— Могу я…? — Она недвусмысленно шагнула к первой же полке.

— Это просто книги, Габриэль. Они созданы для того, чтобы их брали в руки, листали и читали.

Его слова еще не смолкли, а Эль уже потянулась к коричневому тому в замшевой обертке с золотыми потертыми буквами. Джейн Остин, «Грозовой перевал» — историю, которую она перечитывала до неприличия много раз. Открыла книгу наугад и вслух прочла несколько строк, потом закрыла — и закончила абзац по памяти.

Потом была еще одна книга, и еще, и еще, пока Эль не почувствовала себя Алисой из известной сказки, которая увлеклась белым кроликом — и потеряла реальность. Она выглянула из-за полки, полностью отданной во власть английской литературе двадцатого века, поискала глазами Максимилиана.

Тот стоял у стола и терпеливо ждал, когда она насытится. Конечно, за десять минут или даже за час, этого нельзя было сделать, но если бы кто-то спросил, существует ли рай на земле, то она без сомнения назвала бы его библиотекой Максимилиана Ван Дорта.

— Я хотел извиниться за свою вчерашнюю грубость, — сказал Максимилиан, когда она как раз тянулась к томику Ремарка.

И хоть во фразе не было и тени раскаяния или сожаления, она повергла Эль в шок. Максимилиан ванн Дорт, миллионер, человек, который знает, что такое верхушка мира — и вдруг извиняется перед девчонкой из замызганного трейлера? Это стоило того, чтобы отложить «Прощай, оружие!» и выглянуть из засады книжных шкафов.

Мужчина подошел к ней, молча вручил красивую картонную коробку, украшенную розой из шелковых лент. Название ни о чем Эль не говорило, но что бы там ни было, оно наверняка было способно ее удивить.

— Она не кусается, Габриэль. Открой.

Эль подошла к столу — еще одному произведению плотницкого мастерства — водрузила подарок со всей возможной осторожностью и нехотя потянула за кончики шелкового цветка. Роза «распустилась», превратилась в невесомую пену. Эль сняла крышку, чувствуя себя едва ли не открывающим новый континент Колумбом. Внутри были… конфеты. В стильных красных, синих и белых обертках, переложенные мягкими картонными решетками и украшенные точно такими же миниатюрными шелковыми розами.

— Вспомнил, что ты любишь шоколад, — сказал Макс.

— Люблю, — деревянным языком зачем-то подтвердила она. Перевела взгляд на конфеты — и снова на мужчину. — Уверен, что это можно есть?

— Намекаешь, что я пытаюсь тебя отравить?

— Нет, я… — Она поймала его едва сдерживаемую улыбку и поддалась желанию улыбнуться в ответ. — Имела в виду, что они выглядят, как неприкосновенный музейный экспонат.

— Надеюсь, на вкус получше, чем маринованный палец фараона.

Теперь уже Эль не сдержала смешок. Макс выудил конфету из белой обертки, протянул сладость Эль. Она пыталась сфокусировать внимание на золотых вензелях поверх глянцевой поверхности молочного шоколада, но мужчина гипнотизировал ее, будто магнит. Она пыталась сопротивляться искушению, но не могла заставить себя даже отодвинуться. И, повинуясь яркому обжигающему импульсу, откусила от конфеты прямо из его рук. Шоколад тут же растаял на языке удивительным сливочно-миндальным вкусом. Максимилиан сглотнул: его кадык дернулся над фривольно расстегнутым воротничком, глаза ласкали ее губы.

«Прекрати, Эль, немедленно прекрати это», — увещала она себя, но голос рассудка стремительно растворялся в тянущей неге внизу живота.

Боже, да у нее трусики намокли!

Эль сжала колени, как будто боялась, что Максимилиан увидит стыдливое свидетельство ее желание даже сквозь шорты. Хотя, ее вспыхнувшие щеки и так выдали с головой каждую грань «взрослых» мыслей.

— Вкусно? — вкрадчиво поинтересовался он, и, не дав ей ответить, протолкнул между губ оставшийся кусочек.

Эль дождалась, пока сладость растает, облизнула губы, ни на мгновение не теряя зрительного контакта с его глазами.

— Очень, спасибо, — сказала осторожным шепотом.

— Рад, что тебе понравилось. — Максимилиан отступил, увиливая расстояние между ними на несколько шагов.

Только после этого Эль, наконец, смогла выдохнуть и переварить случившееся. Она в самом деле только что сделала все эти странные вещи?

«Сделала, потому что видела в каком-то идиотском фильме, — охотно подсказал внутренний голос. — Только там все выглядело соблазнительно, а ты вела себя как корова на льду».

— Как прошел ваш с Марго шопинг?

Макс, наконец, снял пиджак и, прислонившись к столу бедром, лениво закатывал рукава рубашки. И снова поглядывал на часы. Заговоренные ониу него что ли?

— Мне кажется, Марго осталась довольна.

— А ты?

— Я? — Этот мужчина что, всерьез думал, будто после всего услышанного, она согласиться купить хоть за его деньги хоть бусы за десять центов? — Я не люблю ходить по магазинам. Мне достаточно того, что у меня и так уже есть.

— Ты очень сильно лукавишь, Габриэль. — Кажется, Макс остался разочарован ее ответом. — Все женщины любят покупать новые наряды. Или новые кроссовки. Украшения, сумки, шубы, телефоны. Автомобили, в конце концов, — он ухмыльнулся. — Честно говоря, я рассчитывал, что вы хорошо проведете время.

— Мы его и провели хорошо.

На этот раз взгляд Макса вцепился в нее, словно голодный клещ. Эль стоило трудов не поддаться его магнетическому влиянию и не подвинуться ближе, чтобы снова, как заядлая наркоманка, насладиться запахом этого мужчины.

— Габриэль? — Максимилиан оставил недвусмысленную паузу.

— Ладно, — сдалась она. И потянулась за следующей конфетой. Внутри красной обертки на этот раз оказалась конфета из черного шоколада. Эль повертела ее в руках, но в рот отправить так и не решилась. Сперва права. — Марго была довольна, а я просто ходила с ней за компанию. Не представляю, что должно было случиться, чтобы после нашего разговора утром… я… ну в общем…

— Полагаю, я понял куда ты клонишь. — Макс нахмурился, снова сократил расстояние между ними и плотоядно уставился на конфету. И, не долго думая, прихватил слабость губами, как бы невзначай поцеловав пальцы Эль. Отстранился, чтобы оценить произведенный эффект. — Надеюсь, теперь мы все уладили?

Эль пришлось взять паузу, чтобы собраться с ответом. Невозможно трезво соображать, когда он действует на нее так агрессивно и со всех сторон. Нужно бы игнорировать эту сумасшедшую энергетику, но чем сильнее она противиться его притягательности, тем сильнее в ней вязнет. Не Максимилиан Ван Дорт, а какой-то зыбучий песок!

— За эти вкусности я бы и душу дьяволу продала, — попыталась пошутить она, остро ощущая жжение на коже в тех местах, где ее только что коснулись губы Макса.

— То есть, я продешевил?

— Если речь о том, чтоб снова наговорить мне гадостей, то — нет.

— Нельзя быть такой серьезной в восемнадцать, Габриэль, — посмеиваясь, укорил мужчина.

Ну вот и как с ним быть? Он то хмуриться, то улыбается, как Чеширский кот. Или, вот как сейчас, задумчиво изучает ее лицо с таким видом, будто собирается поохотиться. Самое правильное решение — убраться от него подальше. Закрыть разговор на позитивной ноте, пока они снова не наговорили друг другу неприятных вещей. Если Максимилиан за каждую оплошность будет расплачиваться сладостями, ей, чего доброго, в самом деле придется обновлять гардероб.

— Какого хрена ты творишь?!

Эль задержала дыхание, чтобы выдержать этот удар под дых от Марго. Та влетела в библиотеку, словно смерч, втиснулась между ними и грубо оттолкнула подругу от брата.

— Я спрашиваю — какого хрена ты себе позволяешь?! — Убедившись, что Эль достаточно далеко, Марго налетела на Макса с новыми силами.

Максимилиан перехватил ее занесенную для пощечины руку, резко и бесцеремонно отшвырнул. Когда сестра предприняла еще одну попытку, повторил тот же трюк, но на этот раз Марго не смогла сдержать болезненный вскрик.

— Успокоилась? — невозмутимо поинтересовался Макс.

— Ты придурок! Чертов садист! Извращенец! Педофил! — Грубости и непристойности сыпались из ее рта неиссякаемым потоком. — Мало тебе своих девок шлюшных трахать? Обязательно нужно поиметь еще и малолетку? Или тебе на старости лет целки захотелось?!