– Ты – Дочь Земли. Тебе вовсе не следует становиться никем, кроме себя самой.

Кэт положила руку на руку Мег, и девочка не выдернула своей руки, но напряглась от прикосновения Кэт.

– А вдруг это означает что-то по-настоящему скверное? Maman говорила, что мне предначертано стать ведьмой столь могущественной, что весь мир мужчин станет дрожать и падать ниц передо мной.

– Твоя мама была не права, Мег. Твоя судьба в твоих собственных руках.

Девочка посмотрела на Кэт, и тоска, застывшая в ее глазах, явно показывала, как отчаянно она хотела верить ей.

– Сам великий провидец Нострадамус, – грустно покачала она головой, – вот кто предсказал maman мое предназначение.

– Это же невозможно, детка. Нострадамус уже давно умер к тому времени.

– Maman вызывала его дух. Я видела, как она это делала.

О небо! Кэт вздрогнула. Неужели нет предела тем ужасам, которые Кассандра навязывала своему бедному ребенку?

– И если мне не предначертано стать этой ведьмой, почему тогда я единственная, кто способен читать и понимать «Книгу теней»? – упорствовала Мег.

Кэт колебалась. Она и сама не знала ответа. Ее, как и многих других истинных дочерей земли, тревожили сверхъестественные способности Мег. Но девочка казалась такой испуганной, что Кэт решилась и сжала ее руку.

– Это… это означает всего лишь одно: ты необычайно умна. Но что ты захочешь делать с этим своим умом и способностями, полностью зависит только от тебя самой. Я знаю, ты никогда не захочешь никому принести зла.

– Я уже это сделала, – прошептала Мег, свесив голову. – Я убила свою мать.

– Милосердные небеса, девочка! Да с чего ты это взяла? Кассандра упала в Сену и утонула. Разве ты виновата в этом?!

– Да, виновата. – Мег посмотрела на Кэт затравленным взглядом. – Я… я желала, чтобы… ее не стало.

Какая она была маленькая и хрупкая, чтобы носить в себе такое огромное бремя вины! У Кэт сердце заболело за нее.

– О, Мег, что бы тебе там ни говорили, люди не умирают от злых мыслей. – Гладя Мег по голове, попыталась убедить ее Кэт. – Если бы это было так, моя собственная мать давно высохла бы и обратилась в пыль.

Мег наклонила голову набок, с удивлением разглядывая Кэт.

– Вы… вы тоже не ладили со своей мамой?

– Мама считала меня несчастьем всей своей жизни. Я отравляла ей жизнь своим существованием. Ирландским женщинам полагается красиво говорить, искусно справляться с иглой и быть по-женски мудрыми. Я же могла выругаться ничуть не хуже своего папы, гораздо лучше разбиралась в охоте, нежели в рукоделии, и единственную мудрость я почерпнула у своей старенькой бабушки, Дочери Земли. Моя же мать ненавидела и боялась всего древнего знания, так же, как и мой отчим. Когда он обвинял меня в том, что я ведьма, она ни разу не произнесла, ни слова в мою защиту. Она только отворачивалась.

Кэт говорила бесстрастно, словно это совсем не волновало ее, но боль материнского предательства по-прежнему тяжелой ношей давила ее сердце.

– Выходит, ваша мама отвергала вас за то, что вы ведьма, – Мег сжала пальцы Кэт, – а моя мать ненавидела меня потому, что я не проявляла достаточно усердия в этом. Разве не странно?

– Думаю, странно. Но приходит время, когда мы перестаем нуждаться в любви и одобрении наших матерей.

– Когда, Кэт? В каком возрасте это случается? – тревожно поинтересовалась Мег.

– Я не знаю, – с сожалением призналась Кэт. – Я скажу тебе, когда доберусь до этого момента. Ну а теперь, думаю, нам лучше уснуть.

Мег кивнула и юркнула поглубже под покрывало. Кэт загасила свечи и начала раздеваться. Когда она уже переоделась в рубашку и собралась растянуться на тюфяке, ее позвала Мег.

– Кэт?

– Да?

– Иногда я с трудом засыпаю. Нет, я не боюсь темноты, – поспешно добавила она. – Просто иногда по ночам моя голова слишком полна, и было бы хорошо, если бы вы легли на мою кровать со мной рядом. Только ненадолго, пока я не засну. Если вы, конечно, не против…

– Я совсем не против.

Кэт ощупью отыскала путь к кровати и легла подле Мег. Девочка начала устраиваться удобнее и потихоньку прильнула к Кэт, уютно примостившись у нее на плече. Кэт обняла Мег, довольная, что темнота скрывала волнение, которое наверняка отражалось на ее лице.

Какой же странной и удивительной была эта девочка Мег. Она пыталась разобраться в запутанных чувствах к своей матери, билась с вопросами о своем предназначении и страхами, связанными с ее необычными способностями. Даже для более старшей и опытной женщины все это оказалось бы непростым испытанием.

Эта кроха нуждалась в правильной наставнице, Дочери Земли, такой, как Арианн; если только Кэт сумеет убедить в этом Мартина.

Поглаживая девочку по спине, Кэт чувствовала напряжение под ее худенькими лопатками.

– Если ты волнуешься, что Темная Королева доберется до тебя, не надо, не стоит. У тебя есть я и твой папа. Мы способны защитить тебя от нее.

– Я больше боюсь сестер, чем Темной Королевы. Боюсь, что они отыщут меня и силком увезут назад во Францию, где снова превратят меня в их «Серебряную розу».

– Я скорее умру, прежде чем позволю этому случиться.

– Не говори так, Кэт, пожалуйста. – Мег шумно вздохнула. – Так обычно клялись последовательницы моего культа: жить и умереть за меня.

– Я вовсе не из тех чокнутых, Мег. Я буду для тебя файанной.

– А кто это?

– Файаннами в старые времена в моей стране звали воинов, особых телохранителей высоких королей.

Мег задумалась. Помолчав немного, она пробормотала:

– Я предпочла бы, чтобы вы стали мне подругой и только.

– Я думаю, что это у меня получится. – Кэт легонько поцеловала девочку в макушку.

Мег вздохнула. Расслабившись немного, она крепче прижалась к Катрионе.

– Расскажи мне еще о верховных правителях.

Кэт улыбнулась и начала рассказывать о верховных правителях, могущественном Кухулине, Бране Бору и рыцарях Редбранча, те самые истории, которые ее отец растягивал для нее на многие звездные летние ночи. Сама находя утешение в собственном рассказе, Кэт ткала старое волшебство, пока обе не уснули.

Золотая корона стискивала голову Мег, впиваясь ей в виски. Горностаевая мантия так давила своим весом на плечи, что у нее не хватало сил переставлять ноги. Она безнадежно пыталась отстраниться от рук, которые тянулись к ней, не видеть бездну умоляющих глаз, не слышать скулящих голосов.

– О великая королева, верни мне мою юность.

– Умоляю тебя, могущественная чародейка, покарай мужчину, который предал меня.

– Молю тебя, твоя милость, подними мою сестру из царства мертвых.

Мег отпихивала цепляющиеся за нее руки. Она развернулась в отчаянной попытке убежать, но путь перекрыла очередная из последовательниц ее культа, опустившаяся перед ней на колени.

Молодая женщина положила перед Мег небольшой сверток и начала разворачивать его.

– Не надо, пожалуйста, – прошептала Мег.

Одеяло раскрылось, обнажив сморщенное мертвое тельце младенца, смотревшего на Мег пустыми, обвиняющими глазами. Она в ужасе отшатнулась, но женщина проворковала:

– Нет, не пугайтесь, моя Серебряная роза. Это был всего только никчемным младенец мужского пола.

– Нет! Нет! – отшатнулась Мег. – Оставьте меня в покое. Все вы, просто отстаньте от меня!

Но когда она, спотыкаясь, отступила назад, тяжелая холодная рука легла ей на плечо. Мег с ужасом оглянулась и увидела мать, нависающую над ней. Длинные черные волосы Кассандры были мокры, и в них запутались речные водоросли. У нее были синие губы, а сквозь белую кожу гравировкой просвечивали кровеносные сосуды. Черные слепые глаза пронизывали Мег насквозь.

– Мы никогда не оставим тебя одну, Мегаэра, – проскрежетала Кассандра. – Ты думала от нас так легко отделаться? Тебе удалось отвергнуть меня, желать моей смерти, но тебе никогда не удастся избежать своей судьбы.

– Нет, – заплакала Мег. Она уворачивалась от матери, пытаясь выкарабкаться из тьмы своего сна. Ее глаза распахнулись, она судорожно вздохнула, и ее первым желанием было позвать отца. Но она вспомнила, что его нет дома и он оставил ее с… Кэт.