Темар подмигнул девушке.

— Тебе нужно изображать наставницу только ради того, чтобы твоя сестра и Камарл могли побыть наедине?

Резиалла немного смутилась.

— Он говорил, что ты неглуп.

— Праздники всегда были подходящим временем для сватовства. — Темар улыбнулся, твердо глядя девушке в глаза, чтобы не уставиться на круглый вырез платья. Он уже позволил себе мгновенный взгляд на ложбинку меж грудей, где на золотых цепочках, покрытых белой эмалью и соединенных бриллиантовой застежкой, висел украшенный драгоценными камнями лебедь, обхвативший крылами великолепную жемчужину.

— О, помолвка состоялась еще в Равноденствие, но они будут не просто достойной парой. — Резиалла подняла веер и пригладила белоснежные перья, зажатые в золотой рукоятке, на которой пламенели огненно-красные агаты. — Ирианна обожает Камарла еще с тех пор, как мы ходили в коротких юбочках и с распущенными волосами.

— С тех пор, как он катался с ней по коридорам? — рискнул предположить Темар.

Резиалла засмеялась.

— Он рассказал тебе об этом? Да, и делился с ней сластями, и утешал из-за погибших птиц… и безжалостно дразнил из-за ее никудышного пения.

— Ну и когда будет свадьба? — спросил Темар из праздного любопытства.

— Думаю, мама как раз сейчас об этом договаривается, но она сохранит все в тайне до самой последней минуты. — Барышня пожала плечами.

Юношу это озадачило.

— Зачем?

Резиалла посмотрела на него искоса.

— Чтобы нас не осаждали всякие просители, которые считают, что брак дает им право на какую-то подачку от Имени. Пришлось бы потратить небольшое состояние, чтобы они не взбунтовались.

Выходит, знать больше не празднует свадьбы, награждая своих верных арендаторов пирами и подарками. Чтобы скрыть презрение, Темар отвернулся, и в этот момент двустворчатая дверь открылась, впуская горсть богато одетых юношей и девушек.

Резиалла коснулась его руки.

— Знаешь, ты мог бы намекнуть Камарлу, что Ирианна — взрослая женщина. Она грозится позировать мастеру Джерлаху, если Камарл ее хотя бы не поцелует.

Ее смех, восторженный, шокирующий, явно дал понять Темару, что от него ждут ответа. К сожалению, юноша представления не имел, каким должен быть ответ.

— Это его проймет?

— Ты не знаком с творчеством Джерлаха? — Резиалла слегка покраснела. — Конечно, не знаком. — Она повела Темара к самому дальнему уголку галереи. — Это одна из его работ, наша мать в образе Халкарион. Написано в аллегорическом стиле.

У Темара отвисла челюсть. Он не мог решить, что его больше потрясло: что какая-то женщина оказалась столь нечестивой, дабы заказать свой портрет в образе богини, или то, что она позировала в прозрачных газах, небрежно скрепленных на одном плече, оставляя одну восхитительную грудь обнаженной и запечатленной художником во всех интимных подробностях.

— Чудная работа, не правда ли? — восхищенно сказала Резиалла. — Но с мамой случится истерика, если Ирианна станет позировать до того, как выйдет замуж.

Как он сможет встретиться с этой госпожой Тор Канселин, не умирая от смущения? Темар поспешно отвернулся, намереваясь найти что-то более знакомое, и с радостью кинулся к семейке небольших картин, висевших на противоположной стене.

— Это больше похоже на то, что я помню, — пробормотал он.

Резиалла поморщилась, глядя на застывшие официальные фигуры.

— Мы считаем этот стиль очень старомодным. — Ее попытка выдать свое мнение за научную трактовку оказалась столь же безжизненной, как эти плоские лица на древних портретах. — Но не у каждой семьи есть полотна, написанные еще до Хаоса, поэтому мы держим их на выставке.

Неловкое молчание повисло в воздухе, пока лакей не прервал его звучным объявлением:

— Эсквайр Файрон Ден Таснет и барышня Дриа Тор Силарр.

Резиалла скользнула взглядом по девушке, и та посмотрела в ответ с жадным любопытством.

Испугавшись, что с двумя барышнями ему не справиться, Темар поспешил начать разговор, чтобы опередить представления.

— Так как мы перепрыгнули от этих к той? — Он неопределенно махнул рукой в сторону скандальной картины.

Резиалла неуверенно улыбнулась.

— Конечно, вкусы менялись постепенно. Эти старые стили, фигура на пустом фоне — они должны были передавать силу, присутствие духа и власть, не правда ли? — Девушка явно повторяла то, что вдолбил ей учитель.

Темар передернул плечами.

— Думаю, да. — Он никогда об этом не задумывался, но ведь раньше не было никакой разницы, на что смотреть.

Резиалла пошла по галерее к другим маленьким холстам.

— Эти написаны сразу после Хаоса. — Она заметно оживилась. — Это сьер Д'Олбриот, его кузина была женой Канселина Благочестивого. Поза старая, но посмотри на карту под его ногами. Это Тормейл, освещенный солнцем, как символ надежды и возрождения, тогда как потерянные провинции все еще остаются в тени.

Темар разглядывал зловещую темноту за торжественной фигурой. Единственный яркий луч разрывал тучи, золотя их края.

— Понятно, — вежливо промолвил он.

Резиалла улыбнулась и с облегчением вздохнула.

— Когда фон пустой, люди выглядят более естественно.

Они медленно пошли вдоль зала и остановились перед портретом мужчины с ввалившимися глазами и расчесанной надвое седой бородой, в плаще с капюшоном довольно странной формы.

— Посмотри, что он держит, — сказала девушка.

Темар стал послушно изучать окованную серебром палку в руках старика.

— И что это означает?..

Резиалла слегка растерялась. 

— Это жезл Распорядителя.

— Ну конечно.

Темар надеялся, что его слова прозвучали хоть немного убедительно. Надо не забыть спросить Камарла, что, во имя Сэдрина, это такое. Нет, он спросит Райшеда. Юноша посмотрел на давно умершего старика и понял вдруг, что прадед этого угрюмого старца даже еще не родился, когда Темар оставил позади Тормейл.

Они продолжали неспешный обход. Резиалла ограничивалась уклончивыми замечаниями, а юноша не смел высказывать собственное мнение. Лакей принес хрустальные бокалы с искрящимся вином, что дало обоим повод для молчания.

Постепенно зал наполнялся гостями. В основном это были сверстники Резиаллы, но Темар заметил и несколько пожилых дам в атласных платьях, от шеи до подола покрытых кружевом. Резиалла выразительно поглядывала на своих подруг, поэтому Темар уставился на картины, чтобы не встречаться с ней глазами. Вот как разумная одежда превратилась в этот нелепый наряд, подумал он, как удлинялись куртки и становились все более широкого покроя. По крайней мере его не разбудили в эпоху той забавной моды, усмехнулся юноша, глазея на обрюзгшего мужчину в курточке с рукавами-буфами, сквозь прорези которых, сколотые застежками из драгоценных камней, виднелась ткань рубахи. И если бриджи стали слишком облегающими, на вкус Темара, они были все же лучше, чем эти мешковатые штаны со множеством оборок, которые стали проклятием какого-то из прошлых поколений.

— Тиадар, урожденная Тор Канселин, которая вышла замуж в Дом Д'Олбриотов девять поколений назад.

Резиалла начинает скучать, понял юноша. Он рассматривал картину, отчаянно силясь сказать о ней что-то умное.

— Тот лебедь! — Темар уставился на лебедя, приколотого к фестончатому вырезу платья изображенной на портрете дамы и тщательно выписанного вплоть до мельчайших деталей. — Это тот самый, что на тебе, верно?

— О да, — подтвердила Резиалла, коснувшись его пальцем, и в ее голосе проскользнуло самодовольство. — Он вернулся в наш Дом с дочерью в следующем поколении. Это фамильная вещь Тор Канселинов эпохи Модрикала. Она есть на всех портретах.

— И много драгоценностей передается из поколения в поколение? Считается обязательным изображать их на портретах? — Темар наклонился, чтобы лучше рассмотреть лебедя, но вовремя опомнился.

— Да, — манерно ответила Резиалла. — Те, кого недавно пожаловали дворянством, покупают украшения и разбивают их для новых оправ, но приличные семьи с должным почтением относятся к истории.