– Вознаградили! Ну, вы невежа. – Кэт резко выпрямилась и села, пренебрегая головокружением и болью и даже тем, что она едва не предоставила Мартину возможность еще раз насладиться видом ее обнаженного тела. – Я здесь только из-за Арианн, которая попросила меня об этом, и я служу Хозяйке острова Фэр только из любви и преданности, а вовсе не ради награды или… или…

– Простите меня. – Мартин поднял руки, жестом показывая, что сдается, чтобы остановить поток ее взволнованных слов. – Я не хотел оскорбить ни вас, ни Арианн. Я ценю ее предложение дать нам убежище, но даже если бы остров Фэр не находился так близко к побережью Франции, это было бы последнее место, куда я решился отвезти мою дочь. Как я уже говорил вам, я хочу похоронить прошлое.

– Чье прошлое? Свое или девочки? – дерзко уточнила Кэт. Когда в ответ Мартин выгнул бровь в надменном недоумении, Кэт поняла, что ей лучше бы попридержать свой язык, но именно этой мудростью она никогда и не отличалась. – Я знаю все о ваших отношениях с Мирибель Шени.

– Неужели? – Мартин не сменил вежливого тона, но в его глазах вспыхнуло предостережение.

Кэт проигнорировала его предупреждающий взгляд и понеслась во все тяжкие:

– Арианн рассказала мне, как сильно вы любили ее сестру. И как ваше сердце было разбито, когда она вышла замуж за Симона Аристида. Я понимаю, что сама мысль о том, чтобы снова увидеть Мири, кажется вам щекотливой и мучительной, но вы не должны волноваться. Она вряд ли теперь вообще когда-либо приедет на остров Фэр.

– Почему это? – Мартин нахмурился. – Остров Фэр был домом Мири. Она больше всего на свете любила это место.

– Да, но ее мужа, еще недавно охотника на ведьм, там ждет не слишком радушный прием.

Мартин приблизился к кровати. Обхватив пальцами стойку кровати, он с тревогой вглядывался в лицо Кэт.

– Значит… выходит, тогда выходит… Мири несчастна?

– Я этого не говорила. Мири, может, и любила остров Фэр, но мужа своего она любит больше. Этот мужчина совсем завладел ее любовью, и тем более после рождения их дочери, и… – наконец Кэт сдержала поток своих слов и печально посмотрела на Мартина. – Простите. Вероятно, мне не стоило говорить вам этого.

– Нет, именно это я и хотел услышать. Я рад, что у нее все в порядке и она… счастлива.

Кэт с удивлением осознала, что он действительно это чувствовал, как и говорил. Бог знает, что сама она не в силах проявлять подобное великодушие, и, после того как много лет назад Рори О'Мира обманул ее доверие, она проклинает имя этого мужчины при каждом упоминании о нем.

Но голос Мартина оттаял, когда он заговорил о Мири, и в его глазах было столько нежности и грусти, что у Кэт заболело в груди от непонятной зависти. «Интересно, говорил ли Рори когда-либо обо мне с такой нежностью?» – угрюмо подумала она.

Мартин задумчиво смотрел куда-то внутрь себя, как если бы его захватили какие-то трогательные воспоминания о прошлом. Потом внезапно встрепенулся.

– Мы с Мири расстались добрыми друзьями. Мое нежелание перебраться на остров Фэр больше связано с Мег. Когда я спас свою дочь от всех этих ведьм, я попытался избавить ее жизнь от всякого колдовства, волшебства, магии и тому подобного.

– Едва ли вы можете приравнивать женщин с острова Фэр и Арианн к тем злым ведьмам из секты «Серебряной розы».

– Я испытываю только самое большое уважение к Арианн Довиль…

– Да уж лучше бы вам… – свирепо перебила его Кэт.

– Но я не вижу, чтобы изучение древнего знания принесло Арианн хоть что-нибудь иное, кроме обвинений в колдовстве. Я рисую себе много лучшее и много более безопасное будущее для Мег. Я твердо намерен увидеть, как когда-нибудь она станет настоящей дамой из общества, счастливой, обеспеченной, удачно вышедшей замуж.

– И как вы себе это представляете? Что все прошлое исчезнет только по вашему желанию? – Кэт недоверчиво разглядывала Мартина. – Из того, что мне рассказывали о ней, я знаю, что ваша дочь обладает совершенно конкретным даром и наделена способностями, унаследованными от Кассандры Лассель.

– Имя этой женщины не должно упоминаться в моем доме, – прорычал Мартин. – Мег ничего не унаследовала от своей матери. Ничего. Я несу ответственность за свою дочь, и эта часть ее жизни закончена и предана забвению. А теперь, где остальные ваши вещи?

– Мои пожитки? – Кэт вздрогнула от неожиданности, так стремительно он сменил тему. – У меня не так много вещей, только небольшая седельная сумка. Я оставила ее в гостинице, в той, где я остановилась вчера вечером. «Бойцовый петух» в Саутуорке, прямо на берегу реки. Что касается вашей дочери…

– Я знаю, где это. Я пошлю слугу, чтобы он забрал ваши вещи. – Он шагнул к двери.

– Но, мсье Ле Луп… я хотела сказать, мистер Вулф. – Впившись пальцами в покрывало и игнорируя боль, Кэт с невероятным усилием передвинулась на край кровати. – Мартин!

Он остановился у двери и, развернувшись, оглянулся на ее зов. Словно шторки закрылись в его глазах, и в них теперь был только холодный категоричный запрет, от которого Кэт просто застыла.

– Запомните одно, мисс О'Хэнлон. Как другу Арианн вам окажут здесь радушный прием, пока вы полностью не восстановите свои силы. Но дальнейшего обсуждения моей дочери не будет. Когда вы поправитесь, вы возвратитесь на остров Фэр и передадите Хозяйке мое сердечное признание и благодарность за проявленное беспокойство. Но Мег останется там, где она есть.

Отвесив вежливый поклон, он выскользнул из комнаты, оставив Кэт оторопело смотреть на закрытые двери. Затем она со стоном свалилась обратно на матрац, обессиленная, расстроенная, преисполненная негодования.

Ее предупреждали, что Мартин Ле Луп мог проявлять некоторое упрямство, но Арианн не подготовила Кэт к восприятию такого твердолобая и непробиваемости. Кэт необходимо было встать, найти свою одежду, идти за Мартином и вбить хоть немного разума в его тупую башку. Пусть даже ей придется воспользоваться тростью той старой карги Агаты.

Вот если бы только ее собственная голова все еще не пульсировала, как если бы сотня барабанщиков барабанила в глубине ее черепной коробки. Она потерла виски, бесплодный разговор с Мартином Ле Лупом только усилил головную боль. Надо дать глазам капельку отдохнуть и немного восстановить силы, прежде чем она снопа попытается убедить этого упористого остолопа.

Кэт уже почти начала снова куда-то уплывать, когда услышала скрип двери. Открывая глаза, она увидела, как пламя свечи на столике у кровати затрепетало от движения воздуха. Напрягшись, она поняла, что кто-то медленно и осторожно чуть приоткрыл дверь в спальню, чтобы заглянуть внутрь.

Ле Луп подумал хорошенько и вернулся? Кэт сомневалась, что это возможно. У него не было причин вести себя столь таинственно. Она уже собралась крикнуть «Кто там?», когда уловила тень почти бестелесной фигурки в белом и разглядела бледное лицо, которое все было одними огромными зелеными глазами.

– Почему бы тебе не войти, Мегаэра, и не посмотреть на меня вблизи? – недовольно спросила Кэт, приподнимаясь на локтях.

Девочки застыла, как кролик под взглядом орла. Кэт была почти уверена, что девочка стремглав унесется прочь. Но секунду поколебавшись, Мегаэра перешагнула порог комнаты и закрыла за собой дверь.

Принцесса крови могла бы позавидовать тому горделивому достоинству, с которым девочка приблизилась к кровати. Ее худенькая фигурка была облачена в ночную сорочку из тончайшего белого батиста, ее темно-каштановые волосы рассыпались по плечам. Кружевной ночной чепчик, который неплохо смотрелся бы на круглолицей благодушной мордашке, только подчеркивал резкую утонченность Мегаэры. Брови темными арками выделялись на фоне бледной кожи.

«Дитя света и тени». Кэт охватила необъяснимая дрожь. Она с невероятным трудом приподнялась и спустила ноги с кровати, накинув на плечи покрывало, как предводитель плед с цветами своего клана.

«Смешно, – подумала она, – проявлять столько осторожности перед крошечной девочкой». Но она уже испытала на себе, что могла сотворить эта необычная кроха. Мегаэра приостановилась на некотором расстоянии, пожирая Кэт глазами. Кэт не отвела глаз со своей маленькой Немезиды.