— Вы недолюбливали друг друга, — проницательно улыбнулась Лидда.

— Без всяких сомнений, миледи Терцис, вам из нас двоих более импонирует леди Инира, — светски улыбаюсь и доливаю себе чай. Дор Харт поперхнулся смешком и тут же сделал вид, что ничего не слышал.

— Вне сомнений, леди Адалберт, в этот раз я подумаю о том, кого поддержать.

— Если ваша поддержка выразится в ограждении моей персоны от миледи Иниры, я буду несказанно благодарна. Если же вы имеете в виду спор о других интересах — это не для меня. Лошадиные гонки с сомнительным призом в конце не входят в число моих развлечений.

— Раньше вы были другого мнения, — Лидда склонила голову набок и прищурилась, — с каждым днем вы открываете мне новые, интересные грани личности. Вопрос только в том, где они были раньше.

— Глубоко во мне, миледи, очень глубоко и очень во мне, — скатилась я в откровенную скабрезность. Резко встала и забрала с подставки бережно сшитые Сабией документы. Прижав драгоценную ношу к себе, приседаю в легком прощальном поклоне, приказываю Сабии принести вина и иду искать Сирилл. Девчонка ожидаемо нашлась неподалеку, раскрасневшиеся щеки яснее ясного выдавали, что наша пикировка с Лиддой не прошла мимо ушей леди библиотекаря.

— Леди Инира не даст тебе покоя, — Сирилл показывала дорогу и объясняла, как мне самой найти путь, показывала сколы и царапины на стеллажах, по которым можно ориентироваться и обратила мое внимание на медные таблички.

— Почему?

— Не могу знать, — она легко пожала плечами, — но ты стала делать сложные прически и очень откровенно одеваться именно после ссоры с ней. И с милордом Амлаут теснее стала общаться тогда же.

— А что я вообще здесь забыла?

Сирилл вздохнула, отвела глаза и промямлила что-то вроде того, что не она должна такое рассказывать.

— Рилл, посмотри на меня, пожалуйста. Если это что-то важное — я должна знать. Просто подумай, может ли это уберечь меня от глупостей?

Леди Библиотекарь замолчала, отвела глаза. Поправив и без того идеальный воротничок она негромко сказала:

— Я не уверена. Я не хотела за тобой следить.

— Следить за людьми нехорошо, но иногда полезно. Особенно когда «подследственный» теряет память. Рассказывай.

— Тебе пришел вестник. Он выглядел не так как всегда и ты долго удерживала его, не давая раскрыться. О чем он был я не слышала — ты закрылась куполом тишины. Потом ты прижала руки к сердцу и начала танцевать. И когда выскользнула из под купола заклинания я услышала «Проклятые Духи, он простил меня! Он все-таки простил меня!»

— И это ты боялась рассказывать? — удивилась я.

— Король заплатил Ковену, чтобы они придержали тебя у себя, был большой прием, что еще большая редкость для крепости Амлаут, и после него тебя не выпустили.

— Вот это уже сильней, — охаю я.

— И после того вестника ты ходила к друиду, искала эльфийские тропы, пыталась вернуться домой и злилась на милорда. А потом начала его обольщать, — скороговоркой протараторила Сирилл, не отрывая взгляда от пола. Я тоже посмотрела, красивые плиты.

— Тюрьма, значит. Или средство давления на родителей.

— Нет, точно не на родителей, — Сирилл покачала головой, — милорд не смог бы тебе причинить вред. Ты ближайшая родственница правителя Дин-Гуардира.

— Ты очень много знаешь.

— Мы много говорили, — леди библиотекарь смущается. — Ты не хотела власти. Это точно. А леди Инира словно имеет к тебе личные счеты, но я ничего об этом не знаю.

— Леди Инира должна мне за спасение жизни ее ребенка, — я ложу документы на столик и присаживаюсь в кресло. — Если она начнет портить мне жизнь, я не премину об этом напомнить.

— Пойду, не буду мешать, — Сирилл окончательно смутилась и сбежала.

Кончик пера, оставшийся от меня-прошлой, был покусан. Значит точно я здесь работала. Помню, как двоюродные братья мазали перья всякой горькой гадостью в надежде отучить меня от дурной привычки. Но вместо этого я начала обнюхивать все перья. Из одной слабости стало две.

Тонкий, чистый лист. Разделяю его на две части. Справочники — это можно доверить и недобровольным помощникам. Книги — посмотрю сама. Уследить за гением отца без помощи научных трудов — не по моим силам. Мне нравится работать с литературой, но отец посвятил науке всю жизнь.

На отдельный лист вывожу термины, оставляя место для определений. Работа предстоит тяжелая и нудная, но и она может принести удовольствие. Листок с терминами я отдам Сирилл. Пусть поищет.

Почерк у меня ровный, красивый, буквы к букве — приятно посмотреть. Засмотревшись, роняю с пера каплю чернил. И вместо того чтобы вывести ее магией, пририсовываю ручки и ножки. «Атолгар», прикусив язык вывожу под забавным человечком.

— Вы игнорируете меня, Игрейн?

— И в мыслях не было, — широко улыбаюсь я и быстро заштриховываю приписку. Будет безымянным.

Атолгар пришел со своим стулом, уверенно поставил его и сел верхом, сложив руки на спинке. Эх, я тоже люблю так посидеть, в комнате, пока никто не видит.

— Начали расшифровку? — мужчина кивает на документы и исписанные листы.

— Так уж и расшифровку, — улыбаюсь я. — Это научный трактат с возможностью практического применения. Хотя, соглашусь пожалуй. Шифром его тоже можно назвать.

— Ваш отец любил вас, Игрейн, — Атолгар задумчиво покачал головой. — Мне представляется странным, что он мог провести над вами какой-либо ритуал.

— Мой отец любил меня, — соглашаюсь я с бойцом. — Любил, и сделал бы для меня что угодно, поставь я его в безвыходное положение. Да и ритуалы бывают разные, есть полезные.

— Теперь в этом положении все мы, Игрейн. Я профан в ритуальной зауми, но того, что вижу я, достаточно для смертного приговора, — Атолгар очень серьезно смотрел на меня, осуждая и приговаривая. Откладываю в сторону строгое перо и возвращаю воину внимательный взгляд:

— Быть может не стоит делать это в библиотеке? Кровь волшебницы может повлиять на структуру защитных плетений не лучшим образом.

— Вы полагаете, я способен привести приговор в исполнение? — так же спокойно ответил маркиз.

— Да. Я считаю, что вы приведете приговор в исполнение ровно в тот момент, когда поймете, что мое присутствие угрожает безопасности Ковена. Я полагаю, что вы разумный человек, сын своего отца, поставите благополучие своих людей выше жизни одной-единственной леди. Невзирая на малопонятные способности, ставшие следствием богомерзкого ритуала. А теперь, когда мы прояснили этот вопрос, не оставите ли вы меня в одиночестве?

— Королева приглашает вас на еженедельное чаепитие, миледи Адалберт, — сухо произнес маркиз.

— Что, правда глаза колет, милорд Амлаут? Вы не рыцарь в сияющих доспехах, вы боец отвечающий за чужие жизни и хладнокровный убийца, а я уже не ношу розовую вуаль! — зло распирает, хочется бросить сотни оскорбительных слов, растоптать в пыль самомнение негодяя, но я лишь улыбаюсь уголком рта и возвращаюсь к работе. К моменту, когда я стану бесполезна для Ковена мне следует хорошенько подготовиться.

— Как вам будет угодно, миледи, — маркиз кланяется и уходит, бросив напоследок, что пришлет за мной служанку.

Вырисовываю пером кривенькие цветочки и мучительно размышляю, за что на меня день за днем сваливаются новые и новые сюрпризы. Второй раз Ее Величество оскорбляет меня приглашением — в последний момент, как замену кому-то не пришедшему. Я не намерена спускать эту пощечину, хоть и предпочла бы остаться в крепости, пока что здесь для меня безопасно. Хоть и не стоило злить милорда. Но он и сам неправ, зачем произносить вслух то, что и без того висит в воздухе. Я не могу не понимать простых вещей, чужая для Ковена, чужая для Дин-Эйрина, мое место совсем в другой стране, куда путь заказан.

Рабочее настроение покидает меня окончательно, оставив чернильницу и перо, я забираю увесистый том и список книг. Следуя за подсказанными Сирилл указателями, выхожу к ее конторке, оставляю там список, а вот документы забираю с собой. Это доказательства моей вины, то, что приведет меня на помост палача и устроит раннюю встречу с богами. Я не могу доверить бумаги никому чужому.