— Тебе нравится трясти этими сиськами и этой задницей перед всеми теми потными, похотливыми засранцами, не так ли? Ты балдеешь от этого.

— Да, — стону я, когда его рука скользит между моих ног, теребя мою киску.

Если бы он не так сильно держал меня за волосы, то я бы уже давно уронила голову на кровать. Мои ноги дрожат, когда я чувствую, как он проводит головкой члена от клитора к попке.

— Осмелишься ли ты сегодня, детка?

Я напрягаюсь, понимая, о чем он меня просит. Это единственное, что до сих пор я еще не позволяла ему сделать, и я не уверенна, что готова попробовать. Просто это бы означало другой уровень для наших грязных секс-вечеринок, хоть я и так уже продвинулась на ступеньку выше с его последнего визита после того, как позволила ему трахнуть себя у окна среди бела дня, чтобы весь город видел нас. И если мы сбавим темп, боюсь, мы с ним расстанемся.

Его низкий смех врывается в мои мысли.

— Ты слишком долго думаешь. Значит, я все решу за тебя. Сегодня без анала, но в следующий раз я хочу в эту тугую дырочку.

Я все еще не оправилась от его слов, когда он резко входит в меня, толкаясь со всей силы.

Секс с моим мужчиной-загадкой всегда грубый. Он жестокий, быстрый, и иногда после него на моем теле остаются метки. Например, я знаю, что завтра кожа головы будет болеть. Он оседлывает меня, как ковбой своего жеребца, дергая и дергая меня за волосы так сильно, что трудно сосредоточиться на его твердом члене у меня между ног. От его хватки на бедре, думаю, тоже останутся синяки. Хотя я всегда наслаждаюсь тем, как сила его тела врезается в меня. Это наша связь. До тех пор, пока он глубоко внутри меня, я могу притворяться, что он мой.

— Потрогай себя, — приказывает он сквозь стиснутые зубы.

Он близок к тому, чтобы кончить, и если я не поиграю со своей киской, то останусь ни с чем. Я поняла довольно быстро, что это он выбирает, когда и как мне испытать оргазм. Иногда он уделяет мне дополнительное время и проявляет желание подарить мне наслаждение. В остальное же время, как и сегодня, он играет и затем входит в меня. Он не ждет. Если я не позабочусь об этом сейчас, то сделаю это позже, когда буду одна в своей постели.

Дело в том, и ни один роман не поведает вам об этом, что иногда женщина просто не способна кончить, как бы сильно она ни пыталась. Она может концентрироваться на этом до посинения или расслабиться и ждать, пока он настанет, но это все шутки. Оргазм — это как "ловля яблок" ^[1] . Иногда вам удается выловить одно, но в большинстве случаев, вы просто остаетесь с мокрыми волосами, размазанной косметикой и болью в спине.

И сегодня, независимо от того, как сильно я стараюсь, не могу кончить. Таким образом, я делаю то, что бы сделала любая женщина для своего мужчины, которая хочет порадовать его, — я притворяюсь.

— Ооо... дааа, — издаю я стон в простынь, в самом деле хватаясь за край, когда сжимаю внутренние стенки влагалища.

Он кончает почти сразу, при этом бормочет что-то, когда входит в меня. Спасибо, бл*ть, за контроль рождаемости и презервативы. Он настолько велик и мощен, что было бы глупо не согнуться в три погибели.

Он обрушивается сверху на меня, мои руки бессильно падают под его весом. Единственным звуком в комнате в течение нескольких минут после этого является наше учащенное дыхание и стук моего сердца, отдающийся в ушах из-за борьбы за достаточное количество кислорода.

Наконец, давление отступает, так как мой мужчина-загадка откатывается в сторону. Из ниоткуда я слышу громкий шлепок и сразу чувствую резкое жжение на своей заднице.

— Твою ж мать! — визжу я, не будучи уже в своем сексуально-затуманенном бреду.

В этот раз он хлестнул со всей силы. Соскакивая с кровати, я держусь за ягодицы и смотрю на него взглядом, полным ненависти.

Его улыбка выражает непокорность и вызов.

— Помни об этом, когда в следующий раз решишь симулировать оргазм.

Я открываю рот от удивления, когда он направляется в сторону ванной комнаты. Мое возмущение из-за удара рассеивается, шок быть пойманной затихает, как утренний туман на солнце, когда я понимаю, куда он направляется. Тепло возвращается на свое место.

— Нужен кто-то, чтобы потереть тебе спинку?

Обычно, его хватает на два раунда, а иногда — на больше. Но ему всегда требуется немного времени, чтобы восстановить силы. Такие моменты мне нравятся больше всего, потому что это единственное время, когда он нежен. Его поведение могло бы ввести меня в заблуждение, если бы я настолько не привыкла к его особенностям.

— Раз уж ты предлагаешь. Есть несколько и других мест, которым не помешало бы немного особого внимания.

На моем лице расцветает улыбка, когда я открываю дверь и вхожу внутрь. Вода в душе уже включена, и вид его голого зада с круглыми, твердыми мышцами, переходящего в накаченную спину с широкими плечами, заставляет меня изрядно нервничать. Женщины, должно быть, падают замертво при таком чертовски совершенном виде. А я? Я комкаю мочалку. И планирую облизать каждый дюйм его тела.

Он берет меня еще дважды той ночью, один раз — в душе, наполняя мой рот спермой, и второй — по-видимому, в его новом любимом месте, перед окном. Да, мой мужчина-загадка грязный мальчик, и мне это нравится.

Когда сигнал будильника на его телефоне разрывается в пять утра, всего через несколько предрассветных часов после того, как мы уснули в объятиях друг друга, я не готова просыпаться.

— Вставай, — говорит он отрывисто. — Я ухожу через двадцать минут.

Потирая глаза, я скатываюсь с кровати, чувствуя себя одной ногой в реальности, а другой — по-прежнему в мире грез.

— Почему ты уходишь так рано? Ты обычно встаешь в семь.

— Мне нужно сходить кое-куда.

— Так рано?

Я сразу понимаю, что взболтнула лишнего. Он не любит жалоб. То, что напоминает мне об этом, когда он окидывает меня взглядом через плечо, — это его суровые глаза цвета оникса, угрожающие сравнять меня с землей, если я быстро не закрою свой рот.

Держа руки в знак капитуляции, я ищу свою одежду и начинаю одеваться.

— Забудь, что я говорила. Ты хочешь, чтобы я ушла, — я ухожу.

Я отказываюсь позволять ему пинать меня под зад и ранить мои чувства. Тем не менее, нельзя не признать, что его отказ немного жалит.

Останавливая меня в конце кровати, он кладет руки мне на плечи, и я останавливаюсь, когда смотрю в его глаза. И я вижу в них... сожаление?

— Смотри, чтоб никто не увидел, как ты уходишь.

Нет. Я опять ошибаюсь. Вот черт. Он тот, кто он есть. И все же я продолжаю надеяться, потому что я глупая идиотка.

— Конечно. На следующей неделе в то же время? — спрашиваю я с надеждой, при этом ненавижу себя за то, что мои слова звучат с таким желанием.

Если бы у меня было хоть немного самоуважения, я бы давно сказала ему отвалить.

— Если ничего не изменится, — как обычно, отвечает он.

Не знаю, почему я продолжаю спрашивать, ведь его ответ не меняется. Он накрывает мои губы своими, и в течение этого короткого фантастического момента меня затягивает обратно в блаженное состояние, которое обеспечивается, благодаря слиянию наших губ.

Я тяжело дышу, когда он отстраняется от меня, в голове проясняется, когда я выскальзываю из комнаты так же, как и входила — бесшумно и незаметно.

― Джоз, подожди!

Я поворачиваюсь на звук своего имени и вижу Энни, несущуюся ко мне, ее светлые волосы подпрыгивают на плечах. Как обычно, она опаздывает. Или, по крайней мере, ей так кажется. Энни из тех, кто думает, что время работает против них с той минуты, как они выходят за дверь. На самом деле, как и всегда, она приходит вовремя, если даже не раньше.

Я отхожу в сторону таким образом, чтобы не перекрывать тротуар и, ухмыляясь, жду ее. Нас разделяет улица, но я и отсюда могу сказать по розовым щекам и напряженному взгляду ее смелых зеленых глаз, что она возбуждена. По сравнению со мной, Энни маленькая, почти крошечная, и прекрасно сочетает в себе остроумие и необыкновенную привлекательность. Если вкратце, мне становится стыдно, потому что Энни никогда не станет делать то, чем занимаюсь я для выживания. Она слишком милая, слишком невинна. В сочетании с моей встречей поздним вечером, рядом с ней я чувствую себя грязной и использованной.