— Потом я вас не найду.

— Это да, — самодовольно подтвердил бомж. — Широкий человек Витя Галенкин: начнет гулять и сам не знает, где окажется. Витя Галенкин — это я, — объяснил он, хотя и так было ясно. — А ты, может, из дома мне вынесешь для поправки здоровья?

— Вынесу, — пообещала Маша. — Бегом побегу! Только вы уж идите к забору. Придете, а я уже там с водкой. Обещаете?

— Клянусь репутацией Вити Галенкина! — ударил себя в грудь бомж.

Маша бросилась к дому Сергейчика. Конечно, репутация Вити Галенкина — вещь серьезная. Но больше надежд у нее было на то, что бомж не успеет продать рюкзак кому-нибудь еще.

В квартире была только Кэтрин.

— Папа еще ходит по подъездам, а мама побежала колбасу покупать на стрельбы, — доложила она.

Слушая вполуха, Маша носилась по кухне. Завернула два блина с селедкой, нашла в холодильнике бутылку водки, из которой Сергейчик с Дедом едва пригубили, отлила половину в чашку, чтобы бомж не напился сразу… Кэтрин умолкла. А Маша, разыскав непрозрачный пакет, сунула туда бутылку и закуску.

— Ты куда?! — ужаснулась Кэтрин.

— По дороге расскажу. Тащи фонарик. А фотоаппарат у вас есть?

— Тебе какой, "мыльницу" или "Полароид"?

— Давай "Полароид", — обрадовалась Маша. — Сколько там кадров?

— Штук пять осталось.

— Давай! — Маша повесила сумку на плечо. Эдик путался под ногами. — Его тоже бери. Побежали!

Схватив "Полароид", Маша потащила ничего не понимающую Кэтрин из квартиры. Щенок на поводке кубарем катился за ни ми.

В подъезде Кэтрин спохватилась:

— Я в тапочках! Надо вернуться!

— Ничего, здесь недалеко!

Они перебежали через двор, не давая щенку задрать ламу, и выскочили в Тихий тупик. Бомжа не было!

— Зачем ты меня сюда притащила?! — начала заводиться Кэтрин.

— Сейчас, сейчас… — Маша оглядывалась. — Вон он!

Вприпрыжку поспевая за какой-то женщиной, Витя Галенкин протягивал ей рюкзак. До места встречи у забора бомж не дотянул ста шагов. Женщина остановилась и полезла в сумку — за кошельком, конечно. Еще несколько секунд, и рюкзак перешел бы к ней!

— Папочка! — во все горло завопила Маша. — Не продавай! С чем я в школу пойду?! Женщина, не покупайте у него! Папа! А вот что я достала!

Бессвязно крича и размахивая бутылкой, она бежала к Вите и его покупательнице. Бомж все еще пытался всучить женщине рюкзак. Он мотал головой и разводил руками, видно, доказывая, что Маша ему не дочь.

— Папочка! Папуля, за что?! — добавила слезы Маша. За ней бежали Кэтрин и очень довольный игрой Эдик.

Скорее всего, он и решил дело. При виде пса с черной оскаленной мордой женщина стала резво уходить.

Бомж дернулся за ней, но Маша подскочила и вцепилась в его шершавую руку.

— Ты чего?! — взвыл Витя, напуганный то ли псом, то ли появлением "дочки". — Какой я тебе папа!

— Конечно, — сказала Маша, — какой ты мне папа! И сунула ему бутылку.

— "Парламент"! — сразу же успокоился Витя. — Знаем. Но до сих пор не пили.

Сунул горлышко в бороду, запрокинул голову и в два глотка исправил свое упущение.

— Закусывайте, — Маша сунула ему пакет с блинами.

— Блины! Домашние! — растрогался бомж. — Год не ел, честное слово! С селедочкой! Доченька!

— Но-но! Без фамильярностей! — Маша отодвинулась, боясь, как бы пахучий Витя не полез целоваться от полноты чувств.

У Кэтрин было отсутствующее выражение лица, означавшее: "Я ничего не понимаю и уже не надеюсь понять. Но кто-то определенно спятил с ума!"

Маша сунула Кэтрин "Полароид" и встала рядом с бомжем, который увлеченно заглатывал блины:

— Щелкни нас.

Кэтрин покрутила пальцем у виска, но щелкнула. Визжа моторчиком, "Полароид" выплюнул готовую карточку.

— Ух ты! — потянулся к ней Витя. — Подаришь?

— Потом, — сказала Маша. — За рюкзак мыв расчете?

— Эх, пропадай моя телега! В расчете. Цени Витю Галенкина: за полбутылки уступил, а тетка обещалась дать на две!

— Будет и на две. — Маша отдала Кэтрин рюкзак, а фотоаппарат взяла и повесила на шею. — Я иду в подвал вот с ним. Если через час не вернусь…

— Вернешься, — заверил бомж, — кто тебя тронет, когда ты с Витей Галенкиным?! Витю весь микрорайон знает.

— Вот я и говорю: я иду в подвал с Витей Галенкиным, и если Витя Галенкин через час не доставит меня на это место, неси его фотку в милицию!

До бомжа дошло, для чего сделана фотокарточка:

— Э, мы так не договаривались!

— А чего ты боишься? — сказала Маша. — Репутация Вити Галенкина тверже гороха. Вернемся, и я тебе эту фотку подарю на память.

— Ну, если подаришь, тогда пошли, — подобрел Витя.

— Я тебя никуда не отпущу! Ты мне объяснишь, в чем дело, или нет?! — закричала Кэтрин.

— Рюкзак Витя нашел в подвале этого дома, — сказала Маша. — Думаю, он связан… — Она покосилась на бомжа: кто знает, не ходит л и он в подручных у вора. — …Сама понимаешь, с кем. Я хочу там поискать.

— Я с тобой! — решительно сказала Кэтрин.

— Тебе нельзя, у тебя фотка — это моя страховка.

— Тогда я хотя бы здесь постою.

— "Из полей доносится: "Налей!" — заплетающимся ком вставил Витя Галенкин.

— Кэт, иди домой! — взмолилась Маша. — Вы с Эдькой ничем не поможете. Лучше дождись пану или Деда — кто первый придет. — и бегите сюда.

— Ладно, — согласилась Кэтрин. — Я быстро! Сейчас папу разыщу. Я знаю, в какой подъезд он пошел! — крикнула она, уже убегая.

А Маша с Витей пошли к заброшенному дому. Бомж заметно тормозил. Сильно пьющим людям нужно немного, чтобы напиться до потери сознания. Маша боялась, что вот-вот он рухнет и уснет. Однако Витя был парень-кремень и решительно доволокся до забора.

— Тебя подсалить? — галантно предложил бомж.

— Вот уж не надо, вы сами залезьте.

Витя долго прыгал и не допрыгивал. Воняло от него за пять шагов. Маша ждала, оттягивая момент, когда придется подсаживать бомжа. Но, к его мужской чести, Витя изловчился и сумел зацепиться за верхушку забора. После ш>го он стал скрести по доскам носками стоптанных ботинок.

— Я так сколько хочешь смогу провисеть, — похвастался Витя. — Рука — железо! Дамская сталь! Греческие орехи двумя пальцами щелкаю!

Маша огляделась, ища, что бы подставить ему под ноги. Ничего подходящего не было. Пришлось бежать за угол, оставив ненадежного Витю одного. Там она разыскала ящик.

Когда Маша вернулась, бомж еще висел на заборе. И похрапывал. Спит, что ли?!

— Я здесь. — Она подсунула ящик.

— Это же совсем другое дело! — обрадовался Витя. Наступил на ящик, подтянулся, перевесился и рухнул головой вниз!

Было слышно, как он со стеклянным звоном шмякнулся по ту сторону забора. Потом настала тишина. "Убила!" — ужаснулась Маша. Беспомощного, засыпающего на ходу человека заставила лезть через этот дурацкий забор! А он…

Витя отчетливо всхрапнул и вдруг завопил, с натугой выводя каждый звук:

Там, на тонких розовых кустах, В зарослях черемухи душистой Соловей российский, славный птах, Начинает песнь свою со свистом!

Маша вздохнула по своему единственному платью и полезла через забор.