Потом он повел свой утомленный легион в обход битвы.

Нерон прошел позади линии римлян, по дороге, чтобы выйти на фланге в тылу тяжеловооруженного войска Гасдрубала. Его легион все еще был цел и невредим. Это оказало решающее влияние на рукопашную схватку усталых людей.

Когда его ряды дрогнули, Гасдрубал подскакал к своим воинам, чтобы поднять их дух, и был убит. После этого дисциплинированные римляне глубоко продвинулись в сторону оставшейся без руководителя группы союзников. Галлы, мало пострадавшие, ушли, а подкрепление повернуло назад вместе с беглецами. Среди испано-африканцев были уцелевшие, но не оказалось никого, кто смог бы занять место Гасдрубала. Его армия прекратила свое существование. В карфагенском лагере легионы Ливия освободили 4500 римских пленных. Римская армия тяжело пострадала, но все еще оставалась боеспособной и воодушевленной своей неожиданной победой.

В ту ночь Клавдий Нерон повел свой легион на юг. Через шесть дней поразительного похода (210 миль) он снова вернулся в свой лагерь у реки Офид. Он шел с такой скоростью, что жители деревень вдоль его маршрута ничего не знали до его прихода о происшедшем сражении.

На римском Форуме сенат заседал от рассвета до заката. Граждане приходили и уходили, толпились у трибун и храмов, ловя каждое слово, поступающее с фронтов сражения.

«Появились смутные слухи о том, что два всадника из города Нарния появились возле Умбрских ворот с сообщением о том, что враг разбит наголову. Сначала никто в это не поверил. Но тут прибыло письмо от Луция Манлия, касающееся новости, принесенной всадниками из Нарнии. Это письмо было доставлено через Форум в курию. Люди в таком нетерпении и беспорядке бросились туда, что гонец никак не мог приблизиться к дверям курии. Вдруг пронесся слух о том, что всадники сами приближаются к городу. Люди всех возрастов бросились бежать, чтобы увидеть все своими глазами и услышать своими ушами радостную новость. Толпа устремилась к Мульвиеву мосту… Поскольку консулы Марк Ливий и Гай Клавдий [Нерон] уцелели вместе со своими армиями И уничтожили вражеских лидеров с их легионами, сенат объявил трехдневное благодарственное моление».

Как только Нерон снова занял свой лагерь на берегу Офида, он распорядился, чтобы «голова Гасдрубала, которую он принес с собой и тщательно хранил, была подброшена к вражеской сторожевой заставе. И чтобы закованные в цепи африканские пленники были выставлены на обозрение врагов. Больше того, двоих из них следовало освободить от цепей и послать к Ганнибалу, чтобы они рассказали ему о случившемся».

Все было сделано так, как он приказывал.

Двум консулам по их возвращении в Рим была устроена торжественная встреча. Потом сенат распорядился, чтобы Этрурия и Умбрия были очищены от тех, кто оказывал помощь любого рода Гасдрубалу.

Ликование в Риме продолжалось многие месяцы. Люди слышали, что Ганнибал, сын Гамилькара, получил голову своего брата и сразу увел свои войска с Офида. Забрав с собой многих луканийцев, он освободил залив Таранто до самого Метапонта и ушел в горы Бруттии. Здесь, на границе Италии, он стал ждать. Никто не решился атаковать его.

«Римляне не стали также и провоцировать его, пока он бездействовал, — так они верили в силы одного этого человека, вокруг которого все рушилось».

Впервые с тех пор, как двенадцать лет назад он покинул Новый Карфаген, Ганнибал упустил инициативу в великой войне. Наверное, он с иронией думал о том, что его враги с их огромными силами в Италии не делают никаких попыток выступить против него. Правда, он не позволил им понять, насколько слабыми стали его собственные войска. Уцелел лишь костяк его итальянской армии да вдобавок немного луканийских крестьян, греческих моряков, римских дезертиров и неотесанных бруттийских горцев. Вероятно, единственной защитой ему служило овеянное невероятными легендами его имя.

В этой оконечности Италии он все еще удерживал более крупные владения, чем сам Карфаген. У него были порты, хотя и очень небольшие, в Локрах и Кротоне, вблизи прекрасного храма на мысе Лациний. Он имел достаточно продовольствия для своих людей и даже запас серебра для их нужд. Ганнибал неизбежно должен был размышлять, следует ли ему сесть на корабль и попытаться по морю добраться до Африки и Испании, куда были направлены сейчас его мысли. Возможно, ощущение фатальности после смерти Гасдрубала заставляло его ждать боя на своих холмах. Вероятно, ему был ясен тот суровый факт, что, если он уйдет из Бруттия, его армия распадется, в то время как в Испании Магон и другие карфагенские военачальники получали из Карфагена подкрепление живой силой и кораблями. И почти наверняка он ожидал, что римские консулы обрушатся со всей своей силой на его последние владения. Как карфагенянин, он жаждал отомстить за пренебрежительно выброшенную голову Гасдрубала.

Весь следующий год новости, которые он получал понемногу от приходящих кораблей, усугубляли его тревогу. После сбора урожая конвой судов с зерном из Испании положил конец голоду на реке Тибр. Поля Лациума снова начали возделывать. Отпущенные с флотов команды судов снова возвращались к земледелию.

На другом побережье Адриатики царь Македонии почувствовал перемену судьбы и заключил мир с этолийцами, приспешниками Рима. Это положило конец короткому альянсу Карфагена с Сиракузами и Македонией. («Если вы побеждены, даже ваши друзья бросят вас».)

И тут произошло страшное поражение в Испании. Под Илипой Магон и карфагенские военачальники, в их числе нумидиец Масинисса, мобилизовали все свои огромные силы в битве с молодым римским проконсулом. Во время боя Сципион переместил свои ряды, чтобы врезаться во фланги карфагенян и погнать их остатки к берегу океана. Последней опорой оставался Гадес, а Ганнибал знал, что его жители, как и македонцы, не станут поддерживать Карфаген в случае необходимости. Вот если бы он мог оказаться под Илипой до начала этого сражения!

Гадес стал заигрывать со Сципионом, и римляне вошли в город. Древний Гадес, подобно Таренту, открыл свои ворота властителям, которые никогда из него не уйдут.

Часть иберов и кельтиберов начала сопротивляться, но было уже слишком поздно. Индибил вырвался от римлян, но быстро был настигнут. Затерянная в горах крепость иллургов сопротивлялась римской осадной технике, и ее мужчины и женщины погибли на улицах от мечей легионеров. Город Астапа сгорел вместе с жителями. Ганнибал хорошо знал их. Кастулон, семейная цитадель его жены, сдался. Далеко на севере илергеты и эдетане грабили римские припасы. Легионы Сципиона согнали их в долину и изрубили в куски.

Сципион добивался подчинения силой страха. Испанские военные отряды вместе с ним боролись против своих феодальных недругов. Сципион вознаградил их всех. Но со своими собственными людьми он мог быть беспощаден. За рекой Эбро один из легионов взбунтовался против своего командования. Сципион вызвал к себе в Новый Карфаген 35 зачинщиков. Там они были окружены его легионерами и до смерти забиты плетьми у позорных столбов.

В новом году римляне затеяли смертельные игры в Новом Карфагене. Гладиаторы, владеющие мечом, вышли на арену, изображая сражение во имя бога войны. После того как пантомима закончилась, кровь на арене была смыта, и на ее месте зажжены благовония.

Ганнибал с грустью размышлял о молодом Сципионе, который так напоминал Фабия и в то же время не был похож на него. Как бы там ни было, но Сципион добился полного господства над Испанией. Власть семьи Баркидов закончилась через тридцать с небольшим лет.

Магон уцелел. Он учинил расправу над некоторыми судьями Гадеса. Потом с несколькими кораблями и 2000 сторонников вышел в залив и неожиданно подошел к Новому Карфагену с моря. Теряя силы, он пошел под парусами на Питиусские острова и остров Минора, чтобы завербовать гам людей, как они планировали с Гасдрубалом. Из Кротона Ганнибал отправил послание в Карфаген, сообщив, что Магон высадился на Лигурийском побережье, чтобы возглавить там сопротивление и не дать легионам занять рубеж реки По.