Словно мячик отскочил Ромка от земли. Перекувыркнулся, шлёпнулся, снова подпрыгнул.

— Ой-ля-ля! Тра-ля-ля! Очень мягкая земля. Мягче пуха. Мягчеваты. Шевелись, вставай, ребята.

Вскочил Артос. Наморщил нос.

— Апчхи!

— Нельзя ли потише, — проворчал недовольно Фомка. Ворчуна Артос — за лапу. А Артоса Ромка сцапал. Фомка Ромку — за усы. Разыгрались резво псы.

Скачут кругом. Друг за другом. А потом — кувыркам.

А когда устали, хороводом встали. И горластый Ромка затянул громко:

Мы — весёлые собаки И совсем не забияки, Между нами ссор и драки Не бывает никогда…

Артос и Фомка подхватили песню:

Тут какая-то сила разом всю компанию оторвала от земли и забросила в канаву.

— Что такое? — изумился Ромка, поджимая ушибленную лапу.

Кто это нас? — забубнил Фомка, складывая хвост вопросительным знаком.

Где этот нахал? — грозно прорычал Артос.

Б-бе-е, — донёсся надтреснутый тягучий голос. — Я тут.

Из кустов высунулась козлиная голова. Со злыми глазами. С острыми рогами.

Потом показались большие отточенные копыта. И наконец вышел Козёл.

Был он рослый, но кургузый. Длинноногий. Толстопузый. Непричёсан. Неумыт. Шерсть сосульками висит.

Кто обозвал меня нахалом? — Козёл гневно колупнул землю копытом.

Я! — отважно крикнул Артос и цап зубами Козла за ухо.

И я! — гаркнул Ромка, прыгая Козлу на спину.

Я не обзывал, но всё равно, — пробурчал Фомка, налетая на Козла сбоку.

А Козёл взбрыкнул ногами. А Козёл тряхнул рогами.

И друзья с него посыпались будто сухие листья с дерева.

Ромка — усами в кочку. Фомка — боком об урну. Артос — головой о берёзу.

Не успели они шишки пощупать, царапины зализать, а Козёл снова рога нацелил.

— Бежим… — еле вымолвил Ромка.

И со всех собачьих ног друзья пустились наутёк. Козёл — за ними.

Вот-вот догонит. Острым рогом проколет. Копытом пронзит. Поджал хвост Ромка и мчится вприпрыжку.

Следом Фомка улепётывает. Лапы быстрей велосипедных спиц мелькают.

Последним Артос скачет. На бегу Козлу зубы кажет.

А Козёл того пуще ярится. Грозно блеет да громко грозится:

— Быть вам битым! Быть вам битым! Догоню — прибью копытом. Острым рогом проколю, если только догоню!

Перемахивая через кусты, перелетая через клумбы, они миновали сквер и выкатились на середину улицы. И понеслись по ней навстречу потоку автомобилей, трамваев, троллейбусов.

Завизжали, заскрипели тормоза.

Загудели тревожно автобусы.

Зазвенели рассерженно трамваи.

Загукали возмущённо троллейбусы.

Закричали водители.

Замахал руками, засвистел разгневанный милиционер.

А псы несутся — уши трясутся.

Следом Козёл мчит — искры из-под копыт.

Тут из-за поворота. На полной скорости. Прямо на них — АВТОМОБИЛЬ.

Ромка, Фомка и Артос прошмыгнули меж колёс. А Козёл — в автомобиль… Трах рогами… Дым и пыль…

Едва глянув на Степана Ивановича, сразу почуял Ромка: что-то случилось. И не ошибся.

Усадил хозяин Ромку на колени. Поглаживая, сказал:

— Уезжаю я, Ромка. Надолго. На всё лето. К нефтяникам. На Самотлор. Надо им помочь трубу строить. Чтобы нефть по нейоттуда сюда текла. Понял?

Ромка внимательно и насторожённо засматривал человеку в глаза. Топорщил уши-лопушки. Вертел головой с боку на бок. Но ничего не понимал, кроме одного: хозяин уходит из дому.

Не знал Ромка, что такое Самотлор и где он находится. Не понимал, какую и как это можно строить трубу и отчего по ней потечёт нефть с Самотлора. Да и что такое нефть — пёс не имел ни малейшего представления. Зачем ему это? Главное — Степан Иванович покидал его. Надолго.

Затих Ромка, загрустил. Хвост уныло опустил. Голову понурил. Брови принахмурил. И на Ромкины глаза навернулась вдруг слеза.

— Не грусти. — Растроганный Степан Иванович потрепал Ромкупо шее, почесал за ушами. — Не навовсе расстаёмся. Да и не одинты останешься. Здесь пока поживёт мой племянник Витя. Парнишканеплохой. Не обидит.

Поцеловал Ромку в чёрный бархатный нос. И ушёл.

И остался Ромка с Витей.

И сразу начались у Ромки неприятности.

Задумал Витя выдрессировать Ромку так, чтоб можно было перед друзьями похвастаться. Целый день командует:

Ромка, ко мне!

Ромка, сидеть!

Ромка, лежать!

Столько разных команд понапридумывал, что от них у Ромки стала голова кружиться и бессонница началась.

Чего только Витя не заставлял делать Ромку! И тапочки принести. И кепку подать. И на задних лапах ходить. Зато забывал вовремя покормить да налить в чашку свежей воды.

И на прогулку Ромку одного не пускал, не давал ему с Фомкой и Артосом поиграть. А водил по двору на поводке. И всё командовал, командовал. Изображал перед мальчишками Ромкиного укротителя и повелителя.

Начал Ромка хиреть. Перестал играть и петь. Ничего ему не мило. Бродит скучный и унылый. Необласкан, неоглажен, не расчёсан вовсе даже.

А Витя знай себе кричал на Ромку, даже шлёпал его иногда. И однажды злой мальчишка придумал такую штуку…

Ромка понуро лежал на диване, вспоминая недавнее житьё своё со Степаном Ивановичем. И такая щемящая грусть накатила на Ромку, что он непроизвольно всхлипнул и закрыл глаза лапами.

Закрыл и сразу уснул. И тут же увидел во сне Степана Ивановича. Тот посадил Ромку на колени, гладил его, причёсывал. А от рук, как всегда, пахло машиной.

Ромка шевелил ноздрями и блаженно улыбался во сне.

Вдруг будто бомба разорвалась — громыхнул сердитый Витин голос:

— Ромка, ко мне!

Как ошпаренный вскочил Ромка. Пошарил глазами по сторонам — никого. «Почудилось», — решил и снова прилёг было. Но опять Витин голос:

— Ромка, ко мне! Кому говорят!

Спрыгнул Ромка с дивана. Обежал комнату. Заглянул под стол. Сбегал на кухню. Нигде нет Вити. А голос опять как загремел:

— Ты что, не слышишь, негодяй? Ко мне!

Долетал Витин голос откуда-то сверху, вроде как бы со стола.

Вскочил Ромка на диван. Глянул на стол. Никакого Вити там не было. Только белая коробочка лежала. «Что за диво?»—подумал Ромка. И тут белая коробочка как крикнет Витиным голосом:

— Ромка, лежать! Быстро! Лежать!

Скакнул Ромка с дивана на стол. Подошёл к говорящей белой коробочке. Понюхал. А коробка опять выкрикнула команду Витиным голосом.

«Ну уж. Нет уж. Это уж совсем уж никуда!» — разгневался Ромка. Подтолкнул коробку носом — и та кувырком на пол. Раскололась. Развалилась. И умолкла.

А на пороге Витя показался.

— Ты разбил мой новый магнитофон! — закричал он. — Негодяй! Я тебя…

Ромка на пол скок-поскок и стрелою за порог. Только белый хвост мелькнул.