Поскольку все это настолько бессвязно, может быть, стоит вывести из всего сказанного миссис Оук ряд основных мыслей, которые она пытается донести до терапевта.

Я собираюсь говорить о себе как об эгоистичной, но в новом смысле слова.

Я познакомилась со структурой своего "Я", глубоко знаю себя.

По мере того как я спускаюсь в себя, я открываю что-то волнующее, ядро, в котором совсем нет ненависти.

Оно не может быть частью повседневной жизни; возможно, это даже нечто ненормальное.

Вначале я так и подумала, что это было сублимированное половое влечение.

Но нет, оно содержит в себе больше, оно глубже, чем половое чувство.

Предполагается, что такого рода чувство, можно обнаружить, если подняться в хрупкое царство идеалов.

Но на самом деле я нашла его, спускаясь глубоко внутрь себя.

Похоже, это – реалия, которая не исчезает, существует независимо от моего сознания.

Не описывает ли она мистический опыт? Если судить по характеру ответов консультанта, по-видимому, он так и думает. Можно ли придавать значение высказываниям в стиле Гертруды Стайн[28]? На такой вопрос автор просто ответил бы, что многие клиенты приходили к какому-то подобному заключению, хотя и не всегда выраженному столь эмоционально. Даже миссис Оук в следующей, тридцать пятой беседе дает более ясное и четкое описание своих чувств, более приемлемое для нас. Она также объясняет, почему этот опыт был для нее труден.

Клиентка: "Мне кажется, что я ужасно рада, что я говорила, или заставляла себя, или захотела говорить о себе. Я хочу сказать, это очень личное, внутреннее, о таком просто не говорят. Хочу сказать, сейчас я могу понять свое чувство, о котором просто не говорят... вероятно, небольшое опасение. Это, видите ли... ну, отчасти как будто я только отрицала, я хочу сказать, все, на чем основывается западная цивилизация. И мне хотелось знать, была ли я права, я имею в виду, был ли это верный путь, и еще, конечно, чувствовала, как это было правильно, понимаете. И поэтому обязательно должен быть конфликт. И затем этот... я имею в виду, что сейчас я чувствую себя хорошо, ну конечно, вот так я себя чувствую. Я хочу сказать, что это, что я как бы называю отсутствием ненависти, я хочу сказать, оно существует. Оно привходит в то, что я делаю, в то, во что я верю... Я думаю, это хорошо. Это как бы... вероятно, я говорю себе: ну, вы оглупляете меня, я имею в виду, сначала своего рода предрассудками, и табу, и неверно истолкованными теориями, и законами, и вашей наукой, вашими холодильниками, вашими атомными бомбами. Но я это не принимаю, вы понимаете, просто вам это не удалось. Я думаю, что я говорю именно то, что имею в виду, ну, я не приспосабливаюсь, и это, ну, именно так и есть".

Терапевт: "В настоящее время вы чувствуете, что хорошо сознаете всевозможное давление культуры... не всегда, но "в моей жизни это было настолько часто... что теперь мне приходится заглядывать в себя гораздо глубже, чтобы обнаружить, что же я на самом деле чувствую", и в настоящее время кажется, что это как-то отделяет вас от культуры, и это немного вас пугает, но в целом вы чувствуете себя хорошо. Это..."

Клиентка: "Ага. Ну, у меня сейчас такое чувство, что я действительно на высоте. Затем есть еще что-то – ощущение, которое начинает расти, ну почти сформировалось, как я говорю. Какой-то вывод, что я больше не буду искать чего-то ужасно плохого. Сейчас я не знаю почему. Но я хочу сказать, только... это именно ощущение такого рода. Я как бы говорю себе сейчас, ну, принимая во внимание то, что я знаю, то, что я обнаружила, – я довольно-таки уверена, что избавилась от страха, и я уверена, что не боюсь чего-то страшного... я хочу сказать, я как бы приветствовала бы это. Но... принимая во внимание места, где я побывала, чему я там научилась, и затем, отчасти, ну, принимая во внимание то, чего я не знаю, что-то вроде, может быть, это из того, что я не должна употреблять, и скажем, ну сейчас я именно... я просто не могу этого обнаружить. Понимаете? А сейчас без каких-то... без... я бы сказала, какого-то чувства извинения и притворства, есть лишь какое-то простое утверждение, что я в настоящее время не могу обнаружить, чтo во мне плохого".

Терапевт: "Верно ли я уловил суть сказаного вами? Что по мере того, как вы глубже и глубже проникаете в себя, и когда вы думаете о том, что вы обнаружили и поняли и т.д., растет очень-очень сильное убеждение в том, что независимо от того, как глубоко вы проникаете в себя, то, что вы обнаружите, оказывается отнюдь не страшным и не ужасным. Оно обладает совсем другими качествами".

Клиентка: "Да, что-то вроде этого".

В этом случае, когда она осознаёт, что ее опыт входит в противоречие с культурой, она чувствует, что обязана сказать, что ядро ее "Я" не плохое, не ужасно грешное, но представляет собой нечто положительное. Под слоем поверхностного контролируемого поведения, под горечью, под болью находится положительное "Я", в котором совсем нет ненависти. Это урок, который наши клиенты преподносили нам уже в течение долгого времени и который мы усваивали слишком медленно.

Если отсутствие ненависти кажется нейтральным или отрицательным понятием, возможно, нам следует позволить миссис Оук разъяснить его значение. В 39-й беседе, чувствуя, что время психотерапии подходит к концу, она возвращается к этой теме.

Клиентка: "Интересно, следует ли мне объяснить... мне это ясно, и, возможно, именно только это и имеет здесь значение, – мое сильное чувство, касающееся отношения к человеку без ненависти. Сейчас, когда мы обсуждаем его рационально, я знаю, оно кажется неправильным. И однако, в моих мыслях, моих... на самом деле не в мыслях, а в чувствах это... и в мыслях, да, и в мыслях тоже... это гораздо более положительно, чем... чем любовь... и мне кажется более легким, менее ограничивающим. Но это... я понимаю, что это должно бы звучать и казаться почти сплошным отрицанием столь многого, столь многих убеждений, и, возможно, это так и есть. Я не знаю. Но мне это кажется более положительным".

Терапевт: "Вы понимаете, что для кого-то это могло бы звучать как отрицание, но что касается значения этого переживания для вас, оно не кажется вам таким сковывающим, таким собственническим, как любовь. Кажется, что это выражение действительно более... более широкое, более годное для использования, чем..."

Клиентка: "Ага".

Терапевт: "...любое из этих более узких слов".

Клиентка: "Действительно, для меня это так. Это легче. Ну, в любом случае для меня легче чувствовать так. И я не знаю. Мне кажется, это действительно путь из... нет... Найти себя там, где тебя не принуждают ни награждать, ни наказывать. Это... это так много значит. Мне просто кажется, что это способствует как бы свободе".

Терапевт: "Г-м. Г-м-м. Вам кажется, что там, где избавляешься от необходимости награждать или наказывать, есть именно больше свободы для каждого".

Клиентка: "Верно. (Пауза.) Я готова к нескольким срывам на этом пути".

Терапевт: "Вы не ожидаете, что это будет спокойным плаванием".

Клиентка: "Нет".

Эта часть рассказа, сильно сокращенная, передает открытие клиента: чем глубже она заглядывала в себя, тем меньше ей нужно было страшиться; вместо того чтобы найти в себе что-то очень плохое, она постепенно открывала ядро своего "Я", которое не хочет ни награждать, ни наказывать других; "Я" без ненависти, "Я", глубоко социализированное. Осмелимся ли мы на основе такого рода опыта сделать обобщение, что, прорвавшись вглубь к нашей организмической природе, мы обнаружим, что человек по своей природе благ, положителен и представляет собой животное общественное? Это – предположение, вытекающее из нашего клинического опыта.

Быть своим организмом, быть своим опытом

Основная мысль, пронизывающая большую часть ранее представленного материала этой главы, заключается в том, что психотерапия (по крайней мере психотерапия, центрированная на клиенте) это процесс, в ходе которого человек становится своим организмом – без самообмана, без искажения. Что это значит?