Во времена Махавиры жил один царь-завоеватель. Он знал только язык войны. Царь этот завоевал всё, что было достойно завоевания, и стал богатейшим человеком страны. И вот кто-то сказал ему, что все мирские владения бесполезны, если не завоёвано внутреннее царство: «Если вы не достигнете дхьяны, самадхи5, если вы не достигнете внутреннего экстаза, всё это будет бесполезным».

Царь спросил: «Где я могу получить это царство? Покажите мне лишь место. Я завоюю его».

Некто сказан ему: «Как раз поблизости в лесу остановился Махавира. Пойдите к нему. Он уже достиг». И царь со своей армией отправился в лес.

Он окружил его, потом подошёл к Махавире и сказал: «Я пришёл, чтобы завоевать царство, которого ты уже достиг, царство внутреннего экстаза».

Махавира рассмеялся. Он сказал: «Ваше желание хорошее. Но, похоже, вы абсолютно не осознаёте того, о чём спрашиваете. Оно не может быть завоёвано вами. Я имею его здесь, но не могу отдать его вам. И вы не можете завоевать его».

Царь сказал: «Не беспокойся об этом. Только покажи мне, где оно. Я не встречал ничего такого, чего нельзя было бы завоевать».

Махавира ощутил в своём сердце глубокое сострадание к этому человеку. Он сказал: «Сделайте одну вещь. Нет необходимости приходить ко мне. В вашей собственной столице есть один бедный человек, и он, может быть, захочет поторговаться с вами. Он тоже достиг. Пойдите к нему».

Царь никогда не слышал имени этого бедного человека, но отправился к нему. Тот, действительно, был нищим, но с тем же светом в глазах, что и у Махавиры, и с тем же ароматом вокруг — с той же невинностью. Он сидел под деревом. Царь сказал: «Ты часть моего царства. Отдай мне всё то, чего ты достиг! Я готов тебе дать взамен всё, что ты захочешь. Даже если ты захочешь моё царство, я отдам его тебе. Но принеси, дай мне своё самадхи».

Человек рассмеялся: «Я могу отдать вам свою жизнь. Она в ваших руках, но я не могу отдать вам самадхи. Не то чтобы я не хотел вам отдать его, но сама природа самадхи такова, что оно не может быть отдано. Вы должны заработать его».

Царь сказал: «Но я никогда ничего не зарабатывал. Я завоеватель. Я завоёвываю всё, в чём нуждаюсь. Я воин».

«Но здесь ни ваш меч, ни ваша армия не помогут, — сказал нищий. — Здесь нужно идти одному. Ведь это путь внутрь, вы должны пройти к своему собственному центру. Самадхи не может быть дано, поскольку вы уже имеете его. Оно должно быть только познано, открыто».

Царь Яяти умирал. Ему было уже сто лет. Пришла Смерть, и Яяти сказал: «Может быть, ты заберёшь одного из моих сыновей? Я ещё не пожил по-настоящему, я был занят делами царства и забыл, что должен буду покинуть это тело. Будь сострадательной!» Смерть сказала: «Ладно, спроси своих детей».

У Яяти была сотня детей. Он спросил, но старшие уже стали хитроумными. Они выслушали его, но не сдвинулись с места. Самый молодой — он был очень юн, ему исполнилось всего шестнадцать лет — подошёл и сказал: «Я согласен». Даже Смерть почувствовала к нему жалость: если столетний старик ещё не пожил, то что же говорить о шестнадцатилетнем мальчике?

Смерть сказала: «Ты ничего не знаешь, ты — невинный мальчик. С другой стороны, твои девяносто девять братьев молчат. Некоторым из них по семьдесят — семьдесят пять лет. Они стары, их смерть скоро придёт, это вопрос нескольких лет. Почему ты?»

Юноша ответил: «Если мой отец не насладился жизнью за сто лет, как я могу надеяться на это? Всё это бесполезно! Для меня достаточно понимать, что если мой отец не смог нажиться на свете за сто лет, то и я не наживусь, даже если проживу сто лет. Должен быть какой-то иной способ жить. С помощью жизни, похоже, нельзя нажиться, так что я попробую достигнуть этого с помощью смерти. Позволь мне, не твори препятствий».

Смерть забрала сына, и отец жил ещё сто лет. Затем Смерть пришла вновь. Отец был удивлён: «Так быстро? Я думал, что сто лет — это так долго, нет нужды волноваться. Я ещё не пожил; я пытался, я планировал, теперь всё готово, и я начал жить, а ты пришла снова!»

Так происходило десять раз: каждый раз один из сыновей жертвовал своей жизнью, и отец жил.

Когда ему исполнилась тысяча лет, Смерть снова пришла и спросила Яяти: «Ну, что ты думаешь теперь? Я снова должна забрать одного сына?»

Яяти сказал: «Нет, теперь я знаю, что даже тысяча лет бесполезна. Всё дело в моём разуме, и это не вопрос времени. Я снова и снова включаюсь в одну и ту же суету, я стал привязанным к пустой трате бытия и сущности. Так что это теперь не помогает».

Молодой человек пришёл однажды к мудрецу и спросил: «Господин, что я должен делать, чтобы обрести мудрость?» Мудрец не удостоил его ответом. Повторив несколько раз свой вопрос с аналогичным результатом, юноша наконец ушёл, чтобы вернуться на следующий день всё с тем же вопросом. Снова не получил он ответа и вернулся на третий день, опять повторяя: «Господин, что я должен делать, чтобы стать мудрецом?» Мудрец повернулся и направился к близлежащей реке. Он вошёл в воду, кивком пригласив юношу следовать за ним. Достигнув достаточной глубины, мудрец взял молодого человека за плечи и держал его под водой, невзирая на попытки юноши освободиться. Когда же тот освободился и его дыхание выровнялось, мудрец спросил его: «Сын мой, когда ты был под водой, чего ты желал сильнее всего?» Юноша ответил без колебаний: «Воздуха! Воздуха! Я хотел только воздуха!» — «А не предпочел бы ты этому богатство, удовольствия, власть и любовь, сын мой? Не думал ли ты об этих вещах?» — допытывался мудрец. «Нет, господин, я хотел воздуха и думал лишь о воздухе», — последовал немедленный ответ. «Тогда, — сказал мудрец, — чтобы стать мудрым, ты должен желать мудрости с такой силой, с какой ты только что жаждал воздуха. Ты должен бороться за неё вплоть до исключения всех других целей в жизни. Если ты будешь стремиться к мудрости с такой страстью, сын мой, ты обязательно станешь мудрым».

В Бенгалии жил один человек, очень учёный и очень логичный грамматик. Звали его Бхаттоджи. Он был очень известным грамматиком. Он никогда не ходил в храм. Он уже состарился, ему перевалило за шестьдесят, когда его отец сказал: «Ну, это уж слишком!» Отцу его было девяносто лет. «Я ходил в храм и молился каждый день! И я ничего не говорил тебе, думая, что сам придёшь к пониманию себя! Но теперь тебе уже шестьдесят! Пора бы пойти и подготовиться к миру иному! Так когда ты пойдёшь в храм молиться и возносить хвалу Всевышнему?» Бхаттоджи сказал в ответ: «Видя тебя многократно идущим в храм и возвращающимся таким же, я усомнился: в том ли вопрос, сколько лет и сколько раз ты молишься? Кажется, весь вопрос в том, как ты молишься, вопрос лишь в качестве. Я наблюдаю за тобой столько лет! Дважды в день ты шёл в храм и возвращался точно таким же! Так что же, молитва не действует?

Нет, что-то здесь не так! Завтра мой день рождения. Я пойду в храм и сделаю всё, что будет в моих силах. Я постараюсь вложить всего себя, всю свою душу. Я помолюсь только однажды — но я ничего не оставлю внутри. Я постараюсь полностью войти в это — но только однажды. Уж если что-то должно произойти, оно произойдёт. Если же ничего, то на этом я закончу. И зачем тогда идти опять, раз в этом не будет никакой пользы? Тогда это просто бессмысленно!» Отец его рассмеялся и сказал: «Господи, ну и дурак! А ещё слывет за учёнейшего человека! Да молиться нужно целые жизни подряд, чтобы что-то произошло! Ну да Бог с тобой, да просветит Он мозги твои! Давай, давай! Посмотрим, что у тебя получится!»

Бхаттоджи пошёл в храм и больше не вернулся. Он умер. Лишь единожды молясь перед Божеством храма, он умер. Он действительно целиком вошёл в это — и не осталось ничего.