Не диво, что тебя мы горячо любили:

Терпимость и любовь тобой руководили.

Ты настоящее оплакивать умел

И брата узнавать в рабе иноплеменном,

От нас веками отдаленном!

Готовил родине ты честных сыновей,

Провидя луч зари за непроглядной далью.

Как ты любил ее! Как ты скорбел о ней!

Как рано умер ты, терзаемый печалью!

Когда над бедной русскою землей

Заря надежды медленно всходила,

Созрел недуг, посеянный тоской,

Которая всю жизнь тебя крушила…

Да! славной смертью, смертью роковой

Грановский умер… кто не издевался

Над "беспредметною" тоской?

Но глупый смех к чему не придирался!

"Гражданской скорбью" наши мудрецы

Прозвали настроение такое…

Над чем смеяться вздумали, глупцы!

Опошлить чувство силятся какое!

Поверхностной иронии печать

Мы очень часто налагаем

На то, что должно уважать,

Зато – достойное презренья уважаем!

Нам юноша, стремящийся к добру,

Смешон восторженностью странной,

А зрелый муж, поверженный в хандру,

Смешон тоскою постоянной;

Не понимаем мы глубоких мук,

Которыми болит душа иная,

Внимая в жизни вечно ложный звук

И в праздности невольной изнывая;

Не понимаем мы – и где же нам понять?-

Что белый свет кончается не нами,

Что можно личным горем не страдать

И плакать честными слезами.

Что туча каждая, грозящая бедой,

Нависшая над жизнию народной,

След оставляет роковой

В душе живой и благородной!

– --

Да! были личности!… Не пропадет народ,

Обретший их во времена крутые!

Мудреными путями бог ведет

Тебя, многострадальная Россия!

Попробуй усомнись в твоих богатырях

Доисторического века,

Когда и в наши дни выносят на плечах

Всё поколенье два-три человека!

– --

Как ты меня, однако ж, взволновал!

Не шуточное вышло излиянье,

Я лучший перл со дна души достал,

Чистейшее мое воспоминанье!

Мне стало грустно… Надо попадать,

По мере сил, опять на тон шутливый…

…………………………….

<<(В лесу раздается сигнальный выстрел и вслед за тем крики, трещотки, хлопушки. Охот- >>

<< ники поспешно расходятся на свои нумера и становятся на стороже, со взведенными >>

<< штуцерами…)>>

2

ПЕСНЯ О ТРУДЕ

Кто хочет сделаться глупцом,

Тому мы предлагаем:

Пускай пренебрежет трудом

И жить начнет лентяем.

Хоть Геркулесом будь рожден

И умственным атлетом,

Всё ж будет слаб, как тряпка, он

И жалкий трус при этом.

Нет в жизни праздника тому,

Кто не трудится в будень.

Пока есть лишний мед в дому,

Терпим пчелами трутень;

Когда ж общественной нужды

Придет крутое время,

Лентяй, не годный никуды!

Ты всем двойное бремя.

Когда придут зараза, мор,

Ты первый кайся богу,

Запрешь ворота на запор,

Но смерть найдет дорогу!..

Кому бросаются в глаза

В труде одни мозоли,

Тот глуп, не смыслит ни аза!

Страдает праздность боле.

Когда придет упадок сил,

Хандра подступит злая -

Верь, ни единый пес не выл

Тоскливее лентяя!

Итак, о славе не мечтай

Не будь на деньги падок,

Трудись по силам и желай,

Чтоб труд был вечно сладок.

Чтоб испустить последний вздох

Не в праздности – в работе,

Как старый пес мой, что издох

Над гаршнепом в болоте!..

3

ПЕСНЯ

Отпусти меня, родная,

Отпусти не споря!

Я не травка полевая,

Я взросла у моря.

Не рыбацкий парус малый -

Корабли мне снятся,.

Скучно! в этой жизни вялой

Дни так долго длятся.

Здесь, как в клетке, заперта я,

Сон кругом глубокий,

Отпусти меня, родная,

На простор широкий,

Где сама ты грудью белой

Волны рассекала,

Где тебя я гордой, смелой,

Счастливой видала.

Ты не с песнею победной

К берегу пристала,

Но хоть час из жизни бедной

Торжество ты знала.

Пусть и я сломлюсь от горя,

Не жалей ты дочку!

Коли вырастет у моря -

Не спастись цветочку

Всё равно! Сегодня счастье.

Завтра буря грянет,

Разыграется ненастье,

Ветер с моря встанет,

В день один песку нагонит

На прибрежный цветик

И навеки похоронит!..

Отпусти, мой светик!..

(Конец 1866-март 1867)

"Однажды, зимним вечерком"

Я перепуган был звонком,

Внезапным, властным… Вот опять!

Зачем и кто – как угадать?

Как сладить с бедной головой,

Когда врывается толпой

В нее тревожных мыслей рой?

Вечерний звон! вечерний звон!

Как много дум наводит он!

За много лет всю жизнь мою

Припомнил я в единый миг,

Припомнил каждую статью

И содержанье двух-трех книг,

Мной сочиненных. Вспоминал

Я также то, где я бывал,

О чем и с кем вступал я в спор;

А звон неумолим и скор,

Меж тем на миг не умолкал,

Пока я брюки надевал…

О невидимая рука!

Не обрывай же мне звонка!

Тотчас я силы соберу,

Зажгу свечу – и отопру.

Гляжу – чуть теплится камин.

Невинный "Модный магазин"

(Издательницы Софьи Мей)

И письма – память лучших дней -

Жены теперешней моей,

Когда, наивна и мила,

Она невестою была,

И начатый недавно труд,

И мемуары – весом в пуд,

И приглашенья двух вельмож,

В дома которых был я вхож,

До прейскуранта крымских вин -

Всё быстро бросил я в камин!

И если б истребленья дух

Насытить время я имел,

Камин бы долго не потух.

Но колокольчик мой звенел

Что миг – настойчивей и злей.

Пылай, камин! Гори скорей,

Записок толстая тетрадь!

Пора мне гостя принимать…

Ну, догорела! Выхожу

В гостиную – и нахожу

Жену… О, верная жена!

Ни слез, ни жалоб, лишь бледна.

Блажен, кому дана судьбой

Жена с геройскою душой,

Но тот блаженней, у кого

Нет близких ровно никого…

"Не бойся ничего! поверь,

Всё пустяки!"- шепчу жене,

Но голос изменяет мне.

Иду – и отворяю дверь…

Одно из славных русских лиц

Со взором кротким без границ,

Полуопущенным к земле,

С печатью тайны на челе,

Тогда предстал передо мной

Администратор молодой.

Не только этот грустный взор,

Формально всё – до звука шпор

Так деликатно было в нем,

Что с этим тактом и умом

Он даже больше был бы мил,

Когда бы меньше был уныл.

Кивнув угрюмо головой,

Я указал ему на стул,