— Что тебе подать? — Веснушчатая девчушка заправила за ухо каштановую прядку и вытерла руки о грубый передник.

— Хлеб, ветчину, фрукты, какие остались, и положи в настой побольше белой амеллы. — Я улыбнулся девочке.

— Чтобы не зевать весь день? — хихикнула она, накладывая мне еду из корзин и тарелок.

— Когда я вчера вернулся, как раз било полночь, — признался я.

— Надеюсь, она того стоила, — поддразнила девчушка, внезапно показавшись старше своих лет.

— И тебе хорошего праздника, — парировал я.

Девчушка засмеялась.

— Он начнется, как только я отработаю свою смену и вытащу бальные туфли.

С улыбкой потягивая настой и морщась от горечи, я нашел место в самом конце одного из столов. Несколько служанок и лакеев поглядели на меня, по вернулись к более интересному занятию — обмену сплетнями с приезжими слугами. Я знал многих, хоть и не помнил их имена, а нескольких незнакомцев сопровождали местные слуги. Управляющий мессира явно не хотел, чтобы плавный ход работы в его хозяйстве был нарушен каким-то камердинером, который не знает, куда идти за горячей водой или как найти прачечную.

Первое письмо снова было от Мисталя: он желал знать, где я пропадал вчера; поэтому я отложил его, дабы воздать должное соленой, жирной, хорошо прокопченной ветчине на мягком белом хлебе, только что вынутом из печи. На втором письме вместо адреса стояло только мое имя, написанное корявыми буквами. Я сломал уродливую лепешку сургуча, на котором пе было никаких знаков, и, смакуя душистую сладость спелой сливы, развернул единственный листок.

— Зубы Даста, это еще что такое? — Я был до того поражен, что заговорил вслух.

— Что? — Девушка рядом со мной повернулась, прервав обсуждение южной моды со служанкой из Леквезина. — Ты что-то хотел, Райшед?

— Нет, Мернис, прости, хорошего тебе праздника. — Я улыбнулся ей со всем добродушием, на какое был способен после этой ночи. — Ты не знаешь, подносы с завтраком уже отправили наверх?

— Когда я спускалась, коридорные их как раз несли, — кивнула Мернис. — Ты должен пасти молодого Д'Алсеннена, да? Вчера, как я слышала, ты не очень преуспел?

Мернис не хотела меня обидеть, ей просто было любопытно, но я не собирался ничего говорить, дабы она не побежала сплетничать с подругами внутри Дома и за его пределами.

— Ты не знаешь, он проснулся? — Я вытер липкие руки об аккуратно заштопанную салфетку и сунул письма за пазуху.

— Я видел, барышня Тор Арриал входила к нему, — отозвался парень, сидевший немного дальше за столом, кажется, ученик портного.

— Большое спасибо.

Теперь уже все на этом конце длинного стола взирали на меня с живым интересом, поэтому я с вежливой улыбкой направился к черной лестнице. Там не настилали ковров, лишь простые половики смягчали покрытые лаком дубовые доски, и голые стены были выкрашены в желтый цвет. Шагая через ступеньку, я быстро поднялся на третий этаж. Нынче утром перед дверью Темара не было пажа, зато сидел молодой присягнувший, достаточно польщенный этим заданием, чтобы не тосковать по веселью, которое он пропускает.

— Привет, Верд, — кивнул я ему. — Кто-нибудь спрашивал о Д'Алсеннене?

Он пожал плечами.

— Только несколько служанок, которые всякий раз находили повод, чтобы побездельничать.

— Или пококетничать, — ухмыльнулся я. — Если кто-то начнет здесь вынюхивать, не ерошь их перья, но постарайся узнать имена.

Темные глаза Верда проницательно смотрели из-под набрякших век.

— А что мне им говорить?

— Просто с сомнением качай головой, — посоветовал я. — И смотри, обрадует их это или нет.

Я постучал в дверь и, услышав приглушенный отклик, взялся за позолоченную ручку. Темар возлежал на груде подушек в громоздкой кровати, старомодной и поражающей своей монументальностью. Балдахин и полог из алого с кремовым штофа поддерживались резными столбами, которые сочетались с резной деревянной спинкой в изголовье. Когда я вошел, юноша неловко сел, сдвинув на край поднос с остатками завтрака.

— Когда я смогу одеться? — Он досадливо скривился, немного смешной в ночной рубахе с оборками.

— Когда я решу, что ты здоров, — последовал категорический ответ барышни Тор Арриал, сидевшей у окна. Этим утром на ней было строгое лиловое платье, но волосы покрывала серебряная филигранная сетка, от чего ее суровый облик приобрел некоторую элегантность.

— Райшед, скажи им, чтобы выпустили меня из кровати, — взмолился Темар. Его ужасный синяк заметно побледнел, но под глазом еще оставались темные пятна.

Я повернулся к Авиле.

— Как он?

Лечение — ее рук дело, поэтому ей лучше знать.

— Неплохо, — ответила барышня, немного подумав.

— Я могу встать? — спросил Темар.

— Ты потерял слишком много крови, — жестко отрезала Авила, — и не должен напрягаться еще хотя бы один день.

— Чтобы встать с постели, мне не нужно напрягаться, — возразил юноша. — И я не могу просидеть здесь полпраздника. Через горсть дней все влиятельные Имена уедут в свои поместья, где более чистая вода и прохладный воздух. Мне нужно увидеться с людьми!

Но Авилу криком не запугаешь.

— Если ты сегодня надорвешься, то будешь лежать пластом еще три дня, — непререкаемо ответила барышня. — Каким образом это поможет нам вернуть недостающие артефакты?

— Поспешность Талагрина — подарок Полдриону, — машинально обронил я.

Оба тупо посмотрели на меня.

— Как говорится, поспешишь — людей насмешишь. Ну да не важно. Сидя в постели, ты чувствуешь себя здоровым, Темар, но с травмами головы шутить нельзя. На тренировках я видел достаточно новичков, валявшихся без сознания, поэтому знаю, что говорю. Как твоя рана? Ты должен чувствовать ее при каждом вдохе.

— Авила залечила ее Высшим Искусством, — с презрением бросил Темар. — Она только что сняла швы.

— А-а. — Я не знал, что на это сказать.

— Но мы не хотим, чтобы еще один клинок пустил мои усилия коту под хвост, — ядовито заметила Авила. — Ты вчера выследил нападавшего, Райшед?

— Нет. — Я покачал головой. — Все присягнувшие Д'Олбриоту и каждому второму Имени, которое нам чем-то обязано, продолжат охоту, но пока мы не нападем на след, ты не должен покидать резиденцию, Темар. Во всяком случае — не сегодня.

— Ты нашел в городе какие-нибудь следы эльетиммов? — спросила барышня Тор Арриал.

— Никаких. — Я снова покачал головой. — И Дастеннин будь моим свидетелем, я искал. А вы почувствовали, что кто-то еще творит Высшее Искусство?

— Нет, — ответила барышня. — Но я продолжу свои попытки.

Темар надулся и хотел что-то сказать, но спасовал под стальным взглядом Авилы.

Я вытащил из-за пазухи письмо.

— Еще одна плохая новость. Теперь кто-то хочет воткнуть нож в меня. Кто бы за этим ни стоял, Темар — не единственная их мишень.

Авила первой оправилась от изумления.

— Объяснись.

— Это вызов. — Я развернул анонимное письмо и прочел вслух жирно напечатанное объявление: — «Да будет известно всем, присягнувшим на службу принцам Тормейла, что Райшед Татель, бывший присягнувший Д'Олбриоту, а ныне — избранный, в знак уважения к Имени готов доказать свое достоинство мечом, дубинкой и кинжалом. Согласно обычаю, он встретит всех желающих в официальном бою в полдень Солнцестояния на учебной площадке когорты Д'Олбриота». — Я тщательно сложил листок по сгибам. — Как видите, по форме все правильно. Единственная погрешность в том, что я не объявлял испытания.

— Прости, но я не понимаю, — раздраженно сказала Авила.

— В ваше время формирование когорты было необычным событием, не так ли? В случае необходимости на службу призывали арендаторов?

Оба медленно кивнули. 

— Ну а во время Хаоса знать нуждалась в постоянных отрядах, чтобы защищать свой народ и свою собственность. Тогда и появились первые присягнувшие— солдаты, поступившие на службу Домам. К концу эпохи Канселинов создалась официальная структура, которой мы пользуемся и поныне. Нижняя ступень — признанные. Они носят мундир Дома и если докажут свою надежность, сьер предложит им собственную клятву, а они в ответ дадут клятву ему. Присягнувшие носят амулет как символ этих клятв. Для отличившихся существует продвижение к избранному, а на вершине лестницы стоят испытанные — те несколько человек, что пользуются наибольшим уважением сьера и его назначенного.