Сара испытывала странное неудобство, входя в коттедж «Жимолость», и она винила в этом Джеррета Брента. Она уверяла себя, что он только пробовал, насколько далеко можно зайти, утверждая, что коттедж куплен им, что, конечно, было ложью. Но он был так убедителен… Может быть, в его словах есть доля правды? Возможно, он действительно был знаком с ее бабушкой; возможно, он действительно однажды предложил ей продать дом, возможно… Но завещание! Оно ведь несомненно доказывало… Так где же, где оно?!

Входная дверь вела прямо в гостиную. Сара открыла ее и вошла в другой мир. Чувство озабоченности сначала перемешалось с нахлынувшим прекрасным прошлым, а потом, стушевавшись, отступило. Все оставалось таким же, каким она помнила: немного пыльно, но родные запахи, ветви жимолости, шуршащие о стекло… А бабушка Лиззи… Она только что вышла. Ненадолго.

Это была удобная, уютная комната. Мебель обтянута традиционным ситцем, много бронзы, которая нуждалась в чистке, масса картин, украшений и салфеток — обычные безделушки, которые годами собирают престарелые дамы и которые напоминают им об ушедшем. И, наконец, вещь, вызывающая наиболее жгучую печаль, — кресло-качалка ее бабушки.

Сара почувствовала, как слезы выступили на глазах, губы скорбно искривились, воспоминания нахлынули на нее. Она провела здесь так много счастливых часов. Бабушка читала ей, ворчала на нее, любила, целовала, купала, кормила, расчесывала волосы. Когда Сара стала старше, она выслушивала ее подростковые проблемы, давала советы, никогда не поучала и всегда понимала.

Мать Сары была очень строга и вечно занята, и поэтому Сара никогда не могла поговорить с ней по душам. Она всегда обращалась к бабушке Лиззи. И сейчас в этом доме душа взывала к ней, но ей отвечали молчание и пустота.

Что же, от слез мало толку, ей нужно было звонить матери, чтобы разобраться с Джерретом Брентом. Она мысленно выпрямилась, сбрасывая пригнувший ее груз памяти. К ее ужасу, телефонная линия молчала, а когда она попыталась включить свет, оказалось, что электричества тоже не было. Вообще-то это было неудивительно: коттедж несколько месяцев стоял пустым. Но нет, хватит наивностей, которые не раз ставили ее в глупое положение! Все дело в том, что этот тип, Джеррет Брент, намеренно предложил ей остановиться в коттедже, зная, что там нет удобств. После того, что она узнала о нем во время визита.

Сара считала, что он вполне был способен на такую гадость.

Ее первой мыслью было пойти во Френтон Холл и высказать ему все, что она о нем думает. Но она тут же засомневалась. А если он на это и рассчитывал? Наверное, надеется, что она после этого уедет домой. Как бы не так! Она не доставит ему такого удовольствия!

Сара упрямо вздернула голову. Можно и потерпеть один-два дня. Она может развести огонь и нагреть воду, может даже готовить таким способом, если потребуется. Очень скоро Брент убедится, что ее не так-то легко выставить.

Сара воспользовалась телефонной будкой в конце улицы, и Маргарет Карлтон также была возмущена заявлениями этого человека.

— Конечно, я пошлю тебе это письмо, но почему бы тебе не вернуться и не встретиться с мистером Кирби? Сара, может быть, мне приехать и выяснить отношения с этим человеком?

Сара рассмеялась, хотя в ее голосе не было особого веселья.

— Послушай, мама, я могу сама позаботиться о себе. Мне просто нужно доказательство того, что я являюсь внучатой племянницей Елизаветы Харвуд, и того, что я унаследовала коттедж.

Возможно, что ее мать была права и ей следовало встретиться с мистером Кирби, думала Сара по дороге назад. Она взглянула на часы: почти четыре вечера, пятница. Слишком поздно. Но в понедельник, если до этого ничего не выяснится, если Джеррет Брент не поступит порядочно и не признает, что коттедж принадлежит ей, Саре придется посетить поверенного.

Дома она разыскала спички, растопку и уголь, и вскоре языки пламени заплясали в камине. Но ощущение победы продлилось недолго, поскольку отвратительно пахнущий едкий дым повалил в комнату, заставляя ее кашлять и отступать к открытым дверям.

Знавшая только центральное отопление, Сара не была знакома с открытыми очагами. Призвав на помощь свои знания и воспоминания о том, что делала бабушка, она сообразила, что дымоход чем-то закрыт, может быть, птичьим гнездом.

Едкий дым валил все гуще, и Сара, не зная, что предпринять, наполнила кувшин водой и выплеснула ее на угли. Радости сельской жизни, мрачно подумала она. Ладно, сандвич и стакан молока сошли бы на ужин, если деревенский магазин еще открыт.

Магазин, к счастью, еще не закрылся, и Сара купила кое-какие продукты. Она, к своему неудовольствию, обнаружила, что миссис Эдистон уже распространила новость о том, что Сара Карлтон претендует на коттедж «Жимолость».

— Желаю удачи, — сказала Мэри, старшая продавщица. — Со сквайром не так-то легко иметь дело.

Весь следующий час Сара занималась уборкой. Мелкие хлопья сажи разлетались повсюду, и в помещении стоял едкий запах. Бабушка Лиззи содержала дом в безукоризненном состоянии, и Сара хотела, чтобы у нее было так же.

Она провела ночь в той спальне, которой всегда пользовалась в детстве, с обоями в розах и старинной ореховой мебелью. Хотя она очень устала, мысли о невыносимом Джеррете Брейте не давали ей уснуть. Какое-то воспоминание, касающееся этого большого человека, засело у нее в глубине сознания. Она была уверена, что где-то видела его раньше, но не могла вспомнить где.

Она прикидывала и так и этак, но все же ей не удалось найти ответ.

Сара поднялась с рассветом и с тоской подумала о чашке крепкого, горячего чая. Чтобы отогнать эту мысль, она решила прогуляться. В восхищении, забыв обо всем, она смотрела, как солнце окрашивало небо красными и золотыми мазками. Она бродила по тропинкам, но Френтон Холл был виден отовсюду и отравлял ее беззаботное настроение, и Сара посылала на голову Джеррета Брента все известные ей проклятия. Потом она вернулась в коттедж, чтобы позавтракать корнфлексом с холодным молоком.

В какое время приходит почтальон? Она думала, сидя в кресле-качалке своей бабушки, размещенном так, чтобы можно было смотреть в окно. Бабушка Лиззи проводила в нем долгие часы, наблюдая, как мимо окна идет и проходит жизнь. Теперь в нем сидела Сара, покачиваясь взад-вперед, и ее мысли перескакивали в такт от Джеррета Брента к ее бабушке, от бабушки к Джеррету Бренту. Могла ли она поверить в то, что между ними была какая-то дружба? В ее представлении он не вписывался в ту прежнюю жизнь в этом доме, которую она знала и так любила. Он пугающе менял ее. Было почти девять, когда она заметила знакомый красный почтовый фургон, медленно продвигавшийся по улице, и была уже на крыльце, когда он приблизился к коттеджу «Жимолость».

— Сара Карлтон? — спросил почтальон, и, когда она кивнула, заметил: — Я знал, что здесь кто-нибудь живет. Я слышал, что пожилая дама умерла. Жаль, мне она была по душе.

— Она была моей бабушкой, — объяснила Сара. Этот человек сразу ей понравился, но она надеялась, что он не будет говорить слишком долго. Теперь, когда у нее было письмо от мистера Кирби, ее так и подмывало отправиться во Френтон Холл и показать его Джеррету Бренту. Он, вероятно, не ожидал получить от нее неопровержимое доказательство так быстро.

Как она и надеялась, почтальон пожелал ей всего хорошего и продолжил свой путь, и Сара, убедившись, что это действительно было письмо мистера Кирби, накинула кофточку и зашагала во Френтон Холл. Она продержала палец на кнопке звонка несколько секунд, прежде чем миссис Гиббс отворила дверь. Сара попыталась улыбнуться ей.

— Я бы хотела видеть мистера Брента.

— Он ждет вас? — На лице экономки было то же враждебное выражение.

Ну вот, опять, подумала Сара, и, вскинув голову, вызывающе взглянула в глаза женщины.