшках, пеленках – о том, что тебе только предстоит!

– Ладно, нашли тему для разговора. Лучше скажи мне, чем ты собираешься заняться, – наконец посерьезнела Татьяна.

– Мне нужно пересчитать деньги. Отделить ту часть, которая причитается бухгалтерии совхоза. Потом то, что нужно отдать семье Саши. И нам с Артемом то, что останется...

– Хорошо, – согласилась Танька, – я тебе помогу. Вот только на работу звякну, что задерживаюсь... Да, я все никак тебе не расскажу главную новость. Андрей звонил в тот город, куда вы возили клубнику. Нет у них никакого трупа!.. То есть трупы, наверное, есть, но свеженького, с дыркой во лбу, увы...

– Как так нет?

– А ты хотела, чтобы был? Тогда извини, что я тебя разочаровала... Андрей сказал, что насчет выстрела в лоб скорее всего идея того самого Рафика... С другой стороны, как он мог знать, что ты встретишься с кем-нибудь из его людей?

– Гадай не гадай, а труп вполне еще может всплыть. Уазик сказал, что они его в лесополосе оставили.

– Ты прямо мазохистка какая-то! – рассердилась Танька. – Не понимаешь, чем для тебя могут обернуться эти шуточки?

– Шуточки? Может, и насчет раны Артема я пошутила?!

– Насчет раны Артема Андрей тоже выяснил, – понизила голос подруга. – Действительно, он потерял много крови. Но пулю ему вынули, и за жизнь раненого больше не опасаются. Скажу больше: он пришел в себя.

– Слава Богу!

Я кинулась к Татьяне и стала ее целовать.

– А меня-то за что? Скажи спасибо орловским медикам... Ну что, будем мы считать деньги или нет?

Я уже взялась за свой новый рюкзачок, чтобы одним движением перевернуть его – Татьяна настелила на полу газеты и предложила складывать деньги на них, – как вдруг вспомнила, что у меня в сумке пистолет бандита, которого я называла теперь Уазиком. О нем я подруге не обмолвилась, намереваясь и дальше про оружие молчать. Кто знает, на что пойдет Танька из лучших побуждений. А мы с Артемом в своей истории еще не поставили точку...

Потому я вынула из рюкзачка пачки денег и нарочито небрежно отбросила его в сторону.

– А что это у тебя там бомкнуло? – поинтересовалась Танька.

– Да так, баллончик с дезодорантом, – сказала я и на всякий случай продемонстрировала его.

– Показалось, что-то тяжелое, – проговорила она.

Я дала посмотреть ей наружное дно рюкзачка, обитое металлическими уголками. Ты посмотри, как на нее действует знакомство с ментом! Старой подруге не верит!

Наверное, Танька почувствовала происшедшую во мне перемену, к которой я сама еще только привыкала. Но вот этого, кроме меня, еще никто не знал. Я вновь, как в юности, влюбилась в него. В собственного мужа!

Куда-то ушли мои обиды на Артема. Появилось понимание. И желание бороться за свою семью, как ни патетически это звучит.

С кем бороться? С самой собой. С матерью. Думаю, это я виновата в том, что в последнее время она усилила нажим на меня. Она почувствовала во мне неуверенность, слабину, о чем теперь не могло быть и речи.

Держись, мой раненый герой! Твоя жена закончит наши общие дела и приедет к тебе, чтобы выходить до полного выздоровления...

Эк, я загнула! Можно подумать, Артем станет возражать.

Я поднялась с пола, по которому были разложены кучки денег, без особого пиетета перешагнула через них и направилась к телефону, на ходу напомнив Таньке:

– Наш долг тебе не забудь забрать.

Подруга так увлеклась пересчетом денег, что на мое замечание только согласно кивнула. Спросила о другом:

– Кому звонить собралась?

– Жене Саши, – вздохнула я. – Она до сих пор не знает о смерти мужа. Я слишком увлеклась собственными переживаниями.

– Что же в этом странного, – задумчиво пробурчала Татьяна, отмечая что-то в нашем с ней черновике, – ее муж теперь может и подождать.

– Танька! – возмутилась я. – Что ты несешь?

– Прости. Но как я понимаю, первым делом надо отложить долю Ковалей. Похороны, то да се. Она же еще за телом мужа поедет...

Сердце у меня засбоило. Сообщать такую новость жене, да и вообще кому бы то ни было, мне еще не приходилось.

Насколько я себя знаю, чем дольше я готовлюсь к неприятному разговору, тем труднее мне он дается. С каждой минутой в таком случае я волнуюсь все больше, так что в конце концов забываю половину из того, что хотела сказать. Именно поэтому на экзамены в институте я всегда ходила одной из первых...

– Доброе утро, – проговорила я в трубку машинально и тут же будто онемела: какое же оно доброе, если я собираюсь сообщить жене Саши такую страшную весть.

– Доброе, – небрежно отозвалась она. – Вы уже вернулись? Быстро.

– Я вернулась.

– Понятно, – хмыкнула Лилия, – а Саша с Артемом теперь месяц будут ждать, пока эта хитрож...я Валерия решит наконец с ними рассчитаться. Хочешь, я угадаю? Она стала уверять, что у нее пока нет наличных денег. Вот только что были, но пришлось срочно отдать. А сама то, что получит, пару раз прокрутит, чтобы уж потом, с барского плеча...