Эта мысль вызвала в Мартине такую дикую волну гнева, что он остановился только в тот момент, когда едва не зарубил своего партнера по сцене. Артур завизжал от испуга, пригрозил кулаком Мартину и затем в изнеможении неуклюже рухнул, изображая смерть своей героини. Раздались оглушительные аплодисменты, которые означали для Мартина не больше, чем отдаленный рев, поскольку все его мысли были заняты тем, как подстроить западню рыжеволосой ведьме.

Возможно, она состояла в секте. Возможно, и нет. Кем бы она ни была, ей лучше быть готовой дать ему полный отчет о себе, или, в отличие от ведьмы, распростертой на сцене у его ног, она уже не поднимется, чтобы раскланиваться перед зрителями.

Еще долго после того, как актеры ушли со сцены, Кэт оставалась на своем месте, не в силах оправиться от изумления. Словно незадачливая девчушка, забредшая в зачарованный лес, она изо всех сил моргала, пытаясь нащупать путь возвращения в реальный мир.

Никогда во всех своих странствиях не видела она ничего подобного ни этой огромной деревянной арене, ни тому представлению, которому она стала зрителем этим вечером. Зрелище обошлось ей в целых три шиллинга из ее скудного запаса монет, но оно стоило каждого потраченного пенни.

Кэт нередко трепетала над историями, которые ткали бродячие сказители на ее родной земле, но то было волшебство, которое существовало только в ее голове. Когда же она смотрела представление на сцене, она словно наблюдала, как одна из легенд из ее детства возрождалась к жизни, и все это происходило главным образом из-за него… красавца сэра Роланда с его завораживающим взглядом и колдовским голосом.

Когда он пошел к ней через всю сцену, ей показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. А когда их глаза встретились, у нее перехватило дыхание, его взгляд оживил в ней воспоминания о порывистой юной девушке, которой она была когда-то.

Кэт провела рукой по шее, ее кинуло в жар. Она нервно оглянулась по сторонам, не догадался ли кто-нибудь еще об ее глупых и бессмысленных фантазиях, и пришла в замешательство, обнаружив, что она осталась совсем одна.

Галерея, на которой она сидела, уже давно опустела, как и весь остальной театр. Зрители разошлись, и актеры возможно, тоже, и вместе с ними тот, за кем она неотступно следовала почти весь день.

Проклиная себя за то, что оказалась такой ненормальной дурой, Кэт вскочила на ноги и поморщилась: все тело затекло от трех часов сидения на жесткой скамье. Потирая зад, она прошла на одеревенелых ногах по галерее, спустилась по ступенькам вниз и через проход перебралась в партер. Пол, вымощенный булыжником, был усыпан апельсиновыми корками, ореховой скорлупой, да там, где какой-то пьяный зритель с задних рядов облегчил себя, красовалось дурно пахнущее темное пятно.

Кэт поморщила нос от отвращения. Над ней возвышалась сцена, опустевшая и погруженная в тишину, но ей показалось, что она слышит голоса, доносившиеся из-за кулис, где, вероятно, переодевались актеры, и, если ей не и именит удача, сэр Роланд окажется там же, среди них.

Она дорого заплатит, если из-за своих безмозглых фантазий упустит Мартина Ле Лупа, да еще после того, как она приложила неимоверные усилия, чтобы отыскать этого человека.

Она целыми днями наводила осторожные справки, тщательно обходя гостиницы и меблированные комнаты в тех кварталах города, где жили иностранцы, но это не принесло никаких результатов. Только по чистой случайности ей посчастливилось, и она подслушала разговор в таверне, где наспех завтракала однажды утром.

Два актера сокрушались, что их главный исполнитель лежал в лежку из-за жесточайшего приступа дизентерии. Но, к счастью, Маркус Вулф знает почти всю роль сэра Роланда и его можно будет уговорить сыграть главного героя. Кэт навострила уши. Маркус Вулф… Мартин Волк. Имена были, конечно, похожи. Все могло оказаться простым совпадением, но это было больше, чем ей удалось до сих пор обнаружить.

С безопасного расстояния она наблюдала, как эти два актера приветствовали своего приятеля, когда тот выбирался из лодки. От волнения у Кэт участился пульс. Мужчина явно соответствовал описанию Арианн, но Кэт все еще сомневалась. Этот человек говорил на английском очень уж… по-английски. Неужели возможно так изменить свой акцент, избавиться от всех следов родного языка?

Она ни в чем не могла быть абсолютно уверена, пока ей не удастся поговорить с этим Маркусом Вулфом наедине, а этого ей пока так и не удалось. Надо было обязательно загнать свою «добычу» прежде, чем этот человек покинет театр, иначе ей придется начинать охоту за ним сызнова.

Поспешив через партер, Кэт стала искать возможность пробраться за кулисы.

Она не увидела ни одного прохода, кроме двух дверей в задней части сцены. Для мужчины среднего роста пол сцены находился на уровне глаз, но это было много выше головы Кэт.

Если бы ей не мешали проклятые юбки, она легко бы подпрыгнула, схватилась за ограждение и потом подтянулась на руках на саму сцену. Занавешенное пространство под поверхностью сцены посулило более легкий путь.

Приподняв тяжелую черную ткань, Кэт нырнула внутрь. Пространство под сценой оказалось душным и тесным, пыльным и погруженным во тьму. Когда ее глаза привыкли к темноте, Кэт разглядела лестницу, ведущую через люк наверх. Как раз этим путем Гекуба вылезала на сцену во время третьего акта, появляясь из самого ада.

Кэт последовала ее примеру. Вскарабкавшись по лестнице и выбравшись через люк, она осторожно придержала крышку, чтобы та не стукнула, и затем направилась за кулисы.

Она приготовилась к расспросам, чтобы преподнести как можно более убедительную ложь, дабы объяснить свое вторжение в святая святых театра.

Но это оказалось ненужным, поскольку ее появление прошло незамеченным. Закулисье было бы совсем безлюдным, если бы не двое в дальнем углу, занятые перепалкой.

Пожилая женщина, очевидно отвечавшая за гардероб, сжимала розовое шелковое платье и усердно выговаривала угрюмо насупившемуся юнцу.

– И вот что я тебе скажу, Александр Найсмит, если ты и дальше будешь так небрежен со своим костюмом, я пожалуюсь господину Роксбуру, вот как я поступлю. Ты полагаешь, сударь, такие красивые платья, как это, падают нам с неба?

В ответ юноша только лениво зевнул, и в этот момент Кэт с ужасом признала в юноше белокурую Белинду, которая так окончательно и бесповоротно разбила сердце сэра Роланда в четвертом акте.

Волшебство спектакля было еще более рассеяно бутафорным реквизитом, оставленным без присмотра. Котел Гекубы оказался не больше чем ржавым железным горшком, а сверкающая золотая рама волшебного зеркала – деревянной, покрытой золотой краской. Проходя мимо зеркала, Кэт поморщилась от досады. Определенно никакого волшебства. Полированная сталь отражала все слишком правдиво: всклокоченную коротышку в пропыленном плаще, огненные волосы, как обычно, выбились из пучка и рассыпались буйными завитками.

Облизав пальцы, Кэт попыталась убрать непослушные пряди со лба. Она замерла с поднятой рукой при виде темной фигуры, застывшей где-то позади нее. Он уже переоделся, и сценический костюм, красный дублет и доспехи, сменили туго обтягивающие кожаные бричесы и черный дублет, в прорези рукавов виднелось белое полотно надетой под низ рубашки. И рубашка и дублет не были зашнурованы, обнажая на груди вьющиеся темные волосы.

– Сэр… Сэр Роланд, – Кэт запнулась, не в силах унять бешеное сердцебиение. Почувствовав себя глупо, она поправилась: – Я хотела сказать, Маркус Вулф?

Но к тому моменту, как она развернулась, он исчез. Куда, черт побери, мог он исчезнуть так быстро? Заглянув за колонну, она пришла к заключению, что существовал только один путь, которым он мог воспользоваться. Отступить назад на сцену. Ей показалось, что она услышала там его шаги.

Она бросилась за ним через центральный занавес. Вечернее солнце светило как раз под тем углом, чтобы ослепить ее. Кэт пришлось прикрыть глаза, выходя на сцену. Сцену, которая оказалась пуста.